— Ладно, к черту сантименты. Я тебя прошу: делай что хочешь, хоть десять раз за ночь ему отдавайся, сцену ревности устрой, только узнай, кто у него в вашем городе скрывается! — Тамара закрыла лицо ладонью — она отдыхала от нервного напряжения. — Завтра мне должны яд привезти, так что недолго ему осталось надо мной измываться…

Тамара уехала, оставив меня наедине со своими невеселыми мыслями. Как все-таки удивительно складывается жизнь. Почище бразильских сериалов. И у нас в России богатые тоже плачут. Десятки, сотни актеров, талантливых, когда-то известных, влачат сейчас в нашей стране жалкое существование благодаря шоковой терапии переходного периода. У Майдановского есть все. Сытая размеренная жизнь. А он хочет чего-то большего. Зачем? А Тамара? Неужели она любит Кирилла? Любит и одновременно заказывает ему смерть… Несовместимо.

А в центре всего этого замкнутого круга — я, случайно попавшая в эту ситуацию, спасаю жизнь совершенно незнакомому мне человеку. Играю перед камерами неизвестно какую постановку. Тамара считает, что это триллер. Мне бы хотелось, чтобы это был детектив с обязательной поимкой преступника в конце. Только сумею ли я противостоять хитрым замыслам Тамары? Кто знает, вдруг у нее есть еще дублирующие варианты? Киллеров, убирающих таких известных лиц, как Майдановский, заказчики обычно не оставляют в живых.

К черту, хватит паники, днем мне надо в театр к Кириллу. Выполнять «журналистское» задание — собирать материал о своем герое. Или просто побывать рядом с ним, подышать одним театральным воздухом, посмотреть, как он работает. Мне это интересно.

Репетиция уже была в полном разгаре, когда я тихонько опустилась в кресло где-то в середине зрительного зала. Я смотрела на Кирилла сзади. Но сегодня он не сидел на своем привычном режиссерском месте, а поминутно вскакивал, носился перед сценой, несколько раз забегал туда и вмешивался в ход действия, показывая актерам, как, по его мнению, следует исполнять ту или иную роль.

Видимо, что-то не ладилось в постановке — Кирилл горячился, повышал голос, иногда просто срывался на крик. В сегодняшней сцене были заняты только взрослые актеры, Али, исполнявшей главную роль, нигде не было видно. Может, от этого Майдановский не стеснялся в выражениях. Никогда бы не подумала, что в актерском мире употребляют непарламентскую лексику.

— Ты, балда стоеросовая, к тебе на постой мужик прикатил, так покажи себя, а не ходи зачуханной выдрой!

— Материал собираете? — осторожно спросил меня кто-то, тронув за локоть.

Оглянулась — рядом со мной сидел главреж Вадим Чебышев.

— Откуда такое умение неслышно подкрадываться? Ну и напугали вы меня… — я разыграла испуг.

— Пошли пить кофе, Кирилл еще долго будет над актерами изголяться…

Мы поднялись и, стараясь не шуметь, вышли из зала. Кто из нас хотел пообщаться сильнее? Или это было обоюдное желание?

В кабинете главного призывно пыхтел обыкновенный электрический чайник, стояли наготове баночка растворимого «Нестле-классик», сахарница и две чашечки — чувствовалось, Чебышев заранее подготовился к нашей встрече.

С видом знатока Вадим Спиридонович приготовил кофе. Я не очень люблю растворимый вариант этого божественного напитка, но дареному коню в зубы не смотрят, не так ли?

— Что-то вас не было видно в театре пару дней? — осторожно спросил главреж.

— Обобщала накопленный материал, — туманно ответила я.

— И как вам видится будущая статья? Вы пишете очерк, репортаж или интервью? — Хорошая осведомленность о жанрах для непрофессионала в журналистике!

— Скорее всего очерк. «Майдановский и его женщины» — это рабочее название. Приходится учитывать специфику нашей газеты.

— Вам удалось составить полный донжуанский список мэтра?! — деланно изумился Чебышев.

— Я не следователь прокуратуры и не ревнивая жена, чтобы выискивать всех, с кем спал мой герой! — расхохоталась я. — Мне хочется найти главное в отношениях большого актера с прекрасной половиной человечества. Нашим читателям страшно надоели женские истории Пушкиных. Мужские истории о великих сегодня привлекают больше всего. Что значат женщины в жизни Майдановского? Источник вдохновения? Может быть, они — анчар, древо яда, отравившее его жизнь? (Пусть позлится Тамара у экрана слежения.) Или отдушина, средство для снятия стресса? Или он — грубое животное, которому, извините за натуралистическую грубость, нужна лишь подстилка, — я с любопытством взглянула на главрежа, ожидая его гневной реакции на последние слова.

Но Чебышев был удивительно спокоен:

— Вам не кажется, уважаемая Надежда Александровна, что ваш очерк получится не совсем объективным?

— Отчего, Вадим Спиридонович? — искренне удивилась я.

— Невозможно добиться объективности, получая информацию лишь с одной стороны. Вы же не беседовали с женщинами, которые имели честь попасть в круг увлечений Кирилла, — объяснил Чебышев.

— Интересная мысль, господин главный режиссер, — подметила я. — «Имели честь попасть в увлечения Кирилла» — это уже оценка его взаимоотношений с женщинами. Выходит, Майдановский больше дает своим партнершам, чем получает от них сам? — Я же не могла признаться Чебышеву в знакомстве с последней женой Кирилла и собственных сексуальных контактах с ним!

— Каждый великий человек, а Кирилл относится к их числу, дает тем людям, которые с ним общаются, очень многое. Заряд какой-то энергии, определенную ауру. Майдановский настроен на положительную энергию, он заряжает ею всех окружающих, — делился со мною главный режиссер.

— Вадим Спиридонович, помогите мне! — я состроила невинные глазки, обольстительно глядя на Чебышева. — Вы совершенно правы, очерк получится сухим и односторонним, если я не сумею найти хотя бы одну симпатию актера. Он занят постановкой «Лолиты» уже практически полгода. Не аскет же или импотент Майдановский на самом деле? С кем-то из театра он наверняка спит. Найдите мне эту дамочку…

— Шиш вам, как говорит мой младший сын. Я найду его подругу, вы с ней потолкуете, а потом скандальная публикация типа: «Я отдалась мэтру на пятом ряду амфитеатра». Что подумают о нашей труппе в приличном обществе?

Поставив чашечку с кофе на столик, я коснулась руки Чебышева.

— Вадим Спиридонович, пятый ряд амфитеатра я заменю диваном в дешевом гостиничном номере или где там еще ночует ваш очередной режиссер? — Очередными в театрах называют режиссеров, ставящих спектакли по очереди, в отличие от главного, который делает это, когда захочет.

— Исключительно ради вас, Надюша. Я не сплетник, мне нет дела до чужой личной жизни, со своей бы разобраться. Но у нас в труппе есть одинокие молодые женщины, которые, как бы это поинтеллигентнее выразиться… не прочь удовлетворить свои сексуальные потребности с интересным и известным всей стране мужчиной. Актрисе, играющей Лолиту в дубле, Ирочке Корнеевой, всего двадцать пять лет, внешние данные — просто блеск. Я слышал, она пыталась соблазнить Кирилла… Ничего не получилось! — шепотом, как важную государственную тайну, сообщал мне главреж театральный «секрет Полишинеля».

— Мне с ней можно встретиться?

— Нет проблем. Ирочка сейчас в литературной части, изучает текст новой роли. В этот раз она не в дубле, а в основном составе. Роль пока не главная, но уже близка к этому, — пояснил Чебышев.

— Постановщик нового спектакля, разумеется, вы? — я с усмешкой посмотрела на главрежа.

— Конечно, а что? — удивился Вадим.

— Готова поспорить, что в отличие от своего друга вы не устояли перед Ирочкиными прелестями! — сказала я, хохоча уже в открытую.

Главный покраснел и смущенно отвел глаза в сторону.

— Ладно, ладно, Вадим Спиридонович, в частную жизнь я вторгаюсь! Тем более вы — герой не моего романа. Лучше отведите меня к вашей Ирочке и попросите ее быть откровенной со мною.

Мы отправились в литературную часть. В кабинете завлита — пожилого прокуренного мужчины с пучком седых волос, перевязанным на затылке, как это сейчас модно у мужиков, попыхивая сигаретой, заложив ногу на ногу, так что бедный старичок мог наблюдать во всей красе крутые бедра, выпирающие из ограниченных пределов мини-юбки, восседала молоденькая крашеная блондинка, лицо и фигура которой, пышущие свежестью и здоровьем, могли привлечь любого мужика.