По распоряжению наместника Лавры архимандрита Товии старец Варнава как был в епитрахили и поручах из черного шелкового муара с серебряным позументом, так и был положен на санитарные носилки. Снятая на время исповеди камилавка с крепом теперь тоже была надета на него.
Отец Варнава сам вполне приготовил себя к исходу в вечность, так что тело его по благословению наместника было положено в гроб во всем том одеянии, в каком застал его час смертный. «Пусть предстанет пред Престолом Всевышнего почивший в трудах в своем труженическом одеянии», – так высказался по поводу этого наместник.
А потом уже от митрополита Владимира из Петербурга архимандриту Товии пришла телеграмма следующего содержания: «Благословляю похоронить тело отца Варнавы за алтарем пещерного храма». При этом знаменательно само перенесение почившего. Гроб трудно оказалось пронести к могиле по узкому коридорчику, который вел в Иверскую часовню. Оставался прямой, более свободный ход через алтарь. И тело великого старца пронесли, как никого, через алтарь, мимо престола Божия.
Так угас светильник и был сокрыт под спудом, а на месте его вечного упокоения затеплились неугасимые лампады. Над могилой старца, у правой (южной) стороны пещеры, возвышалось каменное надгробие, выкрашенное черной краской, а поверх него была возложена массивная черная мраморная плита. На ней посередине выгравирован восьмиконечный крест, над которым полукругом были расположены слова: «Помяни мя, Господи, во Царствии Твоем». А под крестом – надпись: «Здесь погребен старец Гефсиманского скита и основатель Иверского Выксунского женского монастыря иеромонах Варнава, 75-ти лет. Скончался 1906 года февраля 17 дня. Он жил во славу Божию».
Глава 14. Больной вопрос
Пробное фото получилось – лучше и не придумаешь! Мне даже показалось, что оно выглядело четче оригинала! Скорее всего, так оно и было на самом деле, потому что при большом уменьшении качество изображения резко повысилось. Главное, теперь у меня была фотокарточка старца Варнавы! А завтра будут фотографии и для насельников скита и паломников!
Одно только омрачало мою радость: где взять денег, чтобы завтра утром расплатиться за весь заказ и не подвести фотографа, которая так помогла мне?.. Сумма была не столь велика, но когда совсем нет денег, она вырастает до внушительных размеров!
«Как быть?» – размышлял я по пути домой. В комиссионный магазин сдать нечего. Из всех ценных вещей у меня была только пишущая машинка, с которой я, разумеется, никак не мог расстаться, и несколько античных монет, которые оставались от некогда внушительной коллекции, которая собралась у меня, когда я работал над историческими романом и повестями. Да только толку-то от них в маленьком городе…
В Москву везти? Не успею, да и по опыту я уже знал: невозможно быстро продать то, что когда-то купил из старины. Только одна, самая дешевая монета могла уйти мгновенно. Ее вот уже несколько лет упрашивал меня продать один нумизмат, чтобы закрыть пробел в своей теме. Но я всегда очень неохотно расставался со своими вещами. «Мое – и всё!» – въелось в душу с самого детства. Попробуй так просто избавиться от этого… Тем более когда коллекция и так уже уменьшилась до предела! Или все же пересилить себя и предложить одну из монет антиквару? Но это совсем не по его теме!
Знакомых в Выксе у меня почти не было. Чаще других я общался с Надеждой Васильевной, живущей в квартире напротив. Приятно было общаться с интеллигентным человеком, с которым можно было поговорить и о вере. Правда, неловко было обращаться к ней с таким вопросом… Но не у священников же просить денег в долг! И я все-таки пошел к ней…
Увы! У старушки не было ни копейки!
– Всю пенсию только вчера дочке отдала – на продукты, чтобы зятя, внука и меня было чем кормить! – развела она руками. – А так – непременно бы выручила! Уж простите!..
Других соседей я почти не знал.
Была, правда, у меня одна «палочка-выручалочка», к которой я обращался всегда в случаях крайней нужды, никогда не получая отказа. Но эта женщина была в Москве и вряд ли бы успела помочь даже телеграфным переводом. К тому же она могла быть в командировке или сама находиться в стесненных условиях, так как занималась исключительно редким по тем временам – честным – бизнесом…
Чтобы у Надежды Васильевны не оставалось осадка от моего прихода, связанного с денежной просьбой, да и вообще хотелось порадовать ее, перед тем как попрощаться я показал ей фотокарточку старца.
– Ой, – обрадовалась она. – Батюшка Варнава! А я ведь раньше видела его портрет! Теперь точно вспомнила!
– Как вы полагаете, – спросил я, – это был его лик на стекле?
Надежда Васильевна принялась разглядывать фотокарточку то так, то эдак.
– Вроде да, а может, и нет… – замялась она и предложила: – А знаете что? Давайте спросим у тех, кто тогда его тоже видел!
И, выйдя вместе со мной, она принялась обзванивать соседние квартиры и стучать в двери, как это делал я в тот памятный вечер, когда на окне появился морозный лик…
Глава 15. Выше логики
Бывают вещи, которые трудно, а порой и просто невозможно объяснить с точки зрения логики. Вскоре на лестничной клетке стало тесно от собравшихся людей, и я показал всем фото старца Варнавы.
– Он? – в один голос спросили мы с Надеждой Васильевной.
Ответы были самыми разными.
– Ой! Он!!!
– Да нет, что вы!
– Почему это нет? Похож!
– Не совсем…
– Есть, конечно, что-то общее, но ведь все монахи из-за своих бород – на одно лицо!
Действительно, не так просто было сравнивать большой светившийся на окне лик с маленькой черно-белой фотографией. Сам я, не обладая хорошей зрительной памятью, – да и взволнован тогда был сильно – не мог дать однозначного ответа. Вот если бы лик появился вдруг снова, гораздо проще было бы определить сразу и точно!
А разговор тем временем перешел в другое русло. Разглядывая фото, люди оживленно говорили:
– Вот он, оказывается, каким был!
– Старенький!
– Совсем седенький!
– А глаза-то, глаза какие добрые!
– Ага, так и смотрят в душу!
– И еще усталые…
– А как ему было не уставать? – подала голос Надежда Васильевна. – Последние монахини обители рассказывали, что когда отец Варнава приезжал к ним, во всей Выксе был праздник! Представляю, какая радость царила тогда в самом монастыре! И ездил ведь он по несколько раз в год, даже в таком возрасте, до самого последнего зимой и летом, причем не на поезде, а в тряской повозке!..
– Это после того, как от пятисот до тысячи человек в день в скиту принимал! – добавил я то, что успел точно узнать из книги.
– Вот видите! – заговорили люди.
– Святой человек!
– Сколько же он послужил для Бога и для людей! – даже всхлипнула одна из женщин.
– Да, он наверняка спас свою душу! – поддержала ее другая. – А что с нами будет?
– Ой, не говори! Завтра же в храм пойду!
– А у меня и так Бог в душе! – авторитетно заявил мужчина с заметно помятым, испитым лицом, от которого так и разило запахом спиртного.
– Думал бы хоть, что говоришь! – накинулись на него обе женщины разом.
– А если у тебя душа от страха в пятки уйдет – где тогда будет Бог?!
– Тебе бы все только пить да спать без просыпу!
– Смотри, проснешься в аду – поздно будет!
– А все-таки похож тот, что был на окне, на старца или нет? – поспешил увести разговор от неприятного для него оборота мужчина.
И тут же послышалось:
– Да!
– Нет!
– Нет!
– Да!
И вот что интереснее всего: в итоге все – и те, кто утверждал, что похож, и кто решительно возражал против этого, – все как один пришли к единому мнению, что это был именно старец Варнава!
А кто же еще?..
Глава 16. Старец-утешитель
Чудеса по молитвам святого старца
