День кое-как прошёл. Ночью Ник долго не мог уснуть: какие-то странные картины проплывали перед его глазами и уводили в неведомые дали, неизвестные края, напрягая мозг. Только где-то около четырёх часов утра удалось ненадолго забыться. А через два часа зазвенел будильник. Ник с трудом поднялся и прошёл в туалетную комнату. Включил душ. Холодная вода обожгла тело. Он повернул ручку крана сильнее в сторону горячей воды. Но вода была холодная.
– Пап! – крикнул он, высунувшись из душевой. – Ты не знаешь почему у нас нет горячей воды?
– Они уже отключили газ, подогрева воды нет, – ответил отец.
Наскоро покончив с холодным душем, Ник одел чистую рубашку, светлые хлопчатобумажные брюки и повернул на включение ручку газа на плите. Газ не пошёл. Разочарованный, он откусил кусок холодной пиццы и пошёл в гараж за отцовской машиной, на которой собирался ехать в аэропорт. Воздух в гараже был прохладный. «Слава Богу, это ещё работает,» – с облегчением выдохнул он, – «Папино изобретение.» Когда в 1973 году после Арабского эмбарго на нефть случился кризис, отец установил на крыше гаража мощный кондиционер, работавший от солнечных батарей. С тех пор воздух в гараже всегда был в меру прохладный. «Надо бы на крыше дома установить солнечные батареи для нагрева воды», – мелькнула мысль. В глубине гаража поблёскивала белая Toyota Corolla. После того кризиса отец предусмотрительно заменил старый Ford на растущую в популярности более экономичную в плане расхода бензина японскую машину. Ник подошёл к машине и потрогал её капот, затем с нежностью провёл рукой по верхнему обрамлению передней двери, как бы продолжая любование, и только потом открыл её. Температура внутри тоже была терпимой. Двигатель легко поддался включению и мягко зажурчал. Указатель бензина показывал половину бака. «Двадцать семь миль до аэропорта. Должно хватить.» Сдав назад, он выехал из гаража, сделал к-разворот и начал свой путь к загадочной встрече. Сразу же за углом при повороте на более широкую улицу пришлось встраиваться в сплошной поток едва ползших машин. «Снова паника,» – отметил он. – «Они готовы стоять по два-три часа в очереди лишь бы добавить в бак пару галлонов с утра, потому что через несколько часов бензина в городе не будет вообще». Его компактная машина потихоньку продвигалась вперёд по вдруг сузившейся улице, пытаясь выбраться на следующий перекрёсток. У самого перекрёстка по правой стороне улицы оказалась ещё одна заправка. Машины здесь стояли прямо на тротуаре в ожидании своих хозяев, которые выстроились в очередь перед дверью автозаправочного офиса и что-то кричали, тряся какими-то бумажками. В соседней сбоку машине водитель пытался сдать назад и никак не мог найти проход. Ник воспользовался заминкой и спросил, что там происходило.
– Они додумались выдавать бензин только тем, кто живёт на этой стороне улицы, – пояснил водитель с укоризной в голосе.
– Полное безобразие, – согласился Ник и продвинулся слегка вперёд, раздвинув проход для соседней машины.
Наконец, он достиг окружной дороги и поехал к трассе, ведшей на север, к аэропорту. Даже на этой высокоскоростной трассе движение было замедленным. Мелкие машины и огромные грузовики стояли с пустыми баками у обочин, безнадёжно мигая сигнальными фарами. В итоге, вместо тридцати минут езды до аэропорта он потратил час, а потом ещё полчаса искал место для парковки в аэропорту. Кое-как припарковавшись, он бросился бежать на внутреннюю электричку, чтобы доехать до терминала. Но не тут-то было. Электрички замерли в недоумении. Ник бросился бежать обратно через парковку, лавируя между машинами. Выбежав, побежал через трассу прямо перед ползшими машинами, пробивая себе путь локтями между пешеходами. И, наконец, ворвался через вращающуюся дверь внутрь терминала. И прирос к полу: думал, что терминал был пустой, и он был последним из бежавших на посадку и может быть даже опоздал, но оказалось, что ворвался в зал, набитый народом. Постояв немного и слегка отдышавшись, стал продвигаться к доске расписаний. Большинство рейсов было отменено или отложено. Слава Богу, его рейс не был отменён, вылет просто задерживался на два часа. «Молодец отец, знал что покупать». Несколько месяцев назад компания Continental Airways открыла новую прямую линию на Вашингтон. Авиалиния была уникальная тем, что удерживала свою марку при любых обстоятельствах. «Два часа можно подождать, тем более что я опаздывал и уже осталось совсем не два часа, а гораздо меньше». А время встречи катастрофически приближалось, и это вызывало нервозность. Быстро пройдя регистрацию и таможенный досмотр, он помчался в зал ожидания в надежде найти там место присесть. Но не смог найти ни одного свободного стула. Сильно уставший от бессонной ночи, жары, голода и быстрого бега, он всё-таки искал где бы сесть. Наконец, небольшой кусок пространства замаячил впереди. Ник пробрался туда, опустился на пол между спящими людьми и прильнул спиной к мраморной колонне. До сих пор он никогда на летал из этого аэропорта, по крайней мере в последние шесть месяцев, прошедшие после его реставрации, хотя и много читал о нём. Но одно дело знать что-то из публикаций, и другое – пройти самому через это. Сегодняшнее путешествие превратилось для него в настоящее испытание. Он чувствовал страшную усталость. Его мысли разбегались в разные стороны, отказывались сосредотачиваться, никак не собирались в один узел. Мозг не хотел думать, а страх опоздать не давал уснуть и заставлял тупо смотреть на пёструю толпу, мельтешившую перед самыми глазами и закрывавшую хоть какой-нибудь маломальский обзор. И он смотрел в никуда пока не объявили посадку. А когда ступил в салон самолёта, упал в кресло и моментально провалился в глубокий сон.
Сквозь сон Ник почувствовал, что кто-то дотронулся до его плеча. Он открыл глаза. Стюардесса, склонившись над ним, что-то говорила. Через мгновение он окончательно проснулся и понял, что самолёт приземлился и надо выходить. Салон был уже пуст. Он молча поднялся и пошёл к выходу. Три часа сна взбодрили его. Бесчисленные эскалаторы и бегущие пешеходные дорожки привели его, наконец, к выходу на остановку автобусов и такси. Человек в чёрном подошёл к нему и спросил:
– Ты Ник Эсперанто?
– Да, – ответил Ник смущённо.
– Покажи своё водительское удостоверение.
– Но кто вы такой?
Мужчина достал из бокового кармана брюк небольшой кожаный кошелёк, похожий на футляр для очков, и показал ему удостоверение. «Госдепартамент, Боб,» – только и успел прочитать Ник, так как тот быстро всунул своё удостоверение снова в кошелёк, а кошелёк с той же скоростью спрятал в карман.
– У нас нет времени, – произнёс Боб и зашагал вдоль застеклённой стены терминала, в конце которой повернул за угол.
Ник едва успевал за ним. Боб остановился у какой-то, по-видимому, служебной машины, открыл дверцу и усадил Ника на заднее сиденье, затем сел за руль и рванул с места. Через полчаса он резко остановил машину и снова произнёс:
– Приехали, – после чего вышел из машины.
Ник тоже вышел. Они молча подошли к зданию, которое лишь отдалённо напоминало Госдепартамент, и так же молча вошли. Не успев как следует закрыть за собой дверь, тут же повернули направо и прошли в самый конец длинного коридора, где Боб открыл ключом одну из массивных дверей и жестом пригласил Ника войти. Это оказалась небольшая комната с большим зашторенным тяжёлого шёлка шторой окном, от чего она казалась погруженной во мрак. Сродни этому мраку посреди комнаты стоял массивный тёмного дерева письменный стол с двумя такими же массивными стульями по соседству. Так же жестом Боб предложил Нику сесть на один из них и сказав: – Ждите, – вышел.
Через некоторое время он вернулся с тарелкой горячей пиццы и огромным бумажным стаканом соды.
– Ешьте, – произнёс он всё тем же безучастным голосом и, поставив еду на стол, снова удалился.
Ник был так голоден, что безо всяких церемоний стал жадно откусывать огромные куски пиццы, провожая их в желудок такими же огромными глотками соды. Едва он успел доесть, как в комнату вошёл другой мужчина необычайно высокого роста, одетый в плотно облегавший его тело костюм серебристого цвета, прямо как инопланетянин. «Но наш, земной,» – подумал Ник, так как заметил у него в руке вполне себе земную газету. И на самом деле, этот «инопланетянин» заговорил на нашем земном языке.
