– Мои же хлопчики, как рада, что все тут собрались. Жаль, только постарела сама, как дом наш. Уже 60 лет живу, гвоздя нельзя забить. Одна труха, – вступает в разговор старушка, мама парней, а для меня тетка Маня, соседка.

– Да ты, мама, не горюй, – отвечал Мишка, – еще на двухколесном «коне» и в лес за клюквой, и в магазин едешь. Держись. Все у тебя есть. Или давай-ка поедем к нам – у нас поживешь. Что скажешь?

Замолчала старушка и сказала в ответ:

– Погостить можно! А как же хата без меня? По вечерам молюсь за всех Господу нашему. Да как вспомню хутор свой родной, где девочкой бегала, плачу… Сплю мало, и сон совсем не долгий. Но во сне ко мне приходят все умершие родные. Какое счастье их видеть, беседовать с мужем моим, покойным Алексеем, – сквозь слезы закончила говорить и надолго замолчала старушка.

Долго можно писать об этих событиях жизни на Полесье, но юбилей тетки есть юбилей, и мы тут не одни.

Два брата Куришко Сергей и Михаил

Заканчивался апрель. Полный перепадов тепла и холода. Такая погода негативно влияла на тягу королевской дичи в пойме реки Ствиги – вальдшнепа. Ждал теплый вечер. А еще просил родную планету Земля: пусть небо хмурится и дождик моросит. Такую погоду любит лесной кулик. В сырую погоду земной червяк вылезает наверх на лесных дорогах и становится лакомством для лесного кулика, словно мед для медведя.

Не спеша шагал к месту тяги по высокой дамбе, от маленькой деревушки, что прилепилась к огромному массиву леса и реки Ствиги. О, эта королевская дичь не давалась мне в руки уже несколько охот. Вместе с Алексеем Друк стояли на его фирменном месте, у торфобрикетного завода, где мой друг добыл вальдшнепа, а сам промазал так, что надо было с горя горькой воды напиться. Но разве я в ее плену? Конечно, нет! Все мои мысли были о лесном кулике.

Вдруг с разлива реки взлетел селезень-«француз». Сверкнул в лучах убывающего на западе солнца красивым оперением и был таков. И только тогда я заметил, что река катит свои темные воды у самой дамбы. Красота природы! То разливаясь, то в узком месте бурлит поток, шумит, злясь на преграду в виде бобровой плотины. Рушит старые ветки и упавший камыш, опять разливается вширь. Так засмотрелся, что ногой попал в глубокую колею от трактора и чуть сам не полетел в воду. «А может, так и надо», – шальная мысль пронеслась в голове. Вон же полянка. Через протоку, в ста метрах. А так – шагать по дамбе с добрую версту. «И где моя молодость? Не шали», – тут же кто-то невидимый подсказал мне. И я лишь ускорил шаг.

Минут пятнадцать – и стою на берегу реки. Красота. Местами берег реки скрылся под бурлящими потоками. Ба, а это что или кто? Одинокая байдарка выскочила с поворота реки, и парень в красной майке летит по самому стержню потока, умело работая веслом. Миг один – и он скрылся за кустами ивняка. Только три кряквы от испуга, тяжело махая крыльями, сорвались, набирая высоту, и вновь упали за островом на воду.

Вечереет. Пора, пора! Вот-вот потянет вальдшнеп. Хотя знал, что в этом месте лесной кулик летел уже в полных сумерках. Но добраться на поляну непросто. Ручей перешел быстро, не набрав воду в сапоги. «Уже хорошо», – мелькнула мысль.

Стал на полянке и решил попробовать манок. Тут же зазвучали на всю округу трели вальдшнепа. Характерное «хрю-хрю» с подсвистом. «Хватит, батарейка слабая», – подумал про себя. Выключил манок. Вдруг слышу голоса. Не один, значит, тут охотники еще есть. На самом моем любимом месте стали. А может, браконьеры? Хотя нет! Ловушки-то стоят, не побалуешь. Егеря тоже не спят. «Ладно, – подумал про себя, – еще поманю».

Манок запел свою песню. Треск кустов и голос:

– Тише, тише, не ломись так, вальдшнеп рядом поет.

Я зажал рот, чтобы не рассмеяться в голос. Тут два «перца» вылазят из кустарника. На лицах удивление и растерянность.

– Здравствуйте… а мы думали, вальдшнеп тут токует.

Меня так и корчило от смеха. Но сдержался. Лишь спросил:

– Вы откуда, может, с России?

На одном камуфляж был похожий, что носят офицеры.

– Что-то не знаю вас.

– Да нет, – отвечают, – мы с г. Турова. Были здесь две недели назад.

– И что? Кулик тянул на той поляне?

– Да! Только в самых сумерках.

Хотел познакомиться с ними поближе. Но молодые охотники быстро ретировались назад и растворились среди ольхового леса, словно их и не было. Молодые, что с них взять? Тут сам рассмеялся в голос и минуты две не мог остановиться. Как подумаю про себя «вальдшнеп токует на березе», и опять смех. Или веревкой привязали кулика за ногу на одном месте? И опять смех разбирает. Только рот прикрываю, чтобы охотники не слышали.

Быстро смеркалось, и лишь один лесной кулик протянул рядом, но над водой и зарослями лозы. Можно было стрелять, но как найти трофей? Быстро смекнул. Прицелился. Проводил взглядом. Не стрелял! Надо выбираться. Ручей перейти, а то в темноте точно в сапоги наберешь воды. «Не лето же», – точила меня мысль. Выйдя на поляну, почти в сумерках, услышал такое желанное пение вальдшнепа. «Тянет», – подумал про себя. Уходит. Тишину наступающей ночи расколол выстрел. Вальдшнеп упал мне прямо в ноги! Так и закончилась моя охота на вальдшнепа.

Потопал довольный до дома. Шагал к деревне по дамбе, не спешил. Тихо шептал вечер свою молитву, да птицы угомонились, кукушки голос затих вдали. «Наверное, кому-то другому кукует, считает годочки», – мелькнула запоздалая мысль. И только! Лишь ручей пел свою вечернюю песню, переливами одинокого баяниста. Усадьба Хочень встречала меня звенящей тишиной, тишиной наступившей ночи. Гости все давно угомонились. Скоро и сам уснул, еще полон впечатлений от природы Полесья.

Охотник Поздняк Александр

По случаю мне удалось поговорить с охотником города Стобцы. У нас взаимная тяга до разведения породы белорусский гончак. Жаль, что после пяти лет хорошей охоты мой гончак украден, и до сих пор жду. Может, вернется. Но не об этом. А у Андрея Сергеевича есть выжловка. Кто знает, может, договоримся о щенке в марте будущего года. Разговорам охотникам при встрече нет конца.

И Андрей рассказал об одном случае на охоте. Был прекрасный осенний день. Разве можно усидеть дома?

Подначивал Андрея батя:

– Давай пройдемся, набьем ноги да послушаем гон выжловки. Одно место знаю, где зайчик три лежки набил.

– Хорошо, батя, – только и ответил Андрей.

Ему было в радость с батей тропить хитрого зайца, который не раз обманывал старого охотника, да и так сколы делал, что выжловку сбивал со следа на первом же загоне. А Багира так и крутится у ног охотников. Не забыли бы взять с собой.

Вот идем по жнивью, пересекая поле. Не спеша. Хочется петь, излить душу от красоты лесных островов, одетых в разноцветное одеяло осени. Небо высокое. Тишина. Только хитрая сорока проводит нас и стрекочет: «Спасайся кто может, охотники с собакой…» А Багиры и след простыл. Вдруг заплакала навзрыд, заголосила выжловка. «Помыкнула» с лежки русака. Заяц мчится боковой, примерно в восемьдесят метрах от отца. Он быстро вскинул ружье, ни секунды не медля прозвучал хлесткий выстрел, эхом отозвался в перелеске. А заяц мчится и быстро скрывается в высокой траве.