— Вы хотите сказать, что в доме затаился убийца? — воскликнула баронесса. — Но кто это может быть? Здесь нет чужих людей, кроме…
— Покупателей вашего рудника, — кивнул Марк. — Но никого из нас не было здесь, когда пропала ваша падчерица.
— Верно, — её губы задрожали. — Тогда здесь было много людей, слуги, рыцари, стражники. Они давно ушли отсюда. Но неужели это кто-то из слуг? Они все живут тут много лет и полностью преданны моему супругу!
— Слуги могли убить де Турнье именно потому, что стремились защитить хозяина, — заметил Джин Хо, — но не думаю, что они что-то сделали бы с его дочерью. Ведь её любили?
— Да, — глаза баронессы заблестели от слёз. — Она была немного избалованной, но очень доброй девушкой. Её любили все. Мы были с ней так дружны! Я была ей не столько матерью, сколько старшей сестрой. Она делилась со мной своими секретами.
— Она была обижена на Жильбера де Руже? — спросил Марк.
— За что же? Ах, да… Вам уже рассказали. Да, Жильбер поддался на уговоры и обручился с ней, но он её не любил. Она обижалась, но надеялась со временем растопить его сердце.
— Она собиралась расторгнуть эту помолвку, — проговорил капитан Лафар.
— О чём вы? — обернулся к нему Марк.
— Полгода назад, когда я после возвращения из похода впервые приехал сюда вместе с Дамьеном, я заметил, что Жаклин печальна. Я старался утешить её и выведать, что случилось, и мне это удалось. В какой-то момент, когда мы прогуливались у реки, она вдруг расплакалась и призналась, что де Руже дурно с ней обращается. Он сам не знал, какое сокровище ему досталось и… Я был взбешён! Признаюсь честно, я уже давно был влюблён в Жаклин, с тех пор, как заметил, что она из девчонки-сорванца превратилась в прелестную девушку. В тот момент мне так хотелось утешить её, что я признался ей в любви. И неожиданно она взглянула на меня так тепло и печально… Она сказала, что ей жаль, что она раньше не замечала моих чувств, иначе конечно выбрала бы не этого надменного индюка, а меня. Я умолял её расторгнуть помолвку, после чего сам мог бы просить её руки. Она согласилась, но велела пока ничего не говорить её отцу и брату, потому что ей было стыдно. Она так много сил приложила, чтоб добиться помолвки с де Руже! Я уехал и ждал её письма в Лорме, как Дамьен ждал приглашения на свадьбу. Но, как вы уже знаете, мы получили совсем другое известие.
Марк внимательно выслушал столь многословное признание своего капитана, обычно куда более лаконичного. Он видел, что молодой человек взволнован этим воспоминанием, а при словах об исчезнувшей Жаклин его лицо вдруг озарялось внутренним печальным светом. Он испытал искреннее сочувствие его утрате, но Джин Хо сделал из его рассказа другой вывод.
— Выходит, она собиралась расторгнуть помолвку, но так и не успела это сделать? — спросил он. — И пропала? Это совпадение? — он повернулся к баронессе. — Вы знали о её намерениях, ваша светлость?
Баронесса стояла, опустив голову и сжав кулачки, а потом тихонько кивнула.
— Да, и умоляла её не делать этого. Я знала, что его светлость рассердится. Как бы он ни любил её, но не поощрял подобной ветрености. И, в конце концов, она любила де Руже, а Андре… — она бросила измученный взгляд на капитана. — Жаклин схватилась за него от отчаяния или в отместку за пренебрежение.
— Она любила меня! — крикнул он.
— Короче, она всё равно собиралась признаться во всём отцу, — кивнул лис. — Но не успела. Это странно.
Сделав такое заключение, он, как обычно, ничего не объясняя и ни с кем не прощаясь, вышел. Марк проводил его задумчивым взглядом.
— Ваше сиятельство, — услышал он голос Дамьена. — Не могли бы вы вернуть мне ключ от библиотеки, чтоб я мог убрать в тайник нашу летопись?
— Конечно, — кивнул Марк, роясь в карманах. Протянув юноше ключ, он спросил: — Могу ли я прежде почитать её?
— Там нет ничего секретного, — произнёс Дамьен. — Идёмте в библиотеку, я оставлю её вам, а когда вы закончите, уберу в тайник.
— Постойте, а как же обед? — воскликнула баронесса. — Хотя… — она как-то беспомощно улыбнулась. — Время уже к ужину.
— Вряд ли кому-то захочется собираться в столовой, матушка, — заметил Дамьен. — Пусть слуги подадут ужин в библиотеку. Андре…
— Я не голоден, — проворчал капитан и вышел.
Пообедав в компании молодого рыцаря, Марк остался в библиотеке один и, придвинув ближе шандал со свечами, принялся изучать украшенную золотым окладом рукописную летопись рода де Олондов. Он любил мемуары, отражавшие жизнь как отдельных людей и родов, так и всего королевства, а эта хроника была написана простым и при этом изысканным стилем. В отличие от других подобных сочинений, её вели не летописцы, а сами бароны, которые прошли через многие испытания, близко к сердцу принимали все беды и радости своей семьи, и при этом были хорошо образованы, а некоторые даже обладали литературным талантом. С пожелтевших пергаментных страниц на Марка смотрели лица де Олондов, рыцарей, сеньоров, отцов, мужей и сыновей. Он испытывал горечь, читая об их бедах, и невольно сопереживал радостям и победам.
Добравшись до жития Ренода де Олонда, он не обнаружил никаких упоминаний о его тяжких прегрешениях, а дойдя до скрупулёзного описания его странной болезни, оставленного его сыном, был вынужден согласиться, что останки Жильбера де Руже, которые он видел сегодня на просёлочной дороге, вполне соответствовали жутким подробностям, запечатлённым в летописи. Ему ещё три раза встретилось подобное описание, которое, судя по некоторым оговоркам, вызывало у авторов ужас и безысходность. Но потом всё прекратилось словно само собой.
Марк продолжал читать дальше. За окном было всё так же светло, но свечи уже почти догорели, из чего можно было сделать вывод, что наступила светлая ночь. Он несколько раз напоминал себе, что пора прервать чтение, но каждый раз давал себе возможность прочесть ещё несколько страниц.
Ужасный вопль, раздавшийся где-то неподалёку, заставил его вздрогнуть. Замерев от ужаса, он спустя секунду уже вскочил из-за стола и выбежал в коридор. В конце его он увидел встревоженного Дамьена и вслед за ним подбежал к двери, которую рывком распахнул молодой рыцарь.
В этой комнате было полутемно, но сквозь задёрнутые портьеры пробивался свет. Здесь было так же тесно и промозгло, как и в комнате кавалера де Турнье. Сначала они никого не увидели, но потом услышали жалкое всхлипывание из-под балдахина с опущенным пологом. Подойдя к широкой кровати, Марк отдёрнул пыльную ткань и поморщился от очередного вопля. В постели, весь сжавшись и закрывшись одеялом до самых округлившихся от ужаса глаз, лежал господин Ребель. Увидев графа, он захныкал и начал многословно жаловаться. Из его глаз потоком полились слёзы, а Марк при этом заметил, что его рука оставила на одеяле кровавый след.
— Что произошло? — спросил подошедший к ним Дамьен.
Похоже, увидев, что стряпчий жив и невредим, он не столько успокоился, сколько разозлился. Марку же, наконец, удалось среди стонов и всхлипываний разобрать что-то о белом чудовище, которое запрыгнуло бедняге на грудь, когда он спал, и зубами стащило с его пальца перстень с рубином.
— Чудовище? — не скрывая сарказма, спросил Дамьен.
— Да он ещё и сумасшедший, — недовольно проворчал Марк и протянул рыцарю ключ от библиотеки. — Благодарю вас, кавалер. Чтение вашей летописи было столь же увлекательным, сколь и приятным, благодаря отличному слогу. Похоже, все ваши предки были прекрасно образованы и обладали способностями не только к войне, но и к искусствам.
— Боюсь, я лишь их бледная тень, — смутился юноша, забирая ключ.
— Не прибедняйтесь. У вас большое будущее, — Марк одобрительно похлопал его по плечу и вышел, более не обращая внимания на несчастного стряпчего.
Он отправился в покои короля Франциска и предсказуемо застал там Джин Хо, который в одежде валялся на постели, с удовольствием разглядывая мерцающий на его пальце рубин Ребеля. Увидев Марка, он привычно оскалился и заявил:
