— КРАСНЫЙ! КРАСНЫЙ МАТЬ ВАШУ!

В этот же момент в зал ввалилось несколько крепких мужиков с такими же лентами. Они подскочили к магу, что Фома смог опрокинуть на спину и принялись обвязывать его странными бинтами. Сначала тело, а потом и руки.

Фирс сглотнул и оглянулся.

Тьма исчезла, свечи погасли. Падлов и Митин все также продолжали спать, а перед ним на полу корчился и выгибался Захарченко. Руки вставали на место и лицо постепенно отпускало. Чем больше на нем было таких бинтов, тем меньше мог сопротивляться и возвращал себе человеческий вид.

— Что… что произошло? — спросил Фирс, наблюдая, как его окончательно скручивают бинтами с золотыми письменами так, чтобы он не мог пошевелиться.

— Так бывает, когда взялся за дело, которое тебе не по плечу, — быстро взяв себя в руки, ответил Фома, уже вставая с колен.

— С ним все будет хорошо?

— Да. Я тут как раз и был на этот случай. Он предупредил, что может сорваться, — кивнул безопасник и, проследив как уносят мага, кивнул на выход.

Фирс заметил, как со своего места поднялся Митин. Падлов так и остался лежать.

— Что теперь будет? — спросил парень, так и не почувствовав каких-либо изменений.

— Ничего особенного, — тут Фома взял за руку Фирса и задрал рукав. На предплечье обнаружилась едва заметная серая отметка в виде пятиугольника с руной по центру. — По сути печать на тебе, но первые дни самые нестабильные. Надо подстраховаться.

— В смысле?

— Тебе нужно провести эту ночь рядом с второй половиной печати, — пояснил Фома. — не волнуйся. Он тебя не тронет, да и мы подстрахуемся.

— А по другому…

— Никак, к сожалению, — развел руками Фома. — Понимаю, тебе досталось страху, но и ты нас пойми. Есть риск, что все было зря, поэтмоу давай перестрахуемся.

— Мне бы… родителем позвонить.

— Я им позвоню, не волнуйся. Просто передохни, выспись. Хорошо?

— Ладно, — кивнул Фирс.

— Вот и договорились, — улыбнулся Фома, хлопнул его по плечу и кивнул одному из помощников. — Проводи его до ка… комнаты.

Фирс отправился за сопровождающим. Они прошли по лестнице пару этажей, затем по коридору и остановились у двери с засовом снаружи. Таким, словно это была не комната, а камера.

— Прошу, — открыл перед ним дверь мужчина.

Фирс вошел внутрь и обнаружил, что в ней всего пара кресел, диван и небольшая стальная кровать, прикрученная к полу на мощные болты.

На этой кровати, закованный в цепи по рукам, ногам и шее сидел Митин и задумчиво смотрел на Фирса.

— Здравствуйте, — произнес парень, осторожно пройдя в комнату и усевшись в дальнее от здоровяка кресло.

— Ну, здравствуй, — усмехнулся здоровяк, ехидно улыбнулся и издевательски протянул: — Хозяа-а-а-аин!

Орлов недовольно зыркнул на Фому, а затем открыл дверь в больничную палату.

— Добрый день, Петр, — произнес он, зайдя внутрь. — Как твое здоровье?

Маг, лежавший на кровати, недовольно поморщился, но слегка приподнялся.

— И вам доброго, Семен Дмитриевич, — ответил он и кивнул Фоме, что тут же пристроился у двери. — Здоровье нормально. Небольшие ожоги от светлых печатей, но ничего серьезного.

— Хорошо… очень хорошо. Однако… Петр, когда мы обсуждали наш план, по переносу печати, ты как-то забыл упомянуть, что может произойти.

— Простите, — буркнул Захарченко.

— Может ты хотя бы попробуешь объяснить, почему так произошло? — Орлов уселся на стол и сложил руки на груди, внимательно наблюдая за магом. — Поверь, когда я выделял вам подвал нашего тренировочного комплекса для охраны, я не предполагал, что мне придется звать людей из департамента, чтобы они проводили зачистку силы.

Захарченко вздохнул и кивнул.

— Я понимаю ваше недовольство, Семен Дмитриевич, но и вы меня поймите. Магия слишком тонкая структура, чтобы предугадать все. Кто мог знать, что печать настолько объемная? Причем рассчитывалась она изначально совершенно под другой объем силы. Она оказалась перегружена силой.

— Это было сделано специально? — нахмурился Орлов.

— Вряд ли. Такие перегрузки чреваты. Когда я снимал печать с Падлова, то заметил несколько каналов, соединяющих ее носителем.

— И что это значит? Разве она не привязана к… Падлову?

— Да, но есть нюанс. Она должна контролировать Митина. Именно его, а вот почему там каналы, соединяющие печать с телом, я не знаю… У меня есть конечно догадки, но…

— Например? — подал голос Фома.

— Например, Падлов скрытый одаренный. Слабый, скрытый одаренный, чью силу черпала печать.

— Еще варианты? — спросил Орлов.

— Увы, больше у меня вариантов не родилось, — признался маг. — А то, что произошло… Я прошу за это прощение. Магия тьмы — это не моя стихия. Чтобы с ней работать, надо быть определенного склада ума и…

Тут он умолк, подбирая слова, но за него закончил Фома:

— И определенного склада психики.

Семен Дмитриевич недовольно зыркнул на безопасника, затем на мага и спросил:

— Что там произошло? По факту?

— Слишком большой объем тьмы. Запасных контуров для всей это силы, оказалось мало. Поэтому она пошла туда, куда могла. В мое тело. Отсюда и изменения, которые со мной происходили.

— Фома, он тебя предупреждал о возможных последствиях?

— Да. Я заранее приготовил святые письмена, — кивнул тот.

— Противоток силы в сложных процедурах, объем которых ты просчитать не можешь, дело не новое, — начал пояснять Захарченко. — Его всегда надо учитывать и подстраховываться. Я специально предупредил Фому и попросил за мной присмотреть. Объема силы в печати я вычислить физически не мог.

Орлов тяжело вздохнул, потер ладонями лицо и произнес:

— Что с печатью? Перенос удался?

— Да, Семен Дмитриевич, — кивнул Фома. — Печать полностью заняла свое место.

— Хорошо… Хоть это хорошо. Что с Митиным?

— Наши предположения подтвердились. Митин был официальной правой рукой Падлова. Ситуация с аварией нашего автомобиля — его рук дело.

— Что с утечкой информации? — спросил Семен Дмитриевич.

— Это он, — кивнул Фома. — Он продал всю бухгалтерию, а так же часть административной переписки.

Орлов тяжело вздохнул. Пару секунд подумав, он взглянул на безопасника и произнес:

— Бери своих людей и устрой тотальную проверку по предприятиям. Маскируйся под оценщиков и аудиторов. Имитируй подготовку к продаже трех месторождений.

— Продаже? — вскинул брови Фома.

— Да. Это было его предложение, которое Падлов пытался мне втюхать. Надо проверить, откуда ноги растут и те ли он отчеты подавал.

— Сделаем, — кивнул безопасник и достал из кармана записную книжку, в которой тут же принялся что-то записывать.

Глава рода обвел взглядом мага и безопасника, затем тяжело вздохнул и произнес:

— Запускаем официальное дело. Я дам сигнал нашим юристам. Нам нужен выход на того, кто это все затеял.

— А что с Падловым делать? — внимательно посмотрел на него Фома.

— Обдерем все счета. Остальное — на волю аристократической ассамблеи. Решат казнить — их право.

Семен Дмитриевич поднялся и кивнул на выход.

— Пойдем. Надо составить официальное заявление в императорский следственный комитет.

Фома тут же убрал записную книжку и поднялся.

— И проверь Падлова. Если он помрет, мы останемся с пустыми руками. Нам нужен этот хитрозадый уродец, хотя бы до того момента, пока императорский следователь не снимет с него показания.

После проведения этого сумасшедшего ритуала, я направился в Департамент магических дел, хоть меня и потряхивало от увиденного. С тем здоровяком Митиным мы не разговаривали. Я молча просидел несколько часов, пока не уснул.

В департамент я прибыл на этот раз… уже по другому вопросу. Когда я приобретал кристалл в магической лавке, мне ещё тогда продавец сказал, что подзаряжать кристалл у него не получится. Он лишь торгует штучным товаром. Что же касается зарядки магией, всё делается через департамент. Нет, конечно же, есть и другие способы, по-черному, но данный вариант не для меня. Оно мне просто ни к чему.