Вытирая липкие руки о платье, я прокралась в ближайший переулок с единственной целью – увеличить дистанцию между собой и моим «преследователем». Или, как говорит Ико, мой наставник, «пришло время уподобиться Хэйдиону и бесследно исчезнуть».

Улицы Зарлора всегда многолюдны, поэтому ускользнуть проще простого. Но, с другой стороны, как при этом оставаться в тени? Люди, занимающиеся подобным моему роду деятельности, способны обнаружить все скрытое.

Положив руку на поясницу и оперевшись на нее, я двигаю бедрами и позволяю себе насладиться моментом, сморщившись настолько сильно, насколько позволяет мое тело. Ксэйлия всегда называет эту походку «внушение иллюзии», потому что в данном случае иллюзию игнорируют достаточно долго, чтобы мне удалось сбежать. Морщиться – проще простого, ведь мне и так обычно приходится бросать вызов самой природе своего вида, находясь на солнце.

Когда я иду, люди смотрят на меня с жалостью, отвращением или отсутствием интереса, а затем мгновенно отворачиваются. Добро пожаловать в Зарлор. Все взгляды устремлены на живот и ни на что другое, так что мое лицо никогда не остается в их памяти. Возможно, они могли бы обратить внимание на мой каштановый цвет волос, но я крашу их достаточно часто, так что при следующей встрече я буду уже другой женщиной, с черными или даже рыжими волосами.

Маскировка надежна до тех пор, пока дело не дойдет до открытого противостояния, особенно если мне «посчастливится» взаимодействовать с существом, способным слышать сердцебиение. Я испытала это на собственной шкуре.

Толпа, наводняющая улицы, начинает редеть, когда я добираюсь до внешней части города. Тихой, но не безмятежной. Вот тут-то и гнездится настоящий произвол. Если бы я могла добраться до леса, минуя этот район, я бы так и сделала. Я просто не хочу тратить четверть своего дня, пытаясь туда добраться.

Мое прикрытие дает сбой, когда я прохожу мимо бессчетных штабелей ящиков, расставленных на крыше повозки и насмехающихся надо мной. Я останавливаюсь как вкопанная. Сбоку на ящиках выжжена эмблема моего народа: полумесяц, пронзенный стрелой.

Хиниксус.

Я непроизвольно тянусь к опаловому ожерелью у себя на шее, которое сейчас надежно спрятано под платьем. Мои пальцы прощупывают его очертания, чтобы убедиться в том, что оно все еще там и что никто не знает, кто я и что я такое. Вся моя ложь держится на этом ожерелье.

Подходя к повозке, я покручиваю кольцо на пальце, чтобы удержаться и не дотронуться до эмблемы. Каждый ящик прямоугольной формы, и я достаточно хорошо знаю, что любые товары из Хиниксуса, поступающие в Зарлор, – это не еда и не утварь. Это оружие. И если здесь стоит повозка, заполненная хиниксианским оружием, то где-то поблизости и хиниксианские солдаты – или, что еще хуже, Черная Кровь, выслеживающая местонахождение боеприпасов. Наши боеприпасы подпитываются силой луны, что идеально подходит для тех, кто хочет быть хорошо защищенным ночью. Мне стоило бы догадаться, что лучше здесь не останавливаться.

Отбросив раздумья, я иду дальше, переходя на более быстрый шаг, чем следовало бы человеку, пытающемуся остаться вне подозрений. Я не могу позволить хиниксианцу поймать меня. Не могу.

– Э, мисс, – окликает меня голос за спиной, напоминающий скрежет гравия, сопровождаемый низким, жутким рычанием.

Черт. Черт. Черт.

Я заставляю себя не обращать внимания на свое быстро бьющееся сердце, которое сжимается от боли и изнеможения. Мне вообще не следовало останавливаться. Я не была там с тех пор, как мне исполнилось пятнадцать лет, и я не должна была так волноваться, заприметив их символ.

– Да, – мямлю я, поворачиваясь лицом к двум чернокровникам и их адской гончей. Я собиралась ответить как сильная женщина, которая имела полное право находиться здесь, но то, что вышло в итоге, оказалось гораздо более правдоподобным, наполненным беспокойством голосом испуганной женщины.

Им не нужно было даже носить никаких символов Ренлорка, чтобы я поняла, что они солдаты Ренлорка. Если они мужского пола и к тому же совершеннолетние, то они точно солдаты, если не дворяне, а в этих двоих не было ничего благородного. Они наблюдают за мной своими черными глазами без зрачков, которые органично сочетаются с их кожей цвета обсидиана, покрытой чешуйками и бугорками. Каждый раз, когда я вижу их, мне кажется вполне уместным то, что такие ужасающие существа охраняют вход в Преисподнюю в Ренлорке.

– Опустоши свой мешок, – приказывает более высокий солдат Черной Крови, указывая на меня чешуйчатым коричневым пальцем.

Зарлор изменился.

Раньше им нельзя было отдавать приказы. Но могу предположить, что король Зарлора настолько алчен, что преклонит колено перед любым узурпатором, желающим набить его карманы достаточным количеством золота.

– Он сказал, опустоши свой мешок, – рявкает более низкий чернокровник, когда я медлю. Он делает шаг вперед, обнажая свой меч. Гончая рычит, направляясь ко мне в такт шагам своего хозяина.

Я чувствую, как книга в сумке оттягивает мое плечо, напоминая мне о ее существовании. Я напрягаю память, пытаясь вспомнить, как именно она выглядит. Может ли она сойти за обычную книгу для чтения? Почувствуют ли они ее силу, как я?

Они бы прикончили меня на месте, если бы посчитали ведьмой. Они ненавидят каждое существо, имеющее доступ к божественной силе. Что ж, на самом деле они ненавидят фейри, эльфов и ведьм.

– Прошу, мой муж ждет меня, – умоляюще произнесла я, проводя рукой по своему мягкому животу, чтобы привлечь к нему их внимание. Если они подумают, что на меня «заявил права» мужчина, может быть, они будут вежливее.

– Сейчас же, – рявкает тот, что повыше, и пес с лаем бросается ко мне так близко, что его голова находится в шаге от того, чтобы разорвать мне грудную клетку.

Он следит за каждым моим движением кроваво-красными глазами, горб на его спине подчеркивает ужасные загнутые рога на макушке. Вблизи становится понятным, что столь кошмарное существо выползло из дыры в Ренлорке – или, если говорить точнее, из Ада.

Поспешно киваю, снимаю сумку с плеча и возношу безмолвную молитву мертвым богам, чтобы они не обратили на книгу никакого внимания. Я держу оружие при себе именно по таким причинам. Вывалив содержимое на усыпанную гравием землю, я резко втягиваю воздух, наблюдая, как два существа заливаются смехом так, словно выиграли в лотерею.

Они подходят ближе, чтобы осмотреть предметы. Я пытаюсь изучить их, чтобы понять, остановится ли взгляд на книге, но их черные глаза ничего не выражают. Гончую мгновенно привлекает сверток с бараниной, аккуратно завернутый в ткань. Нос одного из мужчин тоже подергивается при узнавании.

«Спасибо тебе, Коллая», – бормочу я про себя.

Тот, что поменьше, шипит на меня, и я отступаю, скрежещу зубами и нервно тереблю руками одежду в ожидании их следующего хода.

Только не обращайте внимания на книгу. Только не обращайте внимания на книгу.

Слух режет гортанный смех, когда коротышка поднимает сверток с земли, отшвыривая овощи и книги в сторону. Его заостренные зубы впиваются в него, и адский пес скулит, тоже выпрашивая кусочек.

Рослый выхватывает сверток из рук коротышки, откусывает кусок и подходит ко мне, оказываясь так близко, что его живот почти касается моего фальшивого живота.

– Второго шанса не будет, – сплевывает он.

– Да, простите. – Я ковыляю, отступая назад, и склоняю голову, чтобы они почувствовали, что победили. Они отворачиваются, чтобы устроить перепалку и выяснить, кому достанется последний кусок. У меня перехватывает дыхание, когда адский пес теряет интерес к свертку и медленно направляется к книгам, навострив уши.

– Можно мне идти? – громко говорю я, чтобы привлечь внимание Черной Крови, прежде чем они заметят, что гончую больше не волнует сверток и ее заинтересовало что-то другое. Я стараюсь не смотреть на зверя, чтобы не выдать своих эмоций.

Оба мужчины поворачиваются ко мне, и я прикладываю усилие, чтобы не вздрогнуть.