— Ну ты меня извини, конечно, не очень-то удобно получилось. Так ты, говоришь, частный детектив? А чем докажешь? Это, наверное, про тебя мне Лизкина соседка твердила, что я сначала сыщика к ней подослал, а теперь и сам явился. Я еще понять не мог, о каком частном сыщике она мне твердит. Оказывается, вот о каком.

Я вздохнула. Так вот почему Оксана так настороженно относилась к моей персоне — она считала, что меня подослал к ней Волков. Не исключено, что и сама Дунаева удрала от меня именно поэтому. Хотя тот факт, что она скрывалась от Волкова по причине личного характера, еще не означает, что она не имеет никакого отношения к смерти Марины Гордеевой. Всякое может случиться, ведь нельзя сбрасывать со счетов то, что именно с Дунаевой Марина собиралась встретиться в тот самый вечер, когда ее убили.

— Ты чего молчишь?

Я так глубоко задумалась, что даже забыла о своем собеседнике. Улыбнувшись вымученной, подчеркнуто искусственной улыбкой, наконец ответила:

— Да, я частный детектив. Только тебе придется поверить мне на слово, потому что все мои документы остались в сумке, а сумка в квартире, где я искала твою подружку.

— Сумка? Черная такая, большая, кожаная, с лакированными вставками? — в точности описал он.

— Ну да, — ответила я и впервые за последние сутки ощутила прилив положительных эмоций.

Он молча встал, вышел из комнаты, а через минуту появился с моей сумкой в руках.

— Они ее захватили. На, держи, — протянул он мне мое сокровище, — только документы покажи.

Внимательно осмотрев документы, он вернул их мне в целости и сохранности и снова извинился:

— Прости, неудобно получилось. А ты зачем ее искала?

Я немного подумала, прежде чем ответить. Дело, которое я расследовала, до сих пор было настолько туманным и запутанным, что подозревать я могла любого человека, тем или иным образом имеющего отношение к Гордеевой. А Волков имел к ней самое непосредственное отношение.

— Так ты говоришь, в Москве был? А когда ты туда уехал? — ответила я встречным вопросом, и это ему определенно не понравилось.

— Ты что, допрашивать меня собралась?

— У меня пока нет оснований тебя допрашивать, я просто интересуюсь, — ответила я миролюбиво.

— Интересуешься… Пять дней назад я уехал, а что?

— Значит, ты, наверное, не в курсе, что одну из участниц стриптиз-шоу в «Торонто» убили.

— Убили?! Кого?

— Марину Гордееву.

Присвистнув, он опустился рядом со мной на краешек дивана.

— Вот это новость, — произнес он задумчиво. — А я думал, Маринка вместе с Лизкой за компанию смылась.

— Я сначала тоже так думала. Поэтому и искала Дунаеву, поговорить с ней хотела. Может, ты мне что-нибудь интересное расскажешь.

— Про кого? Про Гордееву? Да я о ней ничего не знаю — ну, танцевала она себе и танцевала, мне не больно надо было в ее личной жизни копаться, своих проблем хватает. Черт, где же мне теперь искать эту тварь… — вспомнив о своих проблемах, он тут же нахмурился.

— Слушай, ты мне скажи, мы еще долго здесь сидеть будем?

Но Волков будто и не расслышал моих слов.

— Частный детектив, говоришь? — снова поинтересовался он. — Так, может, ты мне ее и найдешь? Заплачу, сколько скажешь.

Я вздохнула. Ну вот, снова клиент, снова заказ. Мне все равно придется искать Дунаеву — так почему же не согласиться сделать это за дополнительную плату?

— Может, и найду, если не умру от переохлаждения или от голода. Здесь, между прочим, не больше двенадцати градусов, а я все же существо теплокровное. И уже почти сутки ничего не ела.

Наконец до него дошло.

— Правда, что это мы здесь сидим. Поехали, я тебя домой отвезу, хочешь, по дороге в какой-нибудь ресторанчик завернем, поешь.

— Ну уж нет, спасибо. Вид у меня не совсем подходящий для посещения ресторанчика. Так что мерси, лучше дома отобедаю. Вези меня не домой, а туда, где твоя подружка скрывалась, на проспект Пирова. Я там недалеко вчера свою машину оставила.

— А, так у тебя свои колеса. Ладно, как скажешь. Так ты мне Лизку найдешь?

— Найду, не сомневайся, — заверила я его и поплелась следом за ним вниз по ступенькам.

На улице возле железной ограды нас поджидал роскошный «сааб» серебристо-серого цвета. Он выглядел потрясающе даже несмотря на то, что его вид сильно подпортили лужи и слякоть на дорогах.

— У тебя отличная машина, — сделала я искренний комплимент хозяину авто.

— Спасибо, я тоже так считаю. Кстати, такие модели, «девятитысячные», больше не выпускают. Последний выпуск был в девяносто восьмом году, так что моя машина уже, можно сказать, старушка.

— По ней этого не скажешь, — возразила я.

— А у тебя что за авто?

Всю дальнейшую дорогу мы увлеченно разговаривали о машинах — вернее, разговаривал по преимуществу Волков, а я больше слушала в силу своей не слишком высокой компетентности. Но слушала с совершенно искренним интересом. В общем, к тому моменту, как мы оказались в черте города, я уже называла его Сашей, он меня — Наденькой, и мы определенно симпатизировали друг другу.

Мы проезжали по улице Апаева мимо ювелирного магазина, когда Волков вдруг резко нажал на тормоза, так что они жалобно взвизгнули. Сперва я не поняла, что произошло, но затем заметила, как в арке между домами мелькнули пшеничные волосы. Не сговариваясь мы оба выскочили из машины и кинулись вслед убегавшей Дунаевой.

На этот раз догнать ее нам удалось, потому что она допустила большую ошибку, нырнув в арку, которая заканчивалась тупиком. Как загнанный зверь, она забилась в угол и смотрела на приближавшегося Волкова с ужасом в глазах.

Он подошел первым, а я встала немного в стороне, рассудив, что мне не стоит вмешиваться в их личные дела и в то же время страхуясь от возможной попытки побега Дунаевой.

Они разговаривали достаточно долго, минут, наверное, пятнадцать, при этом Волков даже ни разу не повысил голоса. После того как разговор был окончен, Волков повернулся, а Дунаева с видом побитой собаки покорно поплелась вслед за ним. Я замыкала шествие, все еще опасаясь, что покорность пойманной наконец девицы может оказаться с ее стороны всего лишь ловким маневром.

Мы благополучно дошли до машины. Волков открыл заднюю дверцу, и Дунаева, не пытаясь оказать никакого сопротивления, села. Захлопнув дверцу, он повернулся ко мне.

— Видишь, Надя, как получилось, искать тебе ее не пришлось, она сама нашлась. Но это совсем не значит, что ты должна остаться без вознаграждения, ведь ты бежала за ней вместе со мной. Следовательно, в ее поимке есть и твоя заслуга.

— Не придумывай, — улыбнулась я.

— Ничего я не придумываю, — возразил он. — И вообще, я твой должник вдвойне, ведь это только по моей глупости тебя целые сутки продержали взаперти, в холоде и голоде. Так что я на время вас оставлю. Ведь, насколько я помню, ты тоже хотела пообщаться с моей бывшей подружкой?

— И до сих пор хочу, — согласилась я.

— Ну и общайтесь. У меня в этом районе неподалеку как раз дела есть. Я думаю, она от тебя не сбежит?

— Не сбежим, — заверила я его, — не волнуйся.

— Ну вот и хорошо. А я подойду минут через двадцать-тридцать.

Он удалился, а я, приоткрыв дверцу, уселась в салоне «сааба» рядом с пойманной беглянкой.

— Лиза, мне необходимо с вами поговорить. Я — частный детектив…

— А вам не кажется, что мы и сами, без помощи частного детектива, можем разобраться? — бросила она с вызовом. — Отдам я ему эти деньги, пусть не волнуется.

— Я не по поводу денег. Это и правда касается только вас двоих. Я же хотела поговорить с вами о вашей подруге, Марине Гордеевой. Вы знаете, что ее убили?

— Да, знаю, — вздохнула она, — мне Лапушки сказала.

Я сразу сообразила, что Лапушка — это ласковое прозвище Оксаны Лопуховой, и улыбнулась, вспомнив размер ее ноги. Да уж, лапушка так лапушка.

— Насколько я знаю, вы были последним человеком, который видел в тот вечер Марину.

— Я? — удивилась она. — Я ее в тот вечер вообще не видела, мне в тот вечер не до нее было.