– Повелитель, так я могу сегодня отправиться верхом на охоту?

– Конечно, Крил. Поищи экалл, а если найдешь хоть одну, то убей ее, и мы устроим славный пир. Как в былые времена, когда дичи водилось в изобилии.

– Постараюсь, повелитель.

Поклонившись. Крил вышел из Большого зала. Ему не терпелось отправиться подальше отсюда, в западные холмы. Он собирался взять с собой охотничье копье, но, если честно, не рассчитывал выследить столь благородное создание, как экалла. Бывая прежде в тех местах, Дюрав находил лишь кости, оставшиеся после прошлых охот и разделки туш.

Экалл больше нет – последнюю убили десятилетия назад.

Сидя в седле, Крил слышал стук конских копыт, воображая, будто каждый их удар – звук очередной захлопывающейся двери. И так могло продолжаться до бесконечности.

Экалл больше не осталось. Холмы были мертвы.

Даже дурные привычки доставляют удовольствие. В юности Хиш Тулла отдавала свое сердце, как казалось со стороны, с беззаботной легкостью, как будто оно ничего не стоило; однако на самом деле это было вовсе не так. Хиш просто хотелось, чтобы оно оказалось в чьих-то руках. Ошибка девушки заключалась в том, что ее любовь слишком легко было завоевать, и, соответственно, тот, кому это удавалось, не слишком высоко ее ценил. Неужели ни один мужчина не понимал, как бедняжка страдала каждый раз, когда ее, попользовавшись, отбрасывали прочь, словно ненужную вещь? Неужели они считали, что ей нравится осознавать, сколь мало она на самом деле стоит?

«О, наша дорогая Хиш быстро придет в себя. С ней всегда так бывает…»

Привычка подобна розе, и когда она расцветает, можно увидеть, как каждый лепесток раскрывает свой собственный узор, в котором внутри больших привычек прячутся малые. На одном лепестке – точные указания, как изобразить улыбку, изящно махнуть рукой и пожать плечами. На другом, пышном и цвета кармина, – множество слов и порывов, воскрешающих живую натуру Хиш, позволяющих ей изящно проскальзывать сквозь любые комнаты, сколько бы оценивающих глаз за ней ни следило. И разве она не держалась изо всех сил за стебель этой розы?

Хиш чувствовала под собой успокаивающее тепло шкуры мерина. Прячась под ветвями дерева от внезапного ливня, она видела сквозь косые струи дождя троих мужчин, стоявших возле базальтового надгробия посреди поляны, в окружении склепов и могил, которые дождь поливал так отчаянно, будто стремился их все утопить.

С двоими из братьев Хиш Тулла уже познала плотское наслаждение, но третий, даже если бы ей сейчас этого захотелось, оставался для нее недосягаем, поскольку скоро должен был жениться. Похоже, для Андариста любовь была чем-то редким и достаточно ценным, так что, положив ее к ногам одной женщины, он теперь ни на кого больше не посмотрит, даже взгляда не отведет от своей избранницы. Ветреная самовлюбленная дочка Джайна Энеса не ценила своего счастья, в чем Хиш не сомневалась, поскольку во многом видела в Энесдии себя. Лишь недавно ставшая женщиной, та жаждала любви, опьяненная ее властью, – но вот сколько пройдет времени, прежде чем она начнет грызть удила?

Хиш Тулла была сама себе госпожой и владычицей своей Обители. У нее не было мужа, и она совершенно не стремилась завести семью. Теперь от ее былой привычки остались лишь высохшие, почти почерневшие лепестки и шипастый стебель, потемневший и густо покрывшийся чем-то вроде багряного воска. Они служили ей вместо старого друга, которому можно было довериться, который все понимал и никогда не пытался спорить. Когда Хиш проходила через ту или иную комнату, ее больше не волновало, что, как им казалось, видели те, кто следили за ней взглядом, – незамужнюю женщину, которая выглядит старше своих лет, покрытую шрамами безумную рабыню плотских утех, вновь вернувшуюся с небес на землю, хотя все еще готовую пококетничать и ослепительно улыбнуться.

Дождь закончился, завеса льющейся с неба воды внезапно опала, и вновь вспыхнуло яркое солнце. Вода все еще стекала с листьев и черных ветвей, капая на провощенный плащ подобно слезам. Прищелкнув языком, Хиш Тулла тронула коня с места. Под копытами влажно захрустели камни, и трое братьев повернулись на звук.

Пурейки приехали по южной дороге, не обращая внимания на ливень, и Хиш поняла, что они не заметили ее, когда привязали лошадей перед склепом, спешились и подошли к лишенной каких-либо надписей плите, закрывавшей могилу. В этом склепе, в выдолбленном стволе чернодрева, обрело вечный покой тело их отца Нимандера. С его смерти прошло всего два года, так что память об утрате была еще свежа.

Глядя на братьев, Хиш поняла, что нарушила их уединение. Женщине показалось, что все трое взирают на нее неодобрительно и даже, пожалуй, слегка встревоженно. Подняв руку в перчатке, она подъехала ближе. И пояснила:

– Я пряталась от дождя, когда появились вы. Прошу прощения за вторжение, оно не было намеренным. Это произошло случайно.

Сильхас Гиблый, несколько лет назад бывший в течение пары месяцев предметом страстного обожания Хиш, прежде чем потерять к ней интерес, заговорил первым:

– Госпожа Хиш, мы знали, что не одни, но тень под деревом скрывала тебя. Как ты заметила, встреча наша случайна, но не сомневайся: мы всегда тебе рады.

Как правило, ее бывшие любовники были безупречно вежливы, вероятно, потому, что она никогда не пыталась никого из них удержать. Разбитому сердцу хватало сил лишь на то, чтобы уползти прочь со слабой улыбкой и полными слез глазами. Хиш подозревала, что за их учтивыми словами кроется жалость.

– Спасибо, – ответила она. – Я хотела только поздороваться. А теперь я поеду дальше и оставлю вас наедине с воспоминаниями.

– Госпожа Хиш Тулла, – сказал Аномандер, – ты ошиблась насчет наших намерений. Нам не нужно надгробие, чтобы сохранить память о любимом отце. На самом деле нас привело сюда любопытство.

– Любопытство, – согласился Сильхас Гиблый, – и решимость.

– Господа, – нахмурилась Хиш, – боюсь, я вас не понимаю.

Она увидела, как Андарист отвел взгляд, будто пытаясь сделать вид, что он тут ни при чем. Хиш знала, что он вовсе не намерен проявить к ней неуважение, но, с другой стороны, у этого мужчины не имелось причин ее жалеть, так что вежливость мало его заботила.

Даже когда братья стояли рядом, каждый из них в каком-то смысле держался особняком. Все трое были высокого роста, и в каждом чувствовалось нечто притягательное и уязвимое. Весь мир мог бы лежать у их ног, но при этом им были чужды гордыня и высокомерие.

Сильхас Гиблый, белокожий и красноглазый, махнул рукой с длинными пальцами в сторону базальтовой плиты.

– По распоряжению нашего отца, – пояснил он, – высеченные на его могильном камне слова скрыты на другой стороне надгробия, внутри. Они предназначались лишь ему одному, хотя покойный уже более не в силах ни увидеть их, ни осознать.

– Весьма… необычно.

Аномандер, загорелое лицо которого походило цветом на бледное золото, улыбнулся:

– Госпожа, ты по-прежнему удивительно добра и нежна, несмотря на прошедшие годы.

Хиш поразили эти слова, произнесенные, как ей показалось, неподдельно искренним тоном. Женщина испытующе взглянула на бывшего любовника, но не увидела в его глазах никакой иронии или насмешки. Аномандер был ее первым мужчиной. Тогда они были совсем юными. Она вспомнила те времена: смущенный смех и нежности, невинность и неуверенность.

«Почему все закончилось? Ах да, он ушел на войну».

– Нам пришла в голову мысль поднять этот камень, – сказал Сильхас.

Андарист повернулся к брату и уточнил:

– Не нам, а тебе, Сильхас. Потому что тебе вечно хочется все знать. Но надпись в любом случае сделана на языке азатанаев. Для тебя эти слова ничего не будут значить, и это правильно. Они никогда не предназначались нам, а на укус наших глаз ответят лишь горьким проклятием.

Сильхас Гиблый негромко рассмеялся:

– Это все предрассудки, Андарист. Хотя я вполне тебя понимаю. – Не обращая больше внимания на брата, он продолжил: – Госпожа Хиш, отсюда мы поедем на место строительства нового дома Андариста. Там нас ждет азатанайский каменщик с каминной плитой, которую Аномандер заказал в качестве свадебного подарка. – Он снова махнул рукой, в той же беззаботной манере, как и годы назад. – Собственно, мы лишь слегка отклонились от пути, под воздействием порыва. Может, поднимем камень, а может, и нет.