Через несколько дней умерла другая тяжело раненая собака, и ее мы также захоронили, как и первую. Пятнистая собака вообще не пострадала, а еще одна тоже уцелела, осталась только хромой, из-за чего бедняжке пришлось уйти из стада. Ее увел один из хозяев и, наверно, отдал в цех заготовки кожи, а, может, выгнал, а она наверняка стала после этого бродяжничать и сдохла от морозов или голода. Но пятнистая еще долго служила у нас в стаде и сдохла года два назад своей смертью.
Вот что означает свобода для волка и для собаки. Для волка это вся жизнь, все, что у него есть и что ему необходимо, чтобы жить. Но для собаки, когда ее отпускают на волю, это трагедия, невыносимое, тяжелое существование. Оказавшись в таком положении, собака может напасть на кур или гусей, но никогда не нападет на стадо. Если и нападет на овец, то на тех, что содержатся отдельно, во дворах.
Больше волки не появлялись вблизи стада. В наших краях их осталось совсем мало. Их истребляют, чтобы заработать двадцать пять рублей… Но самое интересное произошло потом, через некоторое время после сражения с волком. Вернувшись домой, я несколько дней никуда не выходил. Картины этой бесславной битвы не оставляли меня, сколько бы я ни прогонял их от себя, как ни старался забыть о них. Но чем я больше сидел дома, тем больше тосковал, поэтому вновь отправился пасти стадо. А люди, услышав о двух убитых и одной раненой собаке, не говоря уж обо мне, сочинили в те дни, когда я сидел дома, легенду: будто я с четырьмя собаками устоял против целой стаи волков, которых было около двадцати, и в конце концов мы всех их победили, хоть и сами понесли тяжелые потери. И будто я был тяжело ранен, и врачи с трудом спасли меня. Эту легенду сочинили, конечно, сами пастухи, которые не хотели признаться в потере своих хваленых «волкодавов» в поединке с одним-единственным волком. Поэтому они и преувеличили число хищников. А дальше все пошло по нарастающей, и число волков стали преувеличивать люди, которые пересказывали друг другу историю об этой дотоле невиданной, неслыханной битве. Вначале я старался рассказать людям правду, чтобы развенчать эту выдумку, но все мои старания оказались тщетными. Я понял, что людей интересовал не я, а тот герой, который повел собак против целой стаи волков и победил. Люди ищут героя, и, когда находят, не хотят расстаться с ним и удерживают во что бы то ни стало. А о шкурах волков никто не говорил, ведь это было бы хорошим заработком: двадцать волчьих шкур по двадцать пять рублей – целых пять сотен.
Когда пастух закончил свой длинный рассказ, было уже совсем темно. Продолжая сидеть у костра, оба они какое-то время молчали; Абид был под впечатлением только что услышанного и, не отрывая взгляд от костра, о чем-то очень глубоко задумался.
– А эту «кровать», на которую ты взобрался, пастухи построили после того случая с волком, боясь повторного нападения. Но я думаю напрасно – волки давно здесь больше не водятся. Ночью на нем спят все, кто находится у стада… Кроме меня. Я предпочитаю спать на земле – летом на траве, а зимой стелю себе овечьи шкуры и укрываюсь тулупом. Я издали увидел, как ты лез на дерево, и подумал, что это мой сменщик хочет немного отдохнуть, перед тем как принять смену. Меня должны сменить завтра, рано утром, как это обычно делается, но мой брат тяжело заболел и попросил, чтобы я навестил его. И через отца, когда он приносил еду, я попросил передать другим пастухам, чтобы кто-нибудь из них сменил меня. Если сегодня, пусть даже поздно, я не пойду к брату, будет плохо, потому что он может умереть, не дожив до утра… Я знаю немало таких случаев. Однажды самый близкий друг моего отца, когда лежал при смерти, попросил навестить его. Было уже поздно, поэтому отец решил отправиться к нему на следующее утро, но друг не дождался его и скончался на рассвете. Отец все время жалел, что не пошел к нему сразу же. Теперь то же самое с моим братом, поэтому я тороплюсь навестить его. Так почему же до сих пор никого нет?
Пастух снова включил фонарь: тонкий луч света пронзил густую ночную темноту. Но опять никого не было видно.
– Я ведь просил отца передать мою просьбу всем сменщикам, чтобы кто-нибудь пришел, – огорченно покачал головой пастух.
Через несколько минут они все-таки заметили свет фонаря, двигавшийся в их сторону. Действительно, это был другой пастух, он приехал на лошади сменить своего напарника. Обменявшись с ним несколькими фразами, пастух поторопился домой, быстро собрав свой скарб в торбу. Абид отправился с ним вместе, потому что оставаться здесь он больше не хотел, тем более с другим пастухом, лицо которого показалось ему недобрым.
До города они дошли только часа через два, глубокой ночью и, распрощавшись, расстались.
Добравшись до дома, Абид, чтобы никого не будить, перепрыгнул через забор. Дома и во дворе были погашены все лампы. Родители и братья, не дождавшись его, легли спать. А завтра он должен будет отвечать на их утомительные вопросы и объяснять, где он пропадал весь вчерашний день.
Войти в дом без шума, не разбудив домашних, было невозможно, так как ночью в их доме всегда запирали дверь изнутри. И он решил переночевать на старом диване, стоявшем во дворе. Абид долго искал по всему двору чем укрыться, ощупывая и подбирая все, что мог различить среди ночи, пока наконец не обнаружил старое хлопковое одеяло, висевшее после стирки на веревке и успевшее уже высохнуть.
Подняла его мать, ходившая ранним утром проведать кур и узнать, сколько яиц снесли они за ночь. Увидев Абида, спящего на диване во дворе, она набросилась на него с криком:
– Куда ты пропал вчера?! Вставай-ка и ответь мне! Вот пришел и никому не говорит об этом. Негодяй!.. Из-за тебя мы всю ночь не спали, всех родственников и знакомых обошли. Где же ты был? Немедленно отвечай!..
На ее крики во двор выскочили отец и братья. Они хором принялись кричать на него и ругать за вчерашнее отсутствие. Абид сидел на диване, опустив голову, и слушал их крикливые, шумные упреки.
– Смотрите на него, он даже не краснеет. Хоть покраснел бы… Значит, на него наши слова не действуют.
Мать – как и учителя в школе – считала, что ребенок или подросток должен краснеть, когда совершает нехороший поступок и слушает заслуженные упреки. Этому Абид действительно научился и чувствовал каждый раз, как горели у него щеки, когда мать или учителя винили и стыдили его за поведение или какой-нибудь проступок. И теперь он был уверен, что все лицо его стало алым от стыда, но матери это казалось недостаточным, она никак не могла уняться и оставить сына в покое. Обвинив и пристыдив его в очередной раз, домочадцы наконец разошлись. Абид продолжал сидеть на диване, стараясь прийти в себя и избавиться от горечи, оставшейся после упреков и обвинений, обрушившихся на него.
Раньше он старался не придавать значения их словам, заставлял себя тут же забыть все, и это у него получалось. Хотя в душе оставался неприятный осадок. Углубившись в чтение в своей комнате, он ухитрялся отдалиться от всего и остаться наедине со своими мыслями, как бы возвысившись над людьми. Иногда, правда, этот неприятный осадок долго не проходил, особенно если он вызывал еще какие-то воспоминания из прошлого. Однажды, еще пятилетним, он хотел попросить мать, пожарить ему яичницу. Кухню к тому времени еще не успели достроить и холодильник стоял из-за этого все еще в спальне родителей. А в комнатах тогда еще не было деревянных полов, и на голую землю был настелен один черный толь[5]. Взяв яйцо из холодильника, Абид собрался отнести его на кухню. То ли от этой черноты пола, утомившей его глаза, то ли от того, что это была тогда его первая попытка самому взять в руки яйцо, мальчик почувствовал вдруг какое-то смятение и, не удержав яйцо в руке, уронил его. Мать находилась недалеко и, увидев, как мальчик разбил яйцо, закричала на него и сказала, что он ничего не может держать в руках и все роняет.
Прошло уже много лет после того случая, но Абид каждый раз, беря яйцо в руки, испытывал страх, что сейчас уронит его и разобьет, и опять вызовет гнев матери. Он ругал себя за это, пытался сосредоточиться и делал над собой немало усилий для того, чтобы перебороть свой страх. Но все равно, взяв яйцо, чувствовал, что у него начинают дрожать руки. Другой случай произошел, как ему казалось, даже чуть раньше. К ним как-то заглянул фотограф-любитель и сказал, что согласен снимать всех бесплатно, но только, чтобы все, кто желает фотографироваться, собрались вместе. Маленький Абид был один дома и, услышав эту новость, решил поскорее сообщить ее матери и побежал за ней на улицу. Он застал мать в соседнем дворе, в окружении соседок, которые, увидев прибежавшего, взволнованного мальчика, спросили, что случилось. Абид вначале сказал что-то не совсем внятное, но все же потом с большой радостью пригласил всех фотографироваться.