— Деньги закончились, — печально констатировала она, допив чай из бумажного стаканчика. — У меня осталось три рубля — этого даже на такси не хватит. Да и не пустят нас в общагу ночью.

— Деньги не проблема, — отмахнулся я, рассматривая прохожих сквозь слегка мутное окно, — сейчас кого-нибудь гопнем.

— Что сделаем? — насторожилась она, видимо чувствуя неладное по моей интонации.

— Ограбим, — пояснил я, с удовольствием наблюдая, как её лицо вытягивается от удивления.

— Ты спятил⁈ — прошипела она, наклонившись ко мне. — Нас же казнят! Родовым строго запрещено нападать на вольных!

— Да как они узнают? В крайнем случае, закопаем тело, — я пожал плечами.

— Ты совсем дурак⁈ Кругом камеры и детекторы! — воскликнула она, вцепляясь в мою руку.

— И? — я посмотрел на неё как на дуру, но она, видимо, восприняла это по-своему.

— Да, блин, ты ж не знаешь… Камера это такая штука, которая запоминает всё, что видит. Ну, это как такой глаз, только неживой. Потом опричники посмотрят запись и сразу нас найдут. В крупных городах практически нет мест, в которых нет камер!

— Тут я мог бы сказать, что разбираюсь в высоких технологиях настолько, что собственноручно создал самый мощный галактический флот во вселенной, но мне откровенно насрать, так что я буду просто тебя игнорировать. Дай телефон.

Я забрал смартфон из рук впавшей в ступор девушки и открыл приложение навигации. Потратил пару минут на заучивание карты города и области, а потом вышел в местную информационную сеть.

Сейчас меня интересовал наиболее быстрый и законный способ сколотить хороший капитал, чтобы «моей» невестой всерьёз заинтересовались крупные династии.

Кстати о них.

Открыл актуальный рейтинг и из чистого любопытства просмотрел информацию о первых трёх семьях: Романовых, Воронцовых и Абрамовичах.

В целом, всё как везде. Они ворочали самыми крупными делами в Российской империи.

Романовы клепали оружие и броню для опричников и государственной армии, Воронцовы контролировали почти всю добычу полезных ископаемых, ну а под Абрамовичами был весь банковский сектор экономики.

Наткнулся на статью, написанную каким-то имбицилом, где говорилось о том, что нужно наконец прекратить грызню между главными семьями, а то кто-нибудь из них сорвётся и устроит госпереворот. Я же наоборот, мысленно похвалил государя за столь элегантное решение, как раз таки снижающее шанс смены правительства. Уверен, какая-нибудь тайная служба из кожи вон лезет, чтобы градус напряжения между высшими династиями не ослабевал ни на миг.

Мельком пролистал остальные девятьсот девяносто семь позиций рейтинга и обратился за разъяснением к Алёнке, поскольку это было проще:

— Всего тысяча мест в списке. Все надрываются за право получи́ть статут династии или отображаться в табличке?

— Отображаться. У нас было тысяча восьмидесятое место, у Шишкиных тысяча восемьдесят третье, они хотели наше место, — ответила Алёнка, косясь на троих амбалов, по-хозяйски вошедших в кафе.

— Ясно.

— Молодые люди, — к нам подошла троица тех самых, недавно вошедших мужиков с суровыми лицами, — вы уже покушали, освободите столик, пожалуйста.

— Конечно, — я улыбнулся, — извините, заболтались.

Обменявшись кивками с мужиками, я вышел на улицу вслед за сестричкой, потянулся, и вдохнул полной грудью приятный аромат вечерней городской суеты. Даже глаза зажмурил от удовольствия. Это опредёлённо лучше бесконечной пустоты!

— Эй, привет красавица, не хочешь с нами прогуляться? — послышался задорный юношеский голос.

Я приоткрыл один глаз и воззрился на компанию молодых людей, обступивших Алёнку. Они не были родовыми, о чём говорило отсутствие небольших черных квадратных кулонов на их шеях, какой болтался у меня. Но я изначально не придавал ему значения, считая обычным украшением до посещения сети. И хорошо, что не потерял в суете.

— Отвалите от меня! — зло рявкнула пигалица, вырвалась из окружения и вцепилась в мою руку.

— Зря отказываешь, — добродушно произнёс я, — они бы тебя славно оприходовали в пять смычков.

— Ты охренел⁈ — теперь она рычала уже на меня.

— Парни, отбой, девушка занята, — послышалось со стороны компании и ребята удалились, весело общаясь.

— Ой всё! — я усмехнулся. Дождался зелёного человечка на светофоре и с самодовольной улыбкой пошёл на другую сторону дороги, оставив сопящую от ярости девицу в одиночестве.

И тут меня сбил автомобиль.

ТЫ ДОЛЖЕН ЗАЩИТИТЬ РОД!

К обыденной боли от сломанного в пояснице позвоночника и оторванных по колено ног добавилась кошмарная БОЛЬ души, которую Мира посчитала отличной мотивацией для меня не умирать здесь и сейчас.

Похер, пляшем.

Вокруг места происшествия моментально собралась неравнодушная толпа, а за лихачом поспешили видевшие всё водилы, но куда там — мощная тачка давно скрылась из вида.

— Ты в порядке⁈ — с тревогой в голосе воскликнула Алёнка, подбегая и падая на колени возле меня.

— В полном, — сквозь зубы прорычал я, туго затягивая матерчатый ремень из шорт чуть выше раны, — вторую ногу перетяни.

Она беспомощно воззрилась на кровоточащий ужас и с надеждой оглядела собравшуюся толпу. Один из мужиков протянул свой ремень, которым пигалица неуверенно и неумело попыталась остановить кровь.

— Дай сюда, безрукая, — сжалился я, когда она перемазалась красным с ног до головы.

Привычным движением пережал артерию и активировал разгон потенциала. Через пару секунд кровь остановилась, а голова перестала кружиться. Хоть полная трансформация тела и была далека от завершения, но даже имеющаяся сейчас слабая синергия тела и души вполне справлялась с такими пустяковыми повреждениями.

— Твои ноги…

— Отрастут, не ссы, — я отмахнулся от нервничающей девицы. — Зато мы обеспечены ночлегом на сегодня.

Минут через двадцать прибыла машина скорой помощи и нас отвезли в больницу. Но, что примечательно, ни опричники, ни милиция, не удостоили меня своим присутствием. Да, оказывается тут была ещё одна структура, которая занималась исключительно делами исключительно вольных граждан. Какой отсюда вывод? Правильно, за рулём машины был родовой, а значит, я могу спросить с него по полной.

После нехитрой хирургической процедуры, в результате которой я стал обладателем двух замечательных розовых культей вместо ног, мне сообщили, что отныне я навсегда парализован ниже пояса. Ну, не велика потеря — несколько дней побуду обрубком.

Я поблагодарил врачей, подписал бумаги и самостоятельно покатился в палату на новеньком кресле каталке, чем вызвал шок у медиков. Алёнке разрешили остаться в палате со мной, так что она быстренько разделась догола и шмыгнула под моё одеяло, порадовав своими промелькнувшими телесами пару старичков, лежащих тут же.

— А ну-ка фу! — без особой надежды я попытался пресечь эротические поползновения под одеялом.

— Теперь никуда не денешься! — самоуверенно и торжественно заявила она из-под одеяла, где её ручки уже забрались под мой просторный халат.

— Фу, я сказал! — я дотянулся до пустого дежурного металлического судна под койкой и звонко приложил им по наивысшей точке одеяла, где предположительно должна была быть голова нахалки.

Почувствовав, что её тело прекратило подавать признаки жизни, и что Мира на это никак не отреагировала, я преспокойно уснул.

Наутро, сразу после завтрака, меня выписали, вручили во временное пользование кресло-каталку и теперь я развлекался тем, что глазел по сторонам, пока пыхтящая Алёнка толкала меня через живописный парк. Она обиженно гладила огромную шишку на голове, но молчала.

Медленно отрастающие ноги страшно чесались и я жмурился от удовольствия, царапая ногтями розовую кожу. Скоро тощая пигалица устала и присела отдохнуть на лавочку, а я поднял брошенный кем-то пластиковый стаканчик и пристроил его на своих коленях, чтобы не терять время понапрасну и уже начинать копить приданое сестричке. Благо, видок у нас был подходящий, а засохшая на одежде кровь вполне могла сойти за грязь.