Макс

В ушах шумит от громкой музыки. Оставив парней развлекаться, выхожу на улицу глотнуть свежего воздуха. Отхожу в сторону от входа, чтобы не толкаться с вновь прибывающими толпами народу. В субботу в этом клубе всегда аншлаг, несмотря на неприлично завышенный ценник даже для владельцев безлимитных кусков пластика.

Облокотившись на черную глянцевую стену, упираюсь в нее затылком и закрываю глаза. Теплый весенний воздух сладкой патокой обволакивает легкие. Зима в этом году была жесткая, зато весна пришла сразу в марте, и я из пуховика перелез в любимую косуху. Засунув руки в ее карманы, играюсь с зажигалкой и делаю еще один глубокий вдох.

До расслабленного сознания доходят звуки какой-то непонятной возни со стороны парковки, сдавленный писк и снова шуршание одежды вперемешку с недовольным шепотом. Даже не дергаюсь. Мало ли кто что не поделил, а если там замешана девчонка, так вмешиваться вообще дело неблагодарное. Они помирятся через пять минут, а ты козел до конца жизни. Но звуки начинают набирать обороты и откровенно раздражать.

– Ты куда пропал, именинник? – хлопает по плечу Никита.

– Башка разболелась, – открываю глаза и пытаюсь отследить источник звука.

Среди множества пафосных тачек найти пищащую девчонку не так-то просто. Ник замечает мой взгляд и тоже присматривается.

– Помогите! – доносится до нас. – Да помогите же!!! Кто-нибудь!!!

– Там, – Ник головой указывает направление, и мы срываемся с места.

Это уже ни хрена не шутки. Она так кричит, что у меня сводит живот. Ударяя ладонями по капоту чьего-то Мерса, сворачиваем вглубь, в сторону мусорных баков, и, не разбираясь, врываемся в потасовку между хрупкой фигуркой и тремя крупными телами, стоящими к нам спиной.

Она визжит, перекрывая звуки ударов. Кулаком врезаюсь кому-то в челюсть. На асфальт летят слюни, кажется, зубы. В ответ мне всаживают два удара по почкам. Застонав, разворачиваюсь, толкаю от себя парня с кулаками боксера и уже не раз сломанным носом и не успеваю увернуться от удара сначала под дых, потом по морде. Из носа течет липкая теплая струйка крови.

Ник отмахивается от высокого блондина. Меня сзади за шею хватает тот, которому я выбил зуб, а боксер с кайфом всаживает кулак мне в живот. Девчонка больше не визжит, уже хорошо. Голова и так раскалывается.

– Эй! – слышится крик сбоку.

Свои. Наконец-то!

– Валим! – тут же реагируют ушлепки, и я могу сделать вдох. – Мы тебя еще найдем, дрянь! Бойся! – зло смотрят в сторону перепуганной девушки и скрываются в одной из тачек.

К нам подбегают Север и Платон.

– Спасибо, – киваю им.

– Какая днюха без драки, да, Макс? – ржет Никита, вытирая кровь с подбородка.

– Угу, – сплевываю на асфальт.

Разворачиваюсь к той, что стала виновницей происшествия. Стоит, прижавшись спиной к стене.

– Идем, парни, – слышу тихое за спиной. – Он дальше без нас справится.

Хмыкнув, открыто рассматриваю девушку. Чудо чудное. Голубые колготки, белая помятая юбка, больше напоминающая балетную пачку, и короткая расстегнутая косуха. Волосы розовые. Или это свет так падает, непонятно. Тушь растеклась, губы искусаны в кровь, глазищи огромные просто.

– Ты в порядке?

Часто кивает в ответ.

– Чего они хотели?

Пожимает плечами.

– Так прямо и не знаешь? – усмехаюсь, засунув руки со стесанными костяшками в карманы куртки. – Пойдем, я тебя в туалет проведу. В порядок себя приведешь, – предлагаю ей.

Со стороны дороги раздаются полицейские сирены. Они освещают парковку. В нашу сторону бегут четверо мужчин в форме.

Зашибись! Только этого мне не хватает.

За секунду скручивают мне руки за спиной и роняют мордой на капот ближайшей тачки.

– Да вы чё творите?! Эй! – дергаюсь, но тут же замираю. Плечо больно. – Пусти, говорю! Я помогал! Вы не того взяли!

– Вот в участке и разберемся. Девушка, вы заявление писать будете? Нет? Но вам все равно придется проехать с нами.

Меня грубо заталкивают в одну машину, ее сажают в другую. И ни слова в мою защиту не сказала, зараза! Только посмотрела виновато и все.

Ладно, с этим потом разберемся.

Забиваюсь в угол ментовского Форда и затихаю, слушая, как трещит рация. Парней бы предупредить, но у меня забрали мобильник. Мать убьет за такое. Надо пробовать договариваться.

– Мужики, а может через банкомат и по домам? Ну я реально помогал. На нее трое упырей накинулись. Чё я, в стороне должен был стоять?

– Ты срок за взятку должностному лицу при исполнении хочешь? – с переднего поворачивается ко мне один из сотрудников. – Сейчас до отделения доедем, там разберемся, кто, кого и за что. Документы с собой?

– То есть бумажник и мобилу вы нашли, а паспорт в соседнем кармане нет? – зло смотрю на него.

– Дэн, забери паспорт у мажорчика. Глянь, сколько годиков мальчику.

Дэн бесцеремонно лезет во внутренний карман моей косухи и дергает оттуда паспорт с правами.

– Большой уже мальчик, уголовно ответственный. С днем рождения, – усмехается мент.

– Во вторник был, – морщусь в ответ.

– Но отмечали-то сегодня, как я понимаю. Девочка отказала, ты решил сам взять? – продолжает гнуть свою линию. – Богатеньким мальчикам все можно, да?

– Слушай, ты! – хочется дать ему в рожу.

Они ржут над моей реакцией. Уроды!

Сжав зубы, смотрю в окно. Хоть понимать, куда везут вообще.

Тормозят возле участка. Меня, как кота, вытаскивают из салона Форда за шкирку и тащат в здание. Оглядываюсь, чтобы найти недоразумение, из-за которого я здесь оказался. Идет следом, беседует с одним из полицейских, нервно дергая за прозрачный слой своей дурацкой юбки и все время стреляя в меня своими глазищами.

– Ну давай, подставь меня еще, – бубня себе под нос, вваливаюсь в участок.

– Вытри сопельки, мажор, – надавив на плечо, меня сажают на стул. Тот самый Дэн кидает на стол мои документы. Из паспорта вылетают права – подарок матери на восемнадцатилетие.

– Позвонить дайте, – требую у них.

Ржут. Один стягивает мою мобилу со стола, крутит ее. Не видел такого никогда? А я предлагал решить все через банкомат.

– Ты зачем к девочке приставал, ушлепок? – начинается допрос.

– А моя разбитая рожа – это, наверное, ее ответная реакция, да? Логика, вашу мать, железная! Не приставал я к ней. Ты ее видел вообще? Ощущение, будто из цирка сбежала. Позвонить дай, говорю!

– На вопросы отвечай, а выводы делать будем мы.

И понеслась. Я еще никогда себя таким идиотом не чувствовал. И девчонки нигде не видно. Хочется в глаза ее посмотреть еще раз. Есть в них совесть или нет? А как натурально она испугалась на парковке? Может ее за такое и прибить там пытались, а я дурак, вписался.

Позвонить так и не дают, но берут номер матери. Ведут за решетку, толкают на жесткую скамейку и закрывают дверь. Класс…

Облокотившись о стену, пялюсь в одну точку. Слышу, как говорят, что друзья мои пришли, но их быстро разогнали. Время идет. Звонить ко мне домой никто не торопится. Даже руки обработать не дали. Костяшки и разбитая губа неприятно саднят, голова болит еще сильнее. Брезгливо поморщившись, ложусь на скамейку и смотрю теперь в потолок, с которого свисает шмоток паутины.

Вода в раковине капает, полицейские тихо переговариваются. Все звуки смешиваются в равномерный, усыпляющий гул, и глаза начинают закрываться. Некоторое время сопротивляюсь, но сон все же утягивает меня в непонятное серое марево.

Вздрагиваю от противного скрипа открывающейся решетки.

– Авдеев, на выход! – орет дежурный мент.

– Ну наконец-то, – вздыхаю, лениво поднимаясь с жёсткой скамейки.

Спина задеревенела, башка так и трещит. Сдавив виски пальцами, выхожу из обезьянника. На пошарпанном стуле сидит огромный лысый мужик с руками, как у меня ноги. Дуэйн Джонс долбанный! Взгляд его карих глаз направлен строго на меня.