Пришлось даже сделать ей неожиданное предложение: съездить летом с отцом на раскопки, чтобы ощутить всю прелесть неустроенного, спартанского быта героев данной книги. А то я даже удивился, что она ни разу с ним не ездила в полевой лагерь. Меня бы точно за уши оттуда не оттащили. Да и греческие полисы располагались во множестве на морском побережье, где после тяжёлой работы так приятно смывать соленый пот морскими купаниями.

Когда изрядно изумлённая Леночка убежала в свою библиотеку, мы с прабабушкой также стали собираться на работу, и она саркастически спросила.

— Что ещё одну писательницу растишь в нашей семье? — и уже более строго. — Леночка замечательная девушка. Тонкая и чувствительная натура, склонная к романтизму. Я поддерживаю твоё стремление сделать её писательницей, но не слишком ли много получается в одной семье? Вот и Севу тоже хочешь определить в писатели. Не станет ли это слишком заметным, не насторожит ли многих?

— Был же известный «делатель королей» в Англии[77], почему бы мне не стать «делателем писателей», а будете подкапываться с критикой, я вам «Барраярский цикл» навяжу. Он для вас подходит более всего, — и после этого устрашения, которое абсолютно не подействовало, продолжил. — Книги берутся писать самые неожиданные люди, никогда дотоле не помышлявшие заняться этим делом. В данном случае — пока не попробуешь, нельзя предугадать, есть к тому талант или нет. У Леночки соответствующее образование, и знаний теории в разы больше, чем у прочих.

— Я не против, и даже за это. Просто очень переживаю за неё, и опасаюсь разочарования в случае неудачной попытки.

— Предложенные книги стали мировыми бестселлерами, и я мог бы написать их полностью. Если понадобится то мы с ней поработаем над ними совместно. Пока что рано посвящать её во все наши секреты. Нет ясности, не проболтается ли в компании или перед каким-нибудь молодым человеком.

— К сожалению, у неё не было парня ни в институте, ни теперь на работе. Трудно найти в их сугубо женском коллективе. Леночка девушка скромная, и я бы сказала излишне добропорядочная.

— Странно, а мне она очень приглянулась. Вот честно, сразу бы женился, будь лет на двадцать старше. Есть у нас какое-то непонятное мне сродство. Как увидел, так словно током прошило. У неё очень милое лицо, И даже выдающийся носик придает ей особенную индивидуальность. Вы с ней очень похожи и она такая же красавица.

— Спасибо Костик, за твои добрые слова, но с молодыми людьми у неё пока что не сложились серьёзные отношения. Всегда найдутся более бойкие и расторопные девицы, а её внутреннюю красоту надо суметь разглядеть.

— Так нам и нужен именно тот, кто разглядит. Для Тургеневской барышни необходим соответствующий спутник жизни. Нос нетрудно подправить под классические римские пропорции, и если Леночка пожелает, то могу посодействовать, — и продолжил заколебавшись, — Но вот в чём вопрос: не пропадёт ли после такой пластической операции её индивидуальность? А знаете, попробуйте сделать зарисовки с различными формами носа, и может быть некоторые окажутся интересными.

— Ладно, хватит болтать, а то на работу даже к обеду не поспеем, — остановила наш разговор Вероника Степановна. — Обсуждать это без согласия Леночки бесполезно, а мы и так опаздываем.

— Музей никуда не убежит, но вынужден согласиться с тем, что мне хочется побыть там подольше и ближе познакомиться с сотрудниками. У них потом ещё не один месяц будет тема для разговоров. Постараюсь не ударить в грязь лицом, — а затем прикрыл один глаз, как при нацеливании, и всё-таки спросил. — А как насчёт Барраяра? Может всё-таки подкинуть этот цикл? Хорошая и добротная science fiction.

— Ну, вот же привязался! — и прабабушка сделала вид, что сердится на меня. — Пристал как банный лист, и не отлепишь.

— Нет, вот если представить литературных критиков и литературоведов будущих времён, разбирающихся с литературным наследием семьи. Тут Дюма-отец и Дюма-сын покажутся легкой разминкой перед настоящим ребусом. Кто из писателей в каком родстве состоит с остальными?

Наши отношения, и ранее бывшие хорошими, ещё более потеплели после моего проживания в квартире прабабушки и прадедушки. Не зря я решил наплевать на забронированный номер в гостинице, а предпочёл поселиться под кровом предков. Так что теперь к поезду нас с дедушкой провожали уже Всеволод Никитич и Вероника Степановна. На перроне Киевского вокзала мы расцеловались, и я пригласил их навестить нас на новогодние праздники.

Тепло распрощавшись, мы отпустили их домой, а сами стали устраиваться в нашем купе. Заняли его целиком, хотя для меня можно было бы не брать отдельного места. Однако в целях безопасности всё купе было полностью в нашем распоряжении. Попутчики нам без надобности и сутки в дороге мы просто отдыхали под мерный стук колёс, который навевал сонливость.

Я же вспоминал все события последних суетных дней и походы в разные музеи Москвы. Перезнакомился там с множеством прабабушкиных знакомых и коллег, но характер держал в узде, хотя не все из представленных мне понравились. Но это коллеги и знакомые Вероники Степановны и не мне становиться на пути их многолетних и ровных профессиональных отношений.

Некоторые меня просто выбешивали своей демонстративной «возвышенностью над толпой», эстетством и позёрством. Но и тогда я старался произвести благоприятное впечатление приятного малыша, приехавшего из глухой провинции и не имеющего светского лоска. Эта роль соответствовала действительности, так как современного изобразительного искусства я не понимал и даже не стремился, почитая мазнёй.

Возможно, что адепты вникали в его глубины, а мне в них виделась только пустота и эпатажность. Но я держал своё мнение при себе и исполнял роль китайского болванчика покачивавшего в знак согласия головой, что производило благоприятное впечатление на ораторов, любивших послушать себя в обществе. Ну, так мне не три годика, и такое в жизни я видел не раз, попробуй меня удивить.

Вероника Степановна даже поблагодарила меня за проявленную сдержанность после завершения всех этих встреч, так как актёр я никудышный, и не заметить моего отношения мог только токующий тетерев или интеллигент. Я вёл себя в совершенно несвойственной мне манере — молчал и безропотно внимал всему сказанному, что сильно её настораживало, и она ожидала неминуемого взрыва.

Я ей даже процитировал одно из высказываний Виктора Пелевина — «„Духовность“ русской жизни означает, что главным производимым и потребляемым продуктом в России являются не материальные блага, а понты. „Бездуховность“ — это неумение кидать их надлежащим образом».

Она долго смеялась над определением и заключила, что сказано если и очень едко, то не менее точно подмечено, если вспомнить некоторых из встреченных нами. Поспешил успокоить Веронику Степановну, что очевидной ереси никто из них не нёс, а мне приходилось видать, как толпы людей внимали откровенной ахинее и иступлённо подхватывали её, прозомбированные средствами массовой информации.

Оттого у меня выработался стойкий иммунитет и некая приспособленность — пропускать мимо ушей всякую белиберду. Очень трудно идти против своей критической натуры, но впустую сотрясать воздух тоже не выход. Можно стараться помочь тем, кто хочет разобраться, но навязывать всем прочим иное мнение — пустая трата времени и нервов.

Предпочитаю действовать через книги, являющиеся универсальным источником для тех, кто старается самостоятельно мыслить, а также разобраться в окружающем его мире.

Как же приятно наконец-то оказаться в родных пенатах, даже после непродолжительной отлучки. А ещё приятнее, когда у тебя все дома. Верочку выписали из больницы, но временно запретили посещать лекции и много заниматься. Так что мы после возвращения все дружно собрались за праздничным столом, чтобы отметить воссоединение нашего маленького мирка.