- Мне всё равно. Иди...

Майкль указал пальцем на дверь. Лиззи покачала головой.

- Какой же ты...

Дверь с шумом закрылась. Гонщик заглянул в пакет. Кристаллы калия привычно отсвечивали красноватым оттенком. Красивое зрелище. Он спрятал «соль» под выломанную половицу, и решил запереть вход на замок, мало ли другие гости нагрянут.

В коридоре послышалось хныканье.

- Sus-ra! – выругался в сердцах мужчина, толкая вперёд металлическую преграду.

На полу в коридоре сидела Лиззи. Раскинув ноги по-мужски, широко, она практически беззвучно рыдала. Слёзы ручьями заливали подбородок, острый и по- своему привлекательный.

- Доволен? – сказала она, размазывая воду по щекам. – Вылез позлорадствовать из своей конуры?

- Зайди! – Майкль в этот раз буквально приказал сумасбродной фемке, чьё настроение не поддавалось умозаключению и металось от злости к обожанию.

Она злобно зыркнула зарёванными глазами. Прошмыгнув мимо спокойного Майкля, она в два шага дошла до топчана и тут же рухнула на него. Он закрыл дверь на ключ и повернулся к ней.

- Не хочешь поговорить?

- Что? Суровый альфа-самец хочет откровений? От меня? Не думай, что я плакса, так уж получилось, что…

Она замялась и сняла с себя куртку.

- Понимаешь, тогда в пустыне я хотела немного справедливости. Не ради себя. Знаешь, в детстве я не понимала, каково это — находиться по другую сторону Луны, когда у тебя ничего нет, кроме жалкого куска хлеба и страха потерять никчёмную жизнь. Я тоже смеялась над немощью этих нелюдей, маленькой девочкой швыряла в них камни, но потом… потом всё. Нашлись причины, по которойя стала ненавидеть прежнюю себя Столкнувшись с тобой, я подумала, что ты такой же урод, как и все прочие, и ищешь лёгкий заработок. Вот и решила, что нужна проверка для гарантии честной сделки. Но ты оказался совсем другим мужчиной. У тебя есть принципы, которым свято следуешь. Ты жуткий тип, правда, и я тебя побаивалась, но в тебе осталось человеческое. Не то что у меня.

Рассеянный Майкль услышал ровно половину сказанного. Ещё когда Лиззи стояла у дверей, его смутил топ под курткой. В её облике определённо не хватало одной узнаваемой детали. Правый бугорок под топом отсутствовал, что наводило на нехорошие мысли.

Она киборг?

Да быть не может. За восемьдесят лет внедрения технологий человечество так и не сумело построить полноценного киборга. Люди почти уничтожили сами себя. Тогда что тогда?

Лиззи поймала его виноватый взгляд. Он не успел вовремя отвернуться.

- Вот что тебя интересует! Это замечают все. Почему у девушки одна грудь? Может, она уродка, как неприкасаемые? Тебя тоже это волнует, мужчина, чьё имя я так не знаю?

- Лиззи! Не делай так…

Майкль решил сразу оборвать её поток мыслей. Иначе злобную фемку не остановить.

- Ты в пустыне сказал, что мне не место среди «неприкасаемых». Ты неправ. Смотри!

Ловким движением девушка стянула с себя коричневый топ, обнажая верхнюю половину тела.

- Вот тебе моё откровение. Смотри внимательно, что со мной сделали!

Её левая грудь поднималась и опускалась от волнения на грани с отчаянием. Вместо правого бугорка зиял криво приклеенный на биоклей имплант, пожелтевший, с облупившейся краской. Последующая операция не отличалась аккуратностью. Но садисты не остановились на этом. По всему телу Лиззи тянулись вниз кривые и страшные змеи-рубцы, стягивающие куски едва не расползшейся кожи в разные стороны. Кое-где её и вовсе не хватало. Вместо неё виднелся самый дешёвый хирургический сплав, приваренный наспех тем же биоклеем не лучшего качества. Венчало всё это художество вырезанная надпись на общем языке внизу живота.

«Шлюха!».

И тогда Майкль тысячу раз пожалел, что не наплевал на свои грёбаные правила и не позволил чертовке посмотреть на его Дайяну. Пусть бы вскрыл Саркофаг. Зато ему не пришлось бы выслушивать душераздирающую отповедь очень одинокой женщины. Она вынесла больше его, а ведь Лиззи нет ещё тридцати. Какой же он тупой и слепой!

Она права. Он трус. Мерзкий подонок с дурацкими принципами.

- Кому нужна уродливая баба с таким телом! Даже за деньги никто не хочет идти со мной в постель. Я ничто!

- Лиззи.

Следующие десять мин Майкль как мог боролся со вспыльчивой девушкой. Она пыталась его поцеловать, снять с него штаны, затем била его по щекам, плечам и голове, проклиная его матерными выражениями со всего мира. Невозмутимый гонщик спокойно переносил побои и истерики со слезами и рыданиями. Лиззи оказалась сильной женщиной. Она вымоталась и вымотала мужчину, с которым хотела разделить ложе. А он в итоге насильно впрыснул девушки последнюю ампулу успокоительного, и вышел из комнаты по делам.

Бармен прыгал от счастья.

На радостях он предложил не такого мерзкого пива, как день назад. Майкль выпил его залпом, как воду, попросил вторую бутылку. За третью пришлось заплатить монету. Но напиться у него не получилось. Он думал о доме, Дайане, Лиззи и безумных садистах, испоганивших ей жизнь.

4.

Лиззи спала, накрывшись одеялом. Майкль разделся. После недолгих колебаний он снял с себя последнюю часть одежды и залез к девушке.

Хрупкая Лиззи хотела, чтобы её любили, как настоящую женщину. Без условий и сомнений. По-настоящему. Она отдавала себя полностью, шепча ему давно забытые слова, царапала спину снова и снова. А гонщик просто пытался погасить её плохие воспоминания, и хотя бы на короткое время избавить несчастную от одиночества. Они двигались в едином такте, как подогнанный механизм, как Саркофаг и мотобот на одной траектории.

Он разбудил фемку на рассвете. Долго Майкль рассматривал уродливые стежки на талии, животе и груди, но соню всё же толкнул. Девушка не хотела вставать.

- Мужчина без имени! Ты всегда так обходишься с женщинами, которые тебе нравятся? – повернулась она. Одеяло сползло на пол, но девушка отнюдь не стеснялась наготы. Майкль впервые подумал, что не такая уж она и несчастная, как показалось сначала. Что если это хитрый план коварной бестии?

- Ты не в моём вкусе. Мне нравятся пухлые и задастые женщины с тремя грудями и..и молчаливые, как рыбы.

- Чушь. Ты смотрел на меня ещё в пустыне, и пускал слюни до земли. Мужчины! – фыркнула она, положа руку по-хозяйски на его волосатую грудь.

- С тобой невозможно спорить.

- А помнишь, ты обещал мне сделать кое-что что ужасное. И да, по-шумерски лучше не говори. Выглядишь смешно.

- Помню.

- И ты обещал открыть Саркофаг за… ну ты понял.

Она в который раз его ударила. В этот раз в низ оцарапанного живота.

- Нет.

- Я знаю, что ты там перевозишь. Наверняка девушку. Очень красивую, раз прячешь от всех.

- Sas-ra! – выругался Майкль.

- Неправильно сказал. Признайся, девушку там держишь, которая тебе дорога? Она впала в кому. Я слышала, что на западе так делают богачи, когда их жёны падают без чувств. Кладут в ящик с кнопками и «вжих-х», она снова оживает со временем.

- Не совсем так.

Он хотел рассказать о Дайане, но всё-таки не решился. Лиззи была чужой, призраком, который через час испарится в гиперпространстве навечно. Или нет? Кто знает. Земля овальная. Вдруг их пути пересекутся.

- Поцелуй меня, трусишка. Я многое прошу, знаю.

Скуластое лицо заострилось ещё больше, и Лиззи стала прежней фемкой. Безумной, дикой защитницей слабых и убогих. В коричневых зрачках загорелись задорные огоньки, и это означало одно – пора срочно бежать от неё.

- Я поцелую, если ты замолчишь.

Она кивнула и показала указательным пальцем на рот.

Майкль привлёк её к себе и коротко поцеловал в краешек губ.

- Так целовал меня мой папа.

- Обманщица...

- Знаю.

Он наклонился ниже и взял ртом торчащий бугорок. Затем начал медленно целовать шрамики на её тощем теле. Она не отставала от него.

- Люби меня, так сильно, как можешь. Пожалуйста!

И Майкль любил… В какой-то момент он вдруг увидел под собой синие волосы и маленький рот, но это была обманка. Лиззи никуда не ушла.