Будильник разбудил её резко и безжалостно вернул в реальность. Мозг сразу же бросился в бой. Никита. Кольцо. Предложение. Что со всем этим делать? Света сжала челюсти и медленно выползла из постели. Горячий душ, крепкий кофе, невесомые объятия дочери наверняка помогут ей собраться и почувствовать себя лучше. Но два голоса в голове продолжали пугать и спорить:

– Слабачка! Ляг и умри!

– Я не сдамся. Ради дочери. Ради себя, чёрт возьми!

– Ха, пора уже стать реалисткой. Наделала вчера глупостей, исправляйся. Вернись к Никите, упади в ноги, авось простит.

– Ни за что.

С колотящимся сердцем Света залезла под душ, и только когда струи начали обжигать кожу, она выключила воду, энергично растёрлась полотенцем и, протерев зеркало от пара, уставилась на своё отражение.

– Мне нужно собраться с силами. Я смогу.

Никита часто подтрунивал над Максом, называл его тюфяком, грозил увести жену. Света хмурилась, Макс же хитро улыбался, разводил руками и предлагал попробовать. Они вели себя как дети, и долгое время эти шутки казались безобидными.

Из студенческого друга Никита незаметно превратился в друга семьи. Он вносил в их быт толику безалаберности и авантюризма, умел за полчаса собрать весёлую компанию и вывезти всех на берег водохранилища с ночёвкой в палатках или организовать спонтанную вечеринку с танцами до утра.

Когда Макс исчез, Никита, будто изменив себе, добросовестно и прилежно начал исполнять обязанности сиделки, психотерапевта, водителя. Он стал Светиной тенью. Звонил ей по два раза в день, приезжал в гости, кормил чуть ли не с ложечки, заставлял работать. Она была благодарна за помощь, но где-то в глубине души прятала нарастающее раздражение, всё отчетливее осознавая истинные чувства и намерения Никиты.

«Мне жаль, правда, жаль, но ты не Макс и никогда им не станешь. Возможно, когда-нибудь я сумею всё это пережить, стану другим человеком, начну с нуля, но не теперь. И не с тобой», – думала Света.

«Да ведь он даже не любил тебя»… Она вспоминала ссоры с мужем: свои крики, его молчание, своё бешенство, его равнодушие. Неужели у Макса была другая женщина? Здесь, в Новосибирске, или там, в Казахстане? Невозможно. Память тут же подкидывала другие образы: глубокие, глядящие из души в душу глаза, улыбки, смешки, фразочки, понятные только им, тающие на коже прикосновения, внутренний жар, родной запах, которым пропитана каждая клеточка его и её тела, его вдох, её выдох.

Суета рабочего дня отвлекла от навязчивых мыслей. Как обычно, с утра она отвезла Алину в детский сад, потом села за ноутбук у окна в спальне. В квартире был оборудован кабинет-библиотека, но она им не пользовалась. Там стояли стол, кресло и компьютер Макса, лежали его бумаги, книги, по углам громоздились какие-то запчасти – всё это Света не трогала с того самого дня, когда муж вышел из дома и больше не вернулся. Она заходила в эту комнату редко, только чтобы быстро вытереть пыль и выскочить наружу, туда, где не бродят призраки, готовые растерзать её сердце на части.

Каждое утро Света проверяла почту, отвечала на письма, выставляла счета, изучала статистику сайта и ежедневные отчёты по продажам, пару часов писала и выкладывала посты в соцсети, планировала следующий день. После этого перекусывала и отправлялась на склад до самого вечера. Место, где в огромных морозильных камерах хранились десятки сортов рыбы и морепродуктов, было сердцем её бизнеса. Именно отсюда курьеры на загруженных машинах-рефрижераторах разъезжались по городским и междугородним маршрутам, здесь трудился бессменный завхоз и кладовщик Сан Саныч, который обладал, как шутила Света, рентгеновским зрением: он мог определить свежесть и качество продукции даже через толстый слой полиэтилена и ледяной глазури. Её помощница и вторая правая рука после завхоза, Вика, – бойкая выпускница экономфака – была совсем не похожа на Свету, но пользовалась полным её доверием. Высокая, фигуристая деваха, не выпуская сигаретки из пухлых красных губ, могла вмиг поставить на место любого проспавшего отгрузку экспедитора. Громкость её голоса и отборный лексикон вкупе с соблазнительной внешностью приводили мужчин в благоговейный трепет.

Сегодня на склад Света отправилась с тяжёлым сердцем – только бы не заявился Никита, который частенько заглядывал туда, чтобы поболтать с ней и, как он выражался, «проконтролировать свои инвестиции». Встреча с ним, совершенно будничное и обычно приятное событие, грозило обернуться если не ссорой, то невыносимым и ненужным напряжением. «Мы всё решим, как взрослые люди», – успокаивала она себя.

Окрашенные светло-серым цветом стены всегда, даже в самую сильную жару хранили прохладу. Небольшая комната была отведена под офис: здесь стояли три рабочих стола с компьютерами и оргтехникой, основную же площадь занимали помещения с морозильными камерами, в которых хранились рыба, кальмары, осьминоги, креветки, мидии и другие дары океана.

Заглянув внутрь, Света поздоровалась с Сан Санычем и дежурно поинтересовалась его делами. Она решила, что инвентаризация – лучший способ занять руки, голову, да и просто побыть одной, и отправилась на склад.

Часам к четырём появился Никита. Ни чисто вымытые волосы, ни свежая футболка, ни щедрый запах парфюма не могли скрыть следов бурной ночи. Покрасневшие глаза, мутный взгляд и витавшие вокруг алкогольные пары красноречиво говорили о том, что вчера он пил долго и упорно. Света не могла винить его за это. Она отвела Никиту в сторону и сразу перешла к делу:

– Пожалуйста, останемся друзьями и деловыми партнёрами, ведь это в наших общих интересах.

Никита не смог нацепить на лицо защитную маску. В его глазах плескалось отчаяние. Он протянул руки, жадно сжал Свету в объятиях и прошептал:

– Да, конечно, так и будет. Прости меня. Я верну это долбаное кольцо в магазин и буду делать вид, что ничего не произошло. Так долго, как смогу.

Его руки заскользили по её спине, потом обхватили шею, он немного отстранился и, дыша перегаром в её лицо, продолжил говорить:

– Только один раз, только сейчас не отталкивай меня.

Его трясло. Сухие горячие губы впились в её рот, словно он был умирающим от жажды, который наконец нашёл источник влаги. Застыв на секунду, Света напряглась, но тут же крепко взяла его за руки и решительно оторвала от себя.

– Никаких надежд, Никита, никаких. Иди домой, отдохни.

Он опустил пылающее лицо, засунул руки в карманы джинсов и молча кивнул. Хотел сказать что-то ещё, но стиснул челюсти, опустил голову и зашагал на выход.

К вечеру руки и ноги налились тяжестью, она с трудом передвигалась по квартире. На ужин приготовила макароны с сыром – ей было всё равно, что есть, а Алина обожала это незатейливое блюдо. После, играя с дочерью в настольную игру, Света не могла отделаться от ощущения, что окончательно запуталась. Жизнь, давно превратившаяся в ровную унылую дорогу, ведущую прямиком к старости, вдруг решила сделать крутой поворот, и стало ещё хуже. У Светы не было сил выбирать или принимать решения. Хотелось лечь на землю, свернуться калачиком, закрыть глаза и пролежать так целую вечность.

Что делать с Никитой? Станет ли её друг когда-нибудь снова весёлым, беспечным, самоуверенным, или теперь рядом всегда будет угрюмый, сломленный, жестокий мужчина? Но было что-то ещё, что сдавливало грудь, не давая свободно дышать.

Правда ли то, что он сказал про Макса? Она бы почувствовала, этого не может быть. Никита, желая убедить Свету выйти за него замуж, просто соврал. Ведь Макс не воскреснет, не сможет опровергнуть его слова.

– Малыш, пора спать. – Света погладила Алину по мягким кудряшкам и потянулась, чтобы поцеловать.

– Я выиграла! А ты нет.

– Ты – мой суперчемпион, а я устала и не смогу тебя победить. Так тому и быть. Пойдём чистить зубки.

Когда в квартире стихло, Света зашла в кабинет мужа. Она медленно приоткрыла дверь, поймав себя на мысли, что сейчас увидит большой светящийся монитор, усыпанный сотнями непонятных символов, а на его фоне – силуэт Макса. Но в комнате было темно, только свет уличных фонарей, непонятно как добирающийся до окон на двенадцатом этаже, подсвечивал стены и очертания мебели. Света включила лампу, осторожно присела в скрипнувшее кожаное кресло и начала медленно выдвигать ящики стола. Наушники, разобранный на запчасти ноутбук, провода, старые журналы – всё лежало на своих местах, аккуратными кучками, стопочками, свёртками. Макс до жути любил порядок.