Наконец Олеся тоже добралась до мясной лавки. Поставив корзину на скамейку у входа, девушка расправила спину и попыталась было отдышаться, но от доносившегося из лавки запаха её замутило ещё сильнее.

– Ну, чего стала? – уставившись на горничную, нахмурилась хозяйка. – Или тебя подгонять надобно? Давай скорее. И так уже долго ходим.

– Я сейчас… Уже иду, – совсем упавшим голосом проронила Олеся и с обидой подумала: «Вот и кончилась твоя доброта! Да уж… И так почти всегда: кось-кось – да в оглобли! Что ж быстро-то так? – и тут же похолодела от страха. – А может… Неужто догадалась?!»

Но, мгновенно перебрав в памяти своё поведение за последнее время, девушка несколько успокоилась: ни единого повода для подозрения она не давала!

Олеся взяла ненавистную корзину, сделала несколько шагов вслед за хозяйкой и вдруг замерла. На неё нахлынул ужас: при виде туш и от запаха внутренностей ей уже точно не сдержаться.

– Тебе что, плохо? – оглянувшись и заметив бледность Олеси, почти встревожилась хозяйка.

Ядвига Наумовна заволновалась вовсе не за здоровье служанки – для неё было более важно здоровье роженицы.

Олеся испугалась! Не сдержаться и открыться сейчас, да ещё хозяйке – значит, погубить не только всю затею, но и себя тоже!

– Не, всё добре, – как можно бодрее ответила она. – Устала просто малость.

Ядвига Наумовна ещё некоторое время подозрительно приглядывалась к девушке.

– Ладно, пойдём в лавку, вместе выберем, что купить. Да запоминай что и как – потом сама будешь всё это покупать.

Ядвига Наумовна скрылась за дверью.

Перед тем как войти за ней, Олеся перекрестилась и прошептала: «Господи, помоги», – и ей сразу же стало… ещё хуже! От обиды и отчаяния девица тихо, но озлобленно помянула нечисть: «Чёрт! Ну хоть бы ты, что ли, помог!» Но чёрту, видать, тоже было не до земных страданий – никто не кинулся бедняге на помощь…

Едва держась на ногах, Олеся зашла в лавку.

И надо же было такому случиться, чтобы именно в этот момент через заднюю дверь начали вносить свежеразделанную свиную тушу, требуху, голову и что-то ещё. Совсем недавно всё это было единым целым. И живым.

От тошнотворного духа парны́х внутренностей живот Олеси сотрясся от рвотного позыва, спёрло дыхание. Ладошкой зажав рот и нос, девушка неимоверным усилием едва сдержалась, но лучше ей не стало – глаза начали медленно подкатываться! Ватные ноги уже готовы были подкоситься, как вдруг утративший ясность взгляд зацепился за тоненькую струйку крови, не успевшую застыть и сочившуюся по разрубленному позвоночнику полутуши.

Олеся так и не поняла, что с ней произошло, но, забыв вдруг о приступе тошноты, она немигающим взглядом просто впилась в кровавый потёк! В эти бесконечно долгие мгновения она напрочь забыла обо всём на свете, да и ничего вокруг не замечала тоже. Однако взгляд её быстро становился всё более ясным и осмысленным. Дальше – больше! Зрачки красавицы расширились, ноздри раздувались от возбуждённого дыхания, сердце металось в груди, готовое вырваться наружу.

С беременной девушкой происходило что-то необъяснимое!

Олеся не могла оторвать взгляд от крови и вдруг прямо-таки вживую почувствовала, как это плотоядное созерцание непонятным образом начало благотворно сказываться на её самочувствии. Тошнота исчезла совсем! Это было дико и непостижимо!

Олеся вдруг ощутила, как внутри, под ложечкой, заполоскалась слабая мелкая дрожь, и сразу же вслед за этой дрожью пошло какое-то тепло! Сильное тепло! А ещё через мгновение уже просто горячий прилив обдал жаром всё тело! Прилив, перевоплощающий нутро и наделяющий тело силой, а разум – ясностью и уверенностью!

Ещё несколько мгновений с Олесей творилась необычайно странная ломота в суставах, а затем на неё и вовсе вдруг нашло неподвластное разуму возбуждение!

Наверное, такое чувство захватывает хищника, когда он из засады наблюдает за жертвой, настолько уже приблизившейся, что ни единого шанса на спасение у неё уже нет. Невероятно, но это чувство было для девушки сладострастным и пугающим одновременно.

Всё ещё держа в руке нагруженную корзину, Олеся уже совершенно не чувствовала её тяжести. Неизвестно, что могло бы произойти дальше, но раздавшийся голос хозяйки вывел её из этого странного преображения.

– Давай корзину сюда, – строго произнесла Ядвига Наумовна. – Ну что ты там застыла? Или тебя опя… – глянув на горничную, женщина осеклась и вытаращила глаза: у служанки был вид человека явно не от мира сего.

Олеся вздрогнула. Она словно очнулась от необычного сновидения. Странное ощущение-видение улетучилось, да вот только чувствовала она себя всё так же взбудоражено, а самое главное – превосходно…

Казалось бы, радуйся красавица, приступ тошноты прошёл – всё хорошо! Да не тут-то было! Может быть, какая-нибудь дурница и порадовалась бы этому, но у Олеси мозгов хватило, чтобы понять, что с ней сейчас неспроста творится какая-то чертовщина!

Первая мысль о возможной причине – и Олесю бросило в холодный пот! Ей стало ясно: и сейчас, и у Хомчихи – явно не Божий промысел! А если не Божий, то выходит…

– С тобой… всё в порядке? – почти шёпотом встревоженно поинтересовалась Ядвига Наумовна.

– Угу… в порядке, – сконфузилась Олеся, а от страшной догадки её кожа стала гусиной, покрывшись пупырышками.

Без усилий неся по улице доверху нагруженную корзину, горничная поймала на себе несколько обескураженных взглядов хозяйки. Из-за мрачных дум она и сама не заметила, что совершенно не чувствовала в руках тяжёлой ноши. Заметив излишнюю подозрительность Ядвиги Наумовны, Олеся начала притворно пыхтеть и гнуться от «непосильной» тяжести корзины.

Зато тревожные мысли её пыхтели и тужились не притворно, и вскоре они уже в который раз подбирались к одному и тому же пугающему умозаключению: какая-то сила явно оберегает её, а вернее того, кто у неё внутри!

Но так не должно быть! Ничего подобного не происходит при обычной беременности! «При обычной…» – обречённо прошептала несчастная девушка…

Глава 8

Прошёл почти месяц, как Олеся стала прислуживать в семье Сакульских.

Беременность всё больше давала о себе знать. В последние дни девушке каким-то чудом ещё удавалось скрывать участившиеся приступы тошноты и головокружения, но она отлично понимала, что день-два, ну пускай немного больше, и её тайна всё равно раскроется.

А тут ещё пан Сакульский не давал проходу, и даже в кратковременные отсутствия Ядвиги Наумовны он прямо-таки преследовал горничную своими домогательствами. Настойчивости пана Сакульского многие ловеласы могли бы позавидовать. Ещё раза два он добивался своего. И чего уж тут лукавить – сердцу Олеси пан Сакульский не был противен и даже наоборот. Но девушке надо было как-то приспосабливаться, как-то «выживать», и ей поневоле пришлось затеять свои игру.

Олеся теперь опасалась лишь одного: если раньше времени раскроется её связь с хозяином, то задуманный план уже точно не сработает. И ведь для опасения причина была! С каждым днём у Олеси всё больше крепло подозрение, что хозяйка в последнее время всё же о чём-то догадывается – если она выезжала из дому больше чем на час, то только в паре с супругом. Странно.

Эх, красавица! Да хозяйка не только знала об изменах благоверного, но давно заметила и признаки твоей беременности! Вот только в отличие от твоих опасений, у неё были свои – слишком рано тебя начало мутить!

О сроках не раз думала и сама Олеся. Однако совсем уж некстати, она словно потерялась во времени. В зависимости от многих причин девушке иногда казалось, что прошла вечность, как она стала горничной, а иногда, напротив, чудилось, будто её первая встреча с богатой четой и вовсе произошла только вчера.

«Треклятая беремчатость, сколько ж тебе дней?!» – злилась Олеся на действительную беременность и в который уж раз пыталась тайно вычислить точный срок. Особенно сейчас это было очень важно: нужно было сопоставить сроки настоящей беременности и мнимой, чтобы и разбежка была как можно меньше и признаки при «оглашении» ложной беременности соответствовали сроку. Ну, с мнимой-то беременностью было гораздо проще, а вот с «волчьей»…