– Девчонки, что делаете? – произнесла голова в очках, продолжая противно улыбаться.

– Разве вы не видите? Мозаику собираем! – съязвила Валя. Ей очень не понравилась эта физиономия, и она не собиралась это скрывать.

– Ну конечно! Завтра же суббота! А в пятницу добрые родители, бабушки и дедушки разрешают своим детям, но только если это очень-очень послушные дети, собирать мозаику хоть до самого утра… Вот когда я был маленький, мне разрешали врать только в первую и третью субботу месяца, и только с десяти до четырнадцати часов. Кстати, а какая завтра суббота? – тут голова запнулась, и рядом с ней появилась рука с очень длинными пальцами, которые начали загибаться, что-то высчитывая. – Хотя какая разница! Это всё равно совершенно ничего не меняет. Жаль, что я не стал режиссёром. Иначе обязательно снял бы фильм про таких вот замечательных, вежливых и послушных детей. И назвал бы его – «Дети, которые бессовестно врут».

Произнеся последнюю фразу изменившимся каменным голосом, голова перестала улыбаться. Потом, немного поразмыслив, она добавила:

– Хотя нет, по поводу названия всё же стоило бы сначала посоветоваться с хозяйкой. Это очень, очень ответственно!

– Валя, он мне не нравится, – прошептала Поля, не отрывая взгляд от головы в машине.

– На самом деле, мы идём домой. Это совсем рядом, и нас ждут мама и папа. Они уже наверняка вышли нам навстречу и скоро будут здесь! – уверенно и громко объявила Валя, сделав шаг вперёд и закрыв собой сестру.

– Точно, точно, мама и папа! Вот и идите, идите, и поскорее, не задерживайтесь. Дома хорошо! Но что же делать, если ключ больше не подходит? – промурлыкала голова, хмыкнула и пожала плечами. Потом чёрное стекло плавно поползло вверх, и девочки снова увидели в нём отражение жёлтого фонаря. Машина резко сорвалась с места и скрылась за поворотом в конце улицы. На багажнике отчётливо блеснул контур акулы. Сёстры, взявшись за руки, побежали домой. Совсем скоро они очутились на собственном дворе. «Должно быть, уже совсем поздно, и все уснули», – подумала Поля, окинув взглядом окна второго этажа. Но тут же сообразила, что этого не могло быть. Как могли родители спокойно спать, если их дети до сих пор где-то пропадают? Нет, это было невозможно. Валя вскочила на ступеньки и дёрнула ручку. Заперто. Тогда она достала из маленького кармашка сарафана ключ с брелочком в форме туфельки и попробовала вставить его в замочную скважину. Ключ не подошёл.

– Ничего не понимаю! Но откуда этот неприятный тип мог знать про ключ?

– А может быть это он его подменил? – предположила Поля. – Только как, если он даже не выходил из машины?

Девочки принялись стучать в дверь кулаками, что было сил, и звать родителей. Скоро они поняли, что это совершенно бесполезно, и обречённо опустились на жёсткий колючий коврик под дверью.

– Давай разобьём окно. У папы в гараже есть разные инструменты, возьмём что-нибудь тяжёлое и разобьём. Не оставаться же на ночь на улице, – сказала Поля.

– Да, похоже, без вариантов.

Дверь в гараж со стороны двора обычно была открыта. На этот раз она тоже, как и дверь в дом, оказалась заперта. Неожиданно справа от гаража послышалась какая-то возня. Зашевелились ветки маминого розового куста, и со стороны соседей, из под забора, вынырнуло что-то светлое и пушистое. Это был Лисик. Он подбежал к Поле, и цепляясь передними лапами за её сарафан, совершил несколько приветственных прыжков, виляя хвостом как пропеллером.

– Стой, Лисик, прекрати! – как могла уворачивалась Поля. Но Лисик был проворнее. Ему всё же удалось лизнуть Полю в руку и подбородок.

– Что ты здесь делаешь, разбойник?

Лисик сел и задней лапой почесал за ухом. Потом он вскочил, подбежал обратно к забору, от души зевнул и исчез в еле заметном подкопе. Девчонкам не составило большого труда отогнуть угол зелёного гофрированного металла, чтобы освободить себе путь.

Раньше им никогда не приходилось бывать по ту сторону забора. Впереди над густой травой торчали неаккуратно сваленные бетонные плиты, оставшиеся видимо от какой-то большой стройки. Лисик исчез. Свет уличных фонарей сюда не добивал, и только луна освещала пустырь. Девочки тихо подкрались к плитам и затаились рядом со старательно процарапанной на сером бетоне надписью: «Здесь был Гриня».

– Лисик, Лисик! – позвала Поля.

Они дважды обошли плиты вокруг, убедились, что собаки там нет, и по узкой, но основательно протоптанной тропинке направились прочь от забора. Чем дальше сёстры удалялись, тем сложнее становилось идти. Тропинка всё круче задирала вверх. На Валю начало накатывать сомнение. Стоит ли продолжать путь или, может, лучше вернуться, а утром возобновить поиски? Но тут стало ясно, что они достигли вершины холма. Вдалеке внизу маячили два квадрата ярко освещённых окон. Спуск занял гораздо меньше времени, чем утомительный подъём. Особенно потому, что теперь перед глазами была хоть какая-то цель. Тропинка упёрлась в невысокий бордюр, обозначивший начало заасфальтированного пятачка перед входом в двухэтажное здание, похожее на детский сад. Девочки поднялись по ступенькам и утомлённо уставились на типичную синюю табличку слева от двери и выведенную на ней золотом надпись: «Общелжитие».

– Что за люди! – возмутилась Валя, – сделали ошибку и даже не потрудились исправить.

Тяжёлая деревянная дверь приоткрылась, и наружу вырвался треугольник яркого света. На его фоне показалась человеческая фигурка. Затем на крыльцо вышла девочка лет восьми со светло-русыми волосами, собранными в две короткие, но пухлые косички, чуть вздёрнутым носом и большими улыбающимися глазами. Она была одета в широкие жёлтые штаны с чёрными накладными карманами в районе коленок и фиолетовую футболку с рукавами-фонариками.

– Здравствуйте, меня зовут София. Я уже давно вас жду. Даже немного вздремнула у окна. Но эта собака так залаяла, – произнесла она и зевнула, прикрывая рот рукой. – Пойдёмте, я покажу вам ваши места. Все дети уже спят. А я сегодня дежурю. Хорошо, что вы наконец пришли, потому что уж очень хочется скорее забраться в кровать. Вчера мне снился интересный сон, и я надеюсь сегодня увидеть продолжение.

– Меня зовут Валя, а это моя младшая сестрёнка Поля.

– Я знаю, меня предупредили. Проходите скорее, а то комаров напустим. Эти комары очень неприятно пищат, уж лучше бы они так кусали, без всяких там звуков, – сказала София, пропустила девчонок вперёд и уверенным шагом направилась в сторону большой лестницы из белого мрамора с массивными каменными перилами на толстых опорах, похожих на кегли для боулинга. Девчонки переглянулись и пошли следом.

– Мы не смогли попасть домой сегодня. И тут увидели Лисика, собаку нашей подруги. Он куда-то сюда побежал, – объяснила Валя.

– Да, он здесь. Наверно у хозяйки, – сказала девочка, продолжая медленно подниматься по лестнице.

– Как? И она здесь?! – взбодрилась Поля.

– Конечно, а где же ей быть? – ответила девочка, оборачиваясь.

Они поднялись по лестнице и оказались в длинном узком коридоре, слабо подсвеченном торчащими из стен светильниками. По полу убегала вдаль ярко фиолетовая ковровая дорожка с мелким геометрическим рисунком. Десятки одинаковых дверей справа и слева, одинаковые светильники и рябившая в глазах дорожка – как игра отражений. Как будто в обоих концах коридора повесили зеркала, отражавшиеся друг в друге и создававшие ощущение бесконечной картинки. Единственное, что не вписывалось в идею с зеркалами – портреты неестественно разноцветных собак на стенах. Здесь был кислотно-оранжевый английский мастиф, грозный доберман цвета морской волны, похожая на щётку для пыли розово-жёлто-зелёная болонка. «Точно как в гостинице, где мы останавливались с родителями прошлым летом, – подумала Валя, – если бы не эти странные собаки». Она чуть замедлила шаг, и, подождав пока София отойдёт подальше, зашептала Поле в ухо:

Текст предоставлен ООО «Литрес».