Пленки, лежащие рядом с ним, раскатились, потому что он свалился на них от усталости. Но он осознавал, что не рискнет оставить записи рядом с хранилищем. И тогда он вновь наполнил пленками сумку, а остальное взял в руки. И вместе с грузом пополз обратно к проходу.

Когда он достиг пересечения проходов, где оставил Ку-Ла, то услышал, как тот слабо зашевелился.

– Ты… нашел… хранилище… – Шепот Ку-Ла был настолько отчетливым, что Фуртиг сперва не понял, сказал ли это его соплеменник, или ему это просто показалось.

– Да. Но я должен дотащить их сюда. – Фуртиг разжал руки, и коробки упали на пол. Затем он вытряхнул сумку и, ни слова не говоря, двинулся к оставленному им тайнику.

Он не помнил, сколько ходок туда-обратно он совершил. Он знал одно: что он не имеет права расслабляться ни на минуту, и поэтому полз то туда, то обратно. И только когда возле стены образовался высоченный штабель из пленок, он прилег рядом с раненым сотоварищем.

Тут он почувствовал, как что-то с небывалым упорством лезет ему под ладонь. Он приподнялся, чтобы оттолкнуть назойливый предмет, но понял, что это – фляга с водой, которую он оставил Ку-Ла. Фуртиг взял ее и сделал пару глотков.

Вода освежила его, но он сразу почувствовал голод. Он выпрямился, насколько мог в этих катакомбах, и взял сумку с едой. Когда он предложил перекусить Ку-Ла, тот тоже стал есть, что очень обрадовало Фуртига, ибо он понял, что если тому хочется есть, то, вероятно, он не настолько сильно изранен, как это казалось с первого взгляда. И тогда, может быть, Ку-Ла сумеет ползти сам, что сделает их возвращение не такой уж невыполнимой задачей.

Однако пока Фуртиг решил никуда не идти. Немного перекусив и еще меньше выпив воды, он вытянулся так, насколько позволял узкий проход, заваленный записями, добиваясь наибольшего комфорта. Следовало отдохнуть. Он понимал это, поскольку безумно устал.

Он не мог сказать, сколько он пробыл в дремотном состоянии. Но, пробудившись, он услышал какие-то посторонние звуки. Его рука невольно потянулась за оружием Демонов. Пленки!

– Ты уже проснулся? – спросил Ку-Ла. – А я тут подсчитываю нашу находку…

Фуртиг увидел, что Ку-Ла сортирует записи в каком-то особом порядке. Фуртиг заметил, что последняя куча пленок пропала. И еще… Ку-Ла, кажется, сказал «нашу находку». Неужели он претендует на пленки, добытые Фуртигом с таким трудом и опасностями? Ведь пленки нашел не он, Фуртиг! Ку-Ла не сумел вынести их, а угодил в лапы к Крыстонам! Выходит, Фуртиг успешно справился с задачей, в то время как его соплеменник потерпел неудачу!

Но Фуртиг не хотел устаивать ссору. Несмотря на то, что Ку-Ла стало лучше, ему ни за что не выбраться отсюда без его помощи. Он не знал, каким путем пришел сюда Фуртиг. Поэтому Фуртиг просто-напросто может бросить его здесь вместе с большей частью записей. Либо ему надо попытаться отыскать другой проход, по которому они сумели бы выбраться вдвоем.

Они лежали на широкой площадке, к которой сходились три прохода. Два из них привели бы их в никуда, значит, оставался третий, решил Фуртиг. Он уходил влево, и вполне возможно, мог привести их прямо на территорию, захваченную Крыстонами. Впрочем, кто знает?..

– Как ты пробрался сюда? – спросил Ку-Ла.

– Чтобы добраться обратно, мне пришлось несладко, – ответил Фуртиг. – Спускаться было очень трудно, поэтому мне пришлось действовать обеими руками.

– Эти серые вонючки повредили мне одну руку, а на одной руке вряд ли я смогу подняться, – сказал Ку-Ла. – Но ты мог бы вернуться…

– Сдается мне, что Крыстоны уже пометили путь, – прикинул Фуртиг. – Я не смогу тащить тебя на себе… а также не смогу унести больше, чем несколько пленок. А оставить записи Крыстонам…

– Записи важнее меня, разве не так, воин? – спокойно спросил Ку-Ла. – Скажи, зачем ты вообще рисковал жизнью, чтобы спасти меня от Крыстонов? Ведь ты не знал, что мне известно, где находится хранилище. И не в обычае твоего или моего племени оказывать помощь чужакам.

– Сам не знаю, зачем я это сделал, – честно ответил Фуртиг. – Я думал только о том, чтобы не оставить Крыстонам на растерзание кого-нибудь из Народа, моего клана или чужака – это уже не имеет значения. Или возможно, я обучился этому у Предка.

– Ах да, ваш Предок. Мне доводилось слышать о его странных мыслях… Чтобы весь Народ и все кланы могли бы объединиться на долгое перемирие. Один из его посланников разговаривал об этом с нашим Старейшиной. Однако тот не нашел в этой идее мудрости. Во всяком случае – тогда.

– А сейчас ты, верно, думаешь по-другому? – усмехнулся Фуртиг, и в глазах его блеснули искорки интереса. Неужели Гаммажу все же хватило доводов склонить к объединению тех, кто не состоял с ним в родстве? Если учесть, что к словам Гаммажа не прислушивались даже в его собственном клане?

– Хотя и не Старейшина, но теперь думаю по-другому, – сказал Ку-Ла. – Ты не бросил меня умирать от клыков Крыстонов. Хотя раньше я бросил бы тебя и твоего родственника. И несмотря на то, что ты знал, что я вас предал, ты вернулся ко мне, когда обнаружил то, что искал. И сейчас я начинаю понимать ценность того, к чему призывает ваш Предок. Вместе мы способны на такое, что по отдельности у нас никогда бы не получилось.

– У нас пока еще ничего не получилось, – вставил Фуртиг. – Мы и не добьемся никакого успеха, пока не возвратимся в целости и сохранности в ту часть Логовища, где обитает Народ. И пока не доставим туда наши находки. Поэтому нам надо поторапливаться.

И с этими словами Фуртиг наугад взял несколько коробок с записями и как можно плотнее уложил их в сумке. Остальные так и остались валяться у стены. Фуртиг решил, что это место, где расходились три пути, ничем не лучше, чем склад. Потом он мысленно сконцентрировался, пытаясь связаться с Фоскаттом.

Он никак не мог проверить, действует ли подобная связь. И действительно, чем дальше он уходил из этого места, тем больше сомневался в ценности подобной связи. Они с Ку-Ла снова поели и попили. Теперь у них оставалось очень мало воды, и Фуртиг сомневался, что им хватит ее, пока не обнаружат какой-нибудь источник. Однако Фуртига больше волновала не вода, а путь, пролегавший между ними и Гаммажем.

И он опять пополз, таща с собой Ку-Ла, уцепившегося здоровой рукой за его пояс. Фуртиг свернул в левый проход. Он понятия не имел, сколько отдельных комнат находилось под этим проходом, ибо он больше не видел решеток. Помимо всего прочего, в этой кромешной тьме и в подобных обстоятельствах было очень сложно определить время. Затем проход стал прямым, и Фуртиг не видел нигде никаких ответвлений или боковых ходов. Ему оставалось лишь надеяться, что они направляются в ту часть Логовищ, где обитал Народ.

Потом он попытался определить направление посредством чутья, которое никогда не подводило его прежде. Однако либо его талант истощился, либо его не было вообще, потому что они так и ползли в темноте без всяких ориентиров.

В конце концов, впереди забрезжил свет. Еще одна решетка? Фуртиг уже почти забыл об осторожности, ибо просто хотел достигнуть этого места, поскольку ему хотелось увидеть свет не меньше, чем напиться и наесться до отвалу. Когда он добрался до него, Фуртиг был уверен, что свет здесь намного сильнее, чем просто отдельные отблески, просачивающиеся сквозь решетки.

Наконец они доползли до отверстия, и их глаза, привыкшие к темноте, невольно зажмурились, поскольку отверстие вело к открытому пространству, хотя и находилось на много уровней ниже поверхности земли. Через решетку на их шерсть попадал дождь.

Это оказался колодец, некогда построенный внутри Логовищ. Его противоположную сторону полностью закрывала густая пелена дождя. От этого дождя стены колодца были гладкими, без щербин и решеток. Только в одном месте края проломленной стены чернели трещинами. Фуртиг решил, что это произошло от попадания молнии. Если, конечно, молния угодила точно в колодец. Или это была молния, выпущенная из оружия Демонов. Потому что ничто не смогло бы проделать такую огромную дыру. Чтобы ее сломать, нужна сила, например, как у Грохотунов. Однако, вполне возможно, что у Демонов имелось какое-то похожее, но более мощное оружие. Старые легенды гласили про жуткие войны, которые вели Демоны друг с другом, прежде чем истребили себя окончательно. И этот ужасный пролом и являлся свидетельством тех страшных давних времен, когда между Демонами возникла битва не на жизнь, а на смерть.