– А я не вижу, чтобы ты пытался переубедить меня. Хоть своё дело сделай с достоинством.

– На поле боя мне нет равных! – самодовольно заявил здоровяк, подняв согнутые руки и продемонстрировав внушительную мускулатуру.

– Главное не напейся перед битвой, – поддел брата Ракеш.

– Завидуешь, мелюзга?! – завёлся Махина. Царю пришлось прервать их глупую перепалку, распустив узорчатый капюшон и зашипев. – Ты-то чего молчишь? – укорил громила Абхея.

– А что, мне нужно оправдывать твой разгульный образ жизни? Ксити-па стали самой большой силой на Кшемаме не потому, что кутили день за днём. Надо поставить на место этого зазнайку, – он кивнул на Ракеша, – и лучше, если мы сделаем это вместе.

– Какой милый семейный сбор! – саркастически воскликнул Иша, наблюдавший за всем с довольной ухмылкой. – Но не пора ли вам, братцы, отбывать? А я пока позабочусь о сохранности достоинства нашей фамилии.

Все, включая Яган-нату, посмотрели на него с возмущением. Одна лишь царица моргнула и кивнула в знак согласия. Однако, никто не заметил этого жеста.

– Хорошо! Владыка жертв, начинай ритуал! – распорядился Деврадж.

Жрец склонился перед повелителем, затем подал жест священнослужителям младшего ранга. Кто-то из них затрубил в рога, затем загремели барабаны. Шакти-дхары взяли копья на караул и выстроились вдоль центральной улицы. Из дворца маршем вышло несколько десятков других воинов, волокущих вырывающихся рабов. Жрецы у основания трапециевидного помоста, где собралась царская династия, начали вращать колёса, встроенные в коробы с механизмами, те в свою очередь отворили створки ямы с кольями в середине помоста, на дне её был изображён лик Шеши, залитый засохшей, выгоревшей от ритуальных костров кровью, и схематические головы, отходящие от него, как лучи солнца. Жертв затащили на возвышенность и под пение аргиянатха начали сбрасывать одного за другим вниз. Затем запалили пламя и из ямы вырвались рыжие крылья, бьющие с гулом по воздуху. Потянуло горелым мясом. Когда жестокий ритуал был окончен, царица Ритика по очереди подползла к каждому сыну, идущему в поход, и поцеловала в лоб, давая таким образом благословение. Не без зависти Иша следил за происходящим, однако хитрая улыбка не покидала его чешуйчатых губ, как если бы он задумал нечто коварное.

Ракеш в язвительной форме пожелал братьям удачи и отправился к ожидающему его отряду в сотни две численностью, состоящий из обслуги повозок, лёгких воинов ксити-па, вооружённых мечами, и небольшого количества копьеносцев шакти-дхар. Махина, протрезвев после выпитого во время жертвоприношения кувшина воды, незаметно (насколько вышло) поданного слугой, принял тяжёлое копьё, с которым на время ритуала расстался, и щит из рук своего возницы и взошёл на огромную колесницу с чем-то наподобие башенки, запряжённой могучими толстокожими зверями с единственным рогом на вытянутых мордах. Воины установили рядом с военачальником знамя Царства Золотого Змея и, с другой стороны, личный штандарт Махины. Вновь загудели рога, на сей раз не ритуальные, а боевые, издающие более низкий и протяжный звук. Войска выстроились в колонны по три ряда, караван огромных зверей с короткими хоботами и ещё более короткими толстыми бивнями, тянущих вагоны с военными грузами и боевые машины, в том числе с кристаллами-излучателями, потянулся вперёд, поскольку животные двигались медленнее пехоты. Абхей сошёл перед армией, окинул её взором и взлетел на подъехавшую колесницу, уступающую той, какой правил его брат, но такую же роскошную и дорогую. Тащили её поджарые хищники с длинными клыкастыми мордами и клоками серой шерсти на выгнутых горбах, тявкающие на ходу. Распустив капюшон и подняв жезл над головой, Царь Кшемама объявил на всю площадь, что походы против непокорных дикарей Севера и Юга начались. Грохочущая армия Махины и Абхея под всеобщие овации и крики поползла к южным воротам, Ракеш покидал столицу тихо и сосредоточенно, как и подобало разведчику. Иша постоял на площади ещё немного и затем уполз, не сказав ни слова.

Яган-ната важно всполз на трон, Ритика разместилась на соседнем, свернув хвост кольцами. Иша плёлся позади, понурив голову, ему предстояли весьма скучные деньки. Но он уже придумал, чем бы их занять. Деврадж посмотрел на него со снисхождением со своей высокой позиции, кивнул слугам, чтобы те удалились и обратился к отпрыску:

– Не считай, что я намеренно принижаю тебя перед остальными. Но твоя несдержанность может дорого обойтись Кшемаму, стань ты царём. Я бы предпочёл отдать тебя на воспитание к Болдеве, однако нужно знать твоё мнение. Верховный жрец – слишком ответственная должность, хотя было бы приятно видеть в этой роли сына.

– Мне… нужно поразмыслить, – нехотя проговорил Иша. – Я мог бы показать себя и в ратных подвигах, и уверен, что мои теории окажутся верны. Но воля царя – закон. Пока же, если ты не возражаешь, я бы побыл при тебе. Возможно, пойму, о чём ты говорил.

– Как пожелаешь, Иша, – с безразличием вздохнул Яган-ната. – Сделаю тебя главным надзирателем в палатах. Попроси печать у моего советника.

Благодарно поклонившись, змей пополз к выходу. В его голове уже созрел план, который позволил бы ему встать во главе государства. И сейчас складывались самые благоприятные условия. Отсутствие братьев лишь играло на руку хитрому принцу. Для начала он посетил палаты царя. Большая дворцовая пристройка разделялась на два корпуса: мужской и женский. Деврадж с наиболее приближёнными к нему военачальниками и подчинёнными находились в правом крыле, его супруга с несколькими десятками служанок-девик, соответственно, в левом. Соединялись они только двумя проходами. Один, основной, на первом этаже, и ещё один между спальнями царя и царицы. Обычно в покои Яган-наты без веских причин не пускали никого, даже сыновей, кроме, разве, надзирателей. И теперь, поскольку Иша получил особую печать, говорящую, что он отвечает за безопасность палат и может досматривать их перед приглашением слуг, он мог попасть куда угодно.

На входе в опочивальню Царя стояли стражники с саблями. Без особого интереса глянув на печать, они отворили двустворчатую дверь и сразу заперли её за спиной Иши. Беглым взглядом он пробежался по массивной золотой кровати, похожей на глубокую тарелку, устланной изнутри перинами и подушками, затем по тяжёлым шторам, закрывающим маленькие окошки. Повсюду царил полумрак. Стены комнаты были вразнобой увешаны золотыми канделябрами, в которых потрескивали толстые свечи, которые меняли каждую неделю. Несмотря на то, что в основном освещение, как и многие другие нужды, в Царстве Золотого Змея обеспечивали энергетические кристаллы, Деврадж любил живой огонь и предпочитал, чтобы в его комнате горели именно свечи, зажжённые непосредственно от огня, полученного от солнца. Слуги с помощью линзы запаливали факел, а уже от него – свечи. Иша знал о такой причуде отца, но хотел убедиться, как там всё устроено лично. Это могло сыграть важную роль в его плане, который он корректировал по ходу дела. Теперь он точно решил, как следует поступить.

Закончив изучать палаты, принц направился в большой храм Шеши, также входящий в общий дворцовый комплекс. Оживление после отбытия войск всё ещё не покинуло улицы Абхры. Ксити-па воспринимали войну, как праздник, ибо побеждали в каждой из них. А погибшие в сражениях воины приравнивались чуть ли не к высшим богам. В храме царила атмосфера базара. Шипение, шелест чешуи, трущейся об пол, или страниц толстых фолиантов, бряцанье цепей, на которых висели чаши с благовониями, как-то слишком разрушали величие священного места. Впрочем, Ишу это мало смущало. Он вообще являлся нечастым гостем в этих стенах, однако нынче необходимость загнала его сюда.

Болдева был занят, раздавая благословения знатным ксити-па, щедро одаривавшим его за услуги, и всё-таки принц знал, насколько жаден первожрец. Оставалось надеяться, что достаточно для закрытия глаз на пару странностей. Когда, наконец, после утомительного ожидания очередь дошла до него, Иша по-дружески положил Болдеве руку на плечо и предложил отойти от чужих ушей и глаз подальше. Для этого хорошо подошла портальная камера, находящаяся в дальней части святилища. Тут стояла каменная арка с письменами и два постамента с кристаллами, заряжающими телепорт. Пока эта магия не слишком сильно вошла в обиход кшемамцев, потому камера обычно пустовала.