— Скорее всего, к тому времени он уже получил доказательства, что его дочь мертва, и знал, кто в этом повинен, — сделал вывод Марк, выйдя из кухни через заднюю дверь на улицу.

Он направился в маленькую сторожку, пристроенную к заднему хозяйственному крылу дома. Там он нашёл садовника, который деловито точил лопату. Он оказался не так стар, как лакеи, но тоже не молод. Он почтительно выслушал вопросы господина графа и сообщил:

— Я знаю об этом не так много и всё уже рассказал его светлости. В тот вечер я, и правда, видел барышню Жаклин, гуляющей по саду вместе с господином де Руже. Потом они вышли через заднюю калитку. Я ещё подумал, что они, должно быть, решили прогуляться у реки, но час был поздний и уже стемнело. Однако я не могу вмешиваться в дела господ. На всякий случай я не стал запирать калитку, чтоб они могли вернуться, и пошёл по своим делам. В тот месяц было жарко, и на кустах появилась тля, которую нужно было постоянно снимать. Я занимался этим до вечера, а потом пошёл спать. Калитка была закрыта, и я решил, что барышня вернулась и заперла её, но утром оказалось, что она всего лишь прикрыта, и любой мог отворить её.

— Значит, в тот вечер барышня ушла гулять со своим женихом, но ты не видел, как они вернулись? — уточнил Марк.

— Нет, не видел. Но господин де Руже сказал, что они вскоре воротились в дом, потому что гулять было темно. Он проводил барышню в её комнату и пошёл к себе.

— Её горничная это подтвердила?

— Нет, она в тот вечер вместе с Марион, служанкой её светлости, разбирала сундуки, чтоб проветрить одежду. Когда они закончили, было уже поздно, горничная барышни подумала, что хозяйка спит, и не захотела её будить, пошла к себе. И только утром заметила, что барышни нет, хотя постель смята. Вот и выходит, что барышня среди ночи поднялась и ушла куда-то.

— Но господина де Руже никто не заподозрил?

— Как же! Его светлость устроил ему настоящий допрос, кричал и угрожал, даже запер в темнице до того, как найдут барышню, но потом прискакал парень из деревни Монтань и сказал, что в грозу разрушилась сторожевая башня. Все перепугались, потому что у нас только собакам и коровам неизвестно о проклятии. Многие слуги из-за этого и разбежались, особенно после того, как заболел господин де Руже.

Закончив расспросы садовника, друзья вернулись в дом и поднялись в свои покои.

— Пока всё сходится, — проговорил Марк и, присев на корточки у камина, подкинул туда пару поленьев из ажурной кованной дровницы. — Де Руже был последним, кто видел девушку живой. Это он увёл её из поместья тёмным вечером, а потом вернулся и, проникнув в её комнату, смял постель, чтоб создать видимость, что на ней спали. Но я до сих пор не понимаю, зачем ему убивать Жаклин.

— Всё разрешится в своё время, — лис беспокойно осмотрелся по сторонам. — Что насчёт ужина? Кстати, обед ты пропустил. Я хотя бы съел зайца, а ты наверняка голоден. Почему нас не кормят? О нас забыли?

— Возможно, нас не застали здесь, пока мы бродили по дому, — ответил Марк. — Идём, нам ещё нужно поговорить с баронессой, хотя она, видимо, следила за тем, как служанки перебирают сундуки, и вряд ли расскажет нам что-то о том вечере. Но всё же, что-то она должна знать.

В столовой они застали Дамьена де Олонда и капитана Лафара, сидевших за накрытым столом. Впрочем, едва они вошли, рыцари поспешно встали, чтоб поклониться.

— Вот и вы, — с некоторым облегчением произнёс Дамьен, — а то я уже начал беспокоиться. Здесь постоянно кто-то пропадает. Простите, это неуместная шутка. Я посылал за вами Пьера, но он сказал, что вас нет в покоях, правда, добавил, что вы расспрашивали его об исчезновении сестры. Вы что-то выяснили?

— Потом, Дамьен, — остановил его капитан. — Сперва пусть его сиятельство займёт своё место за столом. Прошу вас, мой сеньор!

Марк сел во главе стола и рыцари только после этого опустились в свои кресла. Уловив аппетитные запахи жареного мяса и пряных овощей, он, действительно, почувствовал голод и сразу же принялся за еду. Его рыцари тактично молчали, пока он сам, немного насытившись, не взглянул на Дамьена.

— Мы узнали, что ваша сестра покинула поместье поздним вечером вместе с Жильбером де Руже, — ответил он на ранее заданный вопрос. — Но никто не видел, как она вернулась. Де Руже заявил, что проводил её до дверей комнаты. Утром её постель была смята, но девушки нигде не было.

— Зачем же она снова ушла? — нахмурился Дамьен. — Ночью… Может, пока они гуляли, она что-то потеряла? Что-то важное для неё?

— Как ты наивен… — с горечью пробормотал помрачневший Лафар.

— О чём ты? — насторожился Дамьен, но капитан не стал отвечать.

— Вы полагаете, этот негодяй причастен к её исчезновению? — он прямо взглянул на графа.

— Похоже на то, но если это он, я не понимаю, зачем ему это делать? — ответил Марк.

— Не знаю. Если честно, он никогда мне не нравился. Он был красив и знал это, к тому же его отец — граф Дюплесси. Хоть Жильбер и был бастардом, отец его признал, дал ему образование и собирался продвинуть по службе. Он не отличал его от старших законных сыновей, и этот гордец вырос преисполненным своей значимости индюком. Однако его отец умер, а старший брат поспешил отослать его подальше, снабдив рекомендательным письмом к барону де Олонду. Вас не должно вводить в заблуждение теперешнее бедственное положение этой семьи. Ещё недавно этот дом был совсем другим, здесь устраивались пиры и охоты, на которые гости съезжались издалека. Множество вышколенных слуг мгновенно исполняли любые их прихоти, а барон пользовался заслуженной репутацией героя этих мест, добывшего славу в боях под знамёнами короля Франциска. Это был совсем неплохой вариант для бастарда. К тому же отец сразу же приблизил его, чему способствовала и безответная любовь к нему Жаклин. С ней он обращался хуже некуда. Поговаривали, что у него были интрижки в Рошамбо, куда он часто уезжал. При её отце он был вежлив и предупредителен, а оставшись с ней наедине, давал волю своему дурному нраву.

— Верно, — пробормотал Дамьен. — Жильбер был из тех, кто привык получать всё, чего хочет. При мне он тоже был вполне мил с сестрой, а она, видимо, не хотела расстраивать меня, потому и не говорила о его выходках. Хотя, возможно, она боялась, что я поколочу его или вызову на дуэль и убью или покалечу. Он был всего лишь провинциальный хлыщ, а я наследник военного барона, к тому же уже участвовавший в двух военных кампаниях. Меня и Андре он побаивался, но с Жаклин обращался крайне грубо.

— Я слышал, он оказывал знаки внимания вашей мачехе, — заметил Марк.

— Я тоже обратил на это внимание, но вы же знаете, что служение супруге своего сеньора — долг рыцаря. Любой из ваших воинов провозгласит своей дамой графиню де Лорм и никто не увидит в этом ничего предосудительного. К тому же Арабелла молода и хороша собой. Пусть она и бесприданница, но из древнего и славного рода. Она родственница графа де Жуайеза, сенешаля королевства. У неё много родни, среди которой есть и те, чьи имена на слуху. Замужество лишь укрепило её статус одной из первых красавиц здешних мест.

— Значит, она не принимала его ухаживаний?

— Конечно, нет! Пусть она ровесница мне, но всегда ценила отношение к ней моего отца! Она никому и никогда не давала повода усомниться в своей верности супружеским клятвам, да и для нас с сестрой сразу стала благодетельницей. Для Жаклин в силу возраста, она была старшей сестрой, да и ко мне относится по-доброму. Сперва я был смущён её молодостью и красотой, не знал, как к ней обращаться, и боялся, что отец будет ревновать её ко мне, потому сразу же установил между нами границу, величая её матушкой. Моя предосторожность оказалась излишней, но такое обращение закрепилось. Я не так часто бываю в Олонде, но за всё это время не случилось ничего, что могло бы поколебать мою уверенность в её добродетели.