Большой пирожного кусок

и этот лакомый кусок

для нас – Торон

и ум и что угодий в нем

А для нее

чья челюсть – бороны зубье —

лишь надкусить наискосок

чтобы потек

по подбородку темный сок

Они отражались во всех зеркалах —

где тысячи ламп на струистых телах —

и стыдно сказать чем они занимались…

они обонялись

Приняли таблетки и легли в постель

умерли – и началась канитель

Вышли из больницы – есть в квартире газ

их реанимировали и на этот раз

На море лодку качала волна

спасли водолазы – достали со дна

Русые головки – красавицы обе

И думал Торон

«Это страсть или хобби?»

Сказали духи что Торон

приятен им со всех сторон

он словно бабочка порхает

но эта бабочка чихает

на всякий чих

родится дух

Умер Торон – превратился в Торонто

Торонто – в трубу

труба – в музыканта

(хотел музыкант переделаться в Канта

но тут же его попросили обратно)

стал баром барон от несчастной любви

стал тарой Торон – и поет «се ла ви»

Реальность сквозит папиросной бумагой

Любую фантазию выужу из

пучины где плаваю вольной навагой

а сам на крючке у кого-то повис

В меоле плавал юный дух Муух

светящимся мяучиком играя

вдруг увидал как выдумал картину:

пространство ограниченное с трех

сторон – чужого времени резину

и червячков едва ползущих с края

И удивился юный дух Муух:

Неужто этот скудный мир и слизни

есть тоже проявленье щедрой Жизни?

Но что они? Что их интересует?

И цветомысли что им там рисуют? —

(мяучик был отброшен и потух)

Ждут ли они рождения Сверхновой

и тоже коллапсировать готовы?

А гонки – гравитации скачки

когда дрожат все мыслимые сферы!..

Нет просто червячки как червячки

их солнце тоже – скромные размеры

Предположить что в этой плоти дух

что их ведет божественная воля

и что один из них легко и просто

вообразил Мууха и присоска!..

Дух пузырьками прыснул из меоля

перепугав каких-то трех дремух

Когда сумеречная наволочь

наползает с лугов на сюррюки

затопляет базальты граниты

тогда тень от небесного шара

оставляет вверху лишь полоску —

драгоценный отблеск каонита

из туманных низин и ущелий

на охоту выходят икварки

верные похиты Дакарага

Рыжие пятнистые как рыи

длинные ушастые как оги

то ли силуэт на фоне неба

то ли тень высоко на дороге

только в горы лучше не соваться

ни отанику в рваной кольчуге

ни горцару в голубых окальных латах

бластеры и трубы не помогут

молния отскочит как от камня

Из Готара ехали мардуки

чернобородатые в металле

ехали шутили хохотали

девушек хватали – обижали —

и бежали их черные садуки —

как в скорлупах – в латах шишковатых…

Там в лугах – одни пустые скорлупы

там кричат и прядуют пируя

хохлые стервятники-караи

Каменные ядра пролетают —

слишком близко ходят наши луны

озаряя белым диким блеском

серые граниты Дакарага —

и тогда горят рубином синим

все три глаза старого инкварна

он стоит среди кустов калярий

и сухих колючих астролярий

смотрит но не в небо – выше дальше

Ждет ли некой вести голубиной

но молчат туманные глубины

хоть бы капля прочертила небо…

Только слышен скрежет меднозуба

и мигает бледный рой мехлушек

Так всю ночь зиять влиять и слушать

чтоб никто – ни люди ни скарабы…

Тайна – это кратер Дакарага

в кратере октаэдр – корабль

Легуры лигаты и длинные змыры

когтисто-крылаты хвостато-стрекаты

порхающей сеткою света объяты

и льдистою влагой омыты

пролетали незримо над городом

И вдруг увидали что их увидали

широко расставленные детские глаза

в которых легуры лигаты и длинные змыры

стреляя зелеными молниями

проносились над городом

Легуры лигаты и длинные змыры

ринулись вниз на огни и коробки

огни распадались на улицы автомобили —

факелом полыхнул вертолет —

все двигалось шум вырастал

ВДРУГ – все окунулось в черное масло —

последняя лампочка лопнув погасла

Легуры лигаты и длинные змыры

ходили по крышам террасам балконам

когтистые лапы скребли по карнизу

крылья с крюками волоклись по бетону —

громыхало железо

неохотно светало

На краю небоскреба химерой

навстречу лиловому шару

встал остроголовый Васдука —

дриадон троеклювый —

Утопая в солнце топазовыми яблоками

детское тело когтил