Девушка выглядела вполне здоровой, не считая того, что на лице у нее были пару царапин и перебинтованная правая рука. Понимая, что все не так плохо, как я предполагала, хотела уже войти, но в эту же секунду пожалела о том, что вообще приехала сюда.

Беликов подсел к ней чуть ближе и находился на слишком опасном расстоянии от ее лица. Мое сердце пропустило удар, а в горле пересохло. Он наклонился, будто хотел поцеловать. Дальше все было как в тумане. Слезы покатились по щекам, застилая все, что происходит передо мной.

От боли в груди, сжимаю рот ладонью и чуть ли не вою, пытаясь сдержаться. Как так можно поступать, после всего, что было между нами? Это была игра, издевка над моими чувствами? Я открылась ему, доверилась, дала шанс, так боясь сближения. В голове все перемешалось, отчего я опираюсь на стенку рядом, минуя дверь. Стоять здесь больше не было никакого смысла, я увидела то, что возможно должна была увидеть с самого начала.

Я выбежала из больницы, как ужаленная и бежала до тех пор, пока не устала и грудь не стала жечь от каждого вдоха. От бессилия упала на колени и подняла голову к небу, пытаясь хоть как-то успокоиться. Меня всю била дрожь, в мыслях было только одно — меня предали вновь, только уже это произошло на моих глазах, и я сама лично стала свидетелем происходящего.

Неужели все это время он обманывал сам себя и глубоко внутри любил Вику, как девушку, прикрывая это тем, что она ему была как младшая сестра. Я не знаю полностью всей истории их знакомства и долгой дружбы, но мне казалось, что дружба между парнем и девушкой не проходит бесследно. Доказательством того, является та самая безответная любовь со стороны Тихоновой.

Девушка наконец добилась своего. То, чего так долго ждала и желала все эти годы. И возможно уже сегодня мне придется услышать слова сожаления, что он понял, кто по-настоящему завладел его сердцем.

Я еще не услышала этого, но мне уже настолько обидно и больно, отчего внутри нарастала все как снежный ком и хотелось кричать во весь голос. Телефон в кармане куртки завибрировал, однако было наплевать, кто мог мне звонить, сейчас моя душа желала покоя и тишины.

Оглянувшись, поняла, что нахожусь в неизвестном мне районе. Вокруг были многоэтажки, виднелся детский садик, откуда выбегали маленькие дети с родителями, радуясь снегу, как будто видят его впервые. Мне бы такую радость.

Стирая остатки слез рукавом куртки, шмыгнула носом и попыталась отыскать автобусную остановку. Но я забежала явно куда-то глубоко в дворы и совсем не понимала местность. Придется заглянуть в телефон, чтобы выйти из тупика, но, когда пыталась разблокировать экран, ужаснулась. Батарейка не вовремя села и теперь мне остается надеяться только на удачу.

Немного помявшись, решила спросить дорогу у прохожих. К моему счастью, мне любезно помогли найти отсюда выход и даже хотели проводить, видя мое состояние. Но я только поблагодарила и уже медленным шагом направилась вдоль дороги.

Сейчас мне вообще не хотелось думать о чем-либо, перебирать мысли или даже вспоминать эту картину, что мне пришлось увидеть. После выплаканных слез и истерики меня будто отпустило, появилась пустота и зияющая дыра в сердце. Чувствую себя использованной, уже во второй раз. Чем я провинилась в этой жизни, что со мной так обращаются? Мои чувства не ценятся.

Добравшись до ближайшей остановки, посмотрела на табло и нашла нужный автобус в этом большом списке. Нужно было подождать лишь пять минут, и я смогу уехать отсюда как можно дальше. Вернусь домой и запрусь в своей комнате. Теперь идти и на бал не было никакого смысла. Лучше после уроков заеду к бабушке или прогуляюсь с братом возле дома, мне нужно отвлечься, постараться все это забыть, как страшный сон.

Что-то говорить Даше или Нике не буду, пока сама не переварю эту ситуацию в своей голове. Да и девчонки все равно сейчас заняты своей личной жизнью. Смирнова так вообще во всю готовится к балу, каждый вечер напоминая мне о нем, будто идет не на школьное мероприятие, а посещает сам дворец в Петербурге. Хотя, она впервые пойдет на такое событие с парнем, которого любит до безумия и теперь понимаю, что немного ей завидую.

Точно. Петербург. После бала остается неделя с контрольными, и мы уходим на долгожданные зимние каникулы. Я смогу наконец одна съездить в этот прекрасный город, вновь увидеться с девчонками и возможно, останусь у них на ночевку. Хотя, будет некрасиво стеснять их и наверняка просто попрошу отца снять мне номер в мотеле на пару-тройку дней. Если он конечно согласится. Нужно будет обязательно с ним все обсудить перед поездкой, чтобы я предупредила знакомых заранее о своем приезде.

Автобус подъехал вовремя, и я по ступеньках забежала внутрь, присаживаясь возле окна. Оплатив остатками денег за проезд, откинулась на спинку сидения.

Доехала до дома я быстро. Хотя, потеряла счет времени. На улице уже стало темнеть, телефон разряжен, родители даже не в курсе, где я, наверняка звонили несколько раз и сейчас сидят как на иголках. Как бы мне не влетело за то, что уехала не пойми куда и даже не предупредила. Я же ведь таких опрометчивых поступков никогда не делала. Во всем виноват Беликов.

Как и ожидалось, дома был переполох. Мама нервно ходила из угла в угол, причитая. Отец обзванивал все больницы и полицейские участки, всякое могло произойти.

Я зашла внутрь и специально хлопнула дверью, чтобы привлечь внимание родителей. Мама как появилась возле порога, думала она меня просто испепелит своим пронзающим взглядом, но на ее лице появилась грустная улыбка и покатились слезы. Она мгновенно сократила между нами расстояние и крепко меня обняла, поглаживая нежно по волосам и спине.

— Мариша, где ты была? Мы так за тебя переживали. Девочки сказали, что ты уехала куда-то после гимназии, но ты даже не позвонила после соревнований и мы стали думать, что возможно случилось что-то плохое, — она быстро тараторила, но это дало мне понять, как же сильно родители меня любят. Вот кому я нужна буду всегда, будучи ребенком или взрослым. Уткнувшись маме в грудь, не смогла сдержать слез. Сердце все еще саднило от обиды.

— Мое солнышко. Главное, что с тобой все в порядке. Идем, согреешься, руки ледяные, — и правда. После того, как я убежала из больницы, даже не заметила того, что забыла надеть варежки и мои руки продрогли и побелели от холода.

Сопротивляться я и не собиралась, поэтому разделась и пошла вместе с ними на кухню. Папа хотел что-то сказать, но деликатно промолчал, завидев мои опухшие красные глаза и опечаленное лицо. И это было явно не из-за того, что я заставила родителей волноваться.

Мама тоже не стала расспрашивать, но взяла с меня слово, что обязательно расскажу, когда посчитаю нужным. А после налила мне в кружку ароматного чая и поставила на стол еще теплый пирог с вишней. Один из моих любимых.

Улыбнувшись искренне, с жадностью умяла пару больших кусочков и поблагодарила за такую вкусную выпечку.

Настроение никакого не было, но мне его смог поднять только мой прелестный младший брат, который тихонько лежал себе в шезлонге и играл с мягкими погремушками. Порой не успеваю замечать, как же Кирилл быстро растет.

Присев на ковер рядом с ним, помельтешила перед его лицом и, завидев меня, брат мило улыбнулся, отвлекаясь от игрушек. Мне вдруг так захотелось его прижать к себе и крепко обнять. С этими тренировками и стрессами совсем забывала о проявлении любви и заботы к нему. Пусть мама и не просила меня с ним сидеть или присмотреть, пока она вечерами работает за ноутбуком, но я все равно чувствую за собой некую вину.

Поднимая аккуратно Кирилла с шезлонга и придерживаю его за голову, которая еще слегка качается, но он уже почти уверенно держит ее, когда мама выкладывает его на живот. За таким наблюдать очень увлекательно.

— Ты маме даешь высыпаться? А то иногда слышу, как ты плачешь по ночам. Животик, наверное, болит, — мы с ним мило переговаривались, а он так внимательно слушал, замерев, и смотрел на меня своими красивыми голубыми глазами. Иногда я представляю, каким же он будет, когда подрастет.