— Выходит, ты уже бросил считать? — усмехнулась я.
— Я же не бухгалтер, чтобы дебет с кредитом сводить. Это пусть сейчас ваш брат, журналист, а после смерти — биографы всех моих баб разыскивают, диссертации защищают, представляешь, тема по психологии — «Роль женского начала в повышении творческой потенции актера (на примере жизни и деятельности народного артиста СССР К. Л. Майдановского)». Звучит? — вдохновенно заметил артист.
— Звучит. Весьма цинично звучит — «баб разыскивают». Я тоже твоя… баба выходит?
— Наденька, милая, прости, я не хотел тебя обидеть… его руки вновь потянулись к моим плечам. — Ты — моя женщина. Единственная и неповторимая… — он попытался поцеловать мой упрямый рот.
— Врешь, сволочь, но красиво… — ладошками я уперлась в его грудь, не давая возможность целовать меня. — Ты же завтра забудешь, как зовут меня, или, наоборот, будешь хвастаться в театре молниеносной победой над московской журналисткой!
— Хвастаться не привык. Это вы, женщины, сплетничаете со всеми подряд да на каждом углу. Я же свою боль прячу в сердце. И никого не пускаю туда… — Майдановский, как обиженный ребенок, отвернулся в сторону.
Нет, этот мужик мне определенно нравился! Теперь уже я обвила его руками, скрестив за спиной артиста свои ноги.
— Может, не надо таить все в сердце? Сердце может не выдержать… — я целовала его глаза, синие усталые круги под глазами, мочки ушей, колючие щеки. Мои груди упирались в его волосатую грудь и было щекотно от прикосновения тысяч его уже седых волосков к моей коже.
Повалив его на кровать, я оказалась наверху.
— Ага, тяжело? А каково нам, когда такие тяжелые дядьки топчут нас, как петухи своих курочек?
— Ты легкая, как пушинка… — прошептал мой партнер, соединяясь со мной в единое целое.
Откинувшись спиной на его поднятые ноги, я мечтательно закрыла глаза. То замедляя, то убыстряя движения, Кирилл катал меня на своем теле. Его нежные пальцы обнимали мои груди, касались сосков. Нега желания обладать им, случайно встретившимся на моем пути мужчиной, все сильнее овладевала мной…
— Не торопись, не торопись… Я хочу долго принадлежать тебе… — шептали мои губы…
Когда очередной порыв страсти завершился, я подумала: а как будут выглядеть все наши отношения, снятые видеокамерами в моей бижутерии? Смотрит ли Тамара эти кадры в «прямом эфире» или завтра будет наблюдать в записи? Каково ей наблюдать за изменой мужа? Впрочем, может, это слишком громко сказано про измену и про мужа? Ведь они давно уже не живут как муж и жена.
— Ты сколько раз был женат, Кирилл? — спросила я партнера, закутавшись в простыню — все-таки я не привыкла долго находиться обнаженной под взглядом мужчины. Майдановский, почувствовав это, прикрылся и сам.
— Официально — три. Да я и не разведен до сих пор. Долгая это история, — артист махнул рукой.
— Нам некуда спешить. Пошли пить кофе! — взяв Кирилла за руку, я увлекла его за собой в гостиную.
Мы пили крепкий кофе, курили хорошие сигареты, а Кирилл исповедовался мне на тему любви и брака.
Дед Майдановского Игорь Давыдович принадлежал к старинному дворянскому роду, имевшему польские корни. Однолюб, он всю жизнь прожил с единственной женой — бабушкой Кирилла. Отец — Лев Игоревич после смерти первой жены, матери Кирилла, уже в зрелом возрасте женился вторично на ровеснице сына. По словам Кирилла, он перещеголял своих предков. Впервые будущий мэтр женился еще на студенческой скамье ГИТИСа на своей однокурснице Инессе Егоровой.
— Мы оказались партнерами на съемочной площадке. Играли влюбленных в фильме «От зари до зари». Там есть сцена, где герои — сельчане, между прочим, — встречаются летним вечером на поле, у стога сена. Целуются, конечно. Режиссер Савелий Говоров никак не мог снять эту сцену. Ему не нравилось, как мы целуемся. Дублей пять или шесть отсняли, Савел (как мы его называли за глаза) озверел совсем, ругался матом, потом дал нам одну ночь на репетиции в полевых условиях. Натурные съемки проходили в Тверской области, красота неописуемая. Мы с Инессой всю ночь и репетировали на таком фоне. Дорепетировались до полной близости в злополучном стоге. Зато наутро страсть играли так достоверно, что режиссер ограничился первым дублем.
Как потомственный дворянин и настоящий мужчина, Кирилл в тот же день предложил Инессе стать его женой. Осенью сыграли свадьбу. В положенный срок родился первенец — сын Андрей. Все шло хорошо первые годы. А потом…
— Актерские семьи редко счастливы. Конечно, есть Лазарев и Немоляева, Жариков и Гвоздикова. Но это — единичные исключения из общих правил. Если оба супруга — актеры, то неизбежно возникает профессиональная зависть. Один, как правило, играет лучше другого. Другой начинает чувствовать себя ущербным… А актерский быт? С десяток лет назад, когда фильмов снималось уйма, мы же постоянно были в разъездах. Общих фильмов у нас с Инессой было мало, вот почему семья постепенно стала превращаться в фикцию. Мы разбежались, когда узнали друг о друге… — Майдановский помолчал. — Словом, что оба уже частенько встречались с другими.
— Развод пошел на пользу обоим? — из женского любопытства спросила я.
— Инесса счастлива во втором браке. Ее муж — кинорежиссер Иван Захаров. Снимает любимую супругу во всех своих фильмах. Мы дружим домами… Вернее, дружили. — Актер замолчал.
— А сын? Как относится Андрей к вашим разводам, новым семьям? — ничего не подозревая, спросила я.
— Андрей погиб восемь лет назад. Он заканчивал МГУ, физмат, а перед дипломом, чтобы получить звание лейтенанта запаса, выпускников направляли на трехмесячные военные сборы. Сборы — не армия, мы и подумать не могли ничего дурного. А там элементарное дорожно-транспортное происшествие. Колонна, ехавшая с полигона в лагерь, остановилась. Студенты соскочили ноги размять, а с проселка на шоссе вырвался трактор «Кировец» с пьяным мужиком за рулем. Не тормозя, врезался в армейскую колонну, как раз в тот грузовик, рядом с которым стоял Андрей с друзьями. Четверо их тогда погибло, а пятому ноги отрезало, инвалидом на всю жизнь остался, — Кирилл жадно затянулся сигаретой.
Своей ладошкой я сжала его руки в знак сочувствия.
— У тебя есть еще дети? — осторожно спросила я Кирилла.
— Когда Андрей погиб, я второй раз был женат. На Ольге Исаевой, дочке известного конструктора ракетно-космических систем. С ней мы жили счастливо. Тогда я только понял, что такое крепкий тыл. Она, как японская женщина, ждала меня в любое время суток из театра, со съемочной площадки с теплыми домашними тапочками. Не ругалась, если вместе со мной в дом врывалась толпа друзей. Молча шла на кухню и стряпала закуску. И как стряпала! Пальчики оближешь. Характер — ангельский. Слова поперек никогда не скажет. Одного Бог не дал — здоровья. Мать у нее тоже из ракетчиков. Поговаривают, когда уже была беременна Ольгой, участвовала в испытаниях новых систем. Видимо, Ольга еще в утробе излучения нахваталась. Детей своих у нас не было, поэтому Ольга к Андрею моему относилась по-матерински, хотя была старше его всего на пятнадцать лет. В общем, гибель сына не я один переживал, Олюшка моя наревелась вдосталь. Видимо, от стресса у нее и начался рак крови. Как у Раисы Максимовны, помнишь? Разница вся только в том, что Ольгу мы здесь пытались спасти, наши специалисты не хуже. Не помогло ничего… Так что через восемь месяцев после сына я и подругу верную потерял… — под правым глазом Майдановского в нервном тике забилась жилка.
— Знаешь что, Кирилл, идем-ка спать! — я обняла его за плечи, чмокнула в щеку. — Ты устал и разволновался. Мы сейчас с тобой ляжем, обнимемся, прижмемся друг к другу, как мальчик к девочке, и будем отдыхать.
Кирилл обалдело посмотрел на меня.
— Все-все, не возражай. И больше никакого секса. Только отдых. Сон — лучшее лекарство!
Мы вернулись в спальню, легли под одеяло, я прижалась к великому мастеру, погладила его лицо, поцеловала, как ребенка, в широкий лоб. Через несколько минут я почувствовала мерное дыхание на своем плече. Вскоре уснула и я.
