Я не знал, к чему он клонит. Любопытно, много ли он знает об истории Мигусё и Брандо Набико. Квайдан повернулся к Перманенту.

— Ты бы что сделал, Иманиси?

Перманент тоже не знал.

Квайдан устало вздохнул и посмотрел на часы.

— Где он? — пробормотал он.

Тут Перманента прорвало. Теперь в салоне слышались только всхлипы. Квайдан смотрел в пол. Другие гангстеры беспокойно ерзали. Перманент раскачивался, закрыв лицо руками и завывая.

— Достаточно, — спокойно сказал Квайдан.

Когда Перманент не остановился, Квайдан кинул взгляд на Синпа Сэма. Синпа потянулся через меня и врезал Перманенту по кудрявой башке.

— Ему там будет легко, — сказал Квайдан. — Ему там будет не жизнь, а малина.

— Знаю, — сказал Перманент.

— Несколько лет. Всего-то. Он быстро повзрослеет, многому научится.

— Вы правы.

— Конечно, прав, — сказал Квайдан. — Так чего ты ревешь?

— Не знаю.

— Ну и перестань. Возьми себя в руки, черт побери.

Перманент лишь кивнул.

Квайдан глянул на него и покачал головой. Затем посмотрел на меня.

— Очевидно, вы пришли за вознаграждением. — Настроение у него, кажется, падало. — Уговор дороже денег. Вы свою часть сделки выполнили.

Квайдан подал знак гангстеру в серебристом костюме. Парень отложил карманный компьютер, с которым все это время возился. И постучал по перегородке. Перегородка отодвинулась, и кто-то подал через окошко дипломат. Серебристый Костюм вручил его мне. Довольно увесистый дипломат.

— Возьмите ваши деньги. Наше сотрудничество закончено.

— Где Флердоранж?

Квайдан закатил глаза. Запыхтел и засопел, всем видом показывая, как он раздражен.

— На переднем сиденье, — сказал он наконец.

— Я хотел бы с ней увидеться.

Настроение Квайдана упало еще больше. Он был окружен идиотами всю жизнь, но, явно, так к этому и не привык. Безучастно взглянув на меня, он открыл окошко. Мне было видно только ветровое стекло.

— Ну? — сказал Квайдан. — Смотрите сами.

Я подвинулся вперед, но так ничего и не разглядел. Я сделал шаг, согнулся, почти опираясь на огромного гангстера, и сунул голову в окошко.

Я вовремя учуял запах.

Зубы Синоби лязгнули, а я отдернул голову. Скаля зубы и пуская слюни, кобель сунул башку в окошко, заполняя воздух зловонным дыханием. Отпрянув, я втиснулся на свое место.

Яки загоготали. Смеялись все, кроме Перманента. И, конечно, меня. Я наблюдал за собакой, которая из кожи вон лезла, стараясь прорваться через перегородку, чтобы вцепиться мне в лицо. Сообразив, что ничего не получится, кобель залаял. Отвратительный и бестолковый лай — это лишь подтверждало теорию о том, что собаки в конечном итоге становятся похожи на своих хозяев.

— Тихо! — рявкнул Квайдан.

Собака приглушила гавканье до тихого рыка. Яки перестали смеяться.

Квайдан опустил голову, сосредотачиваясь. Поднял руку, и собака уселась спереди, исчезнув из моего поля зрения. Квайдан закрыл окошко. Его что-то беспокоило.

— Слушайте.

Все прислушались.

— Слышите?

Его голос подрагивал. Серебристый кассир потыкал кнопки на карманном компьютере. Глянул на Квайдана и покачал головой. Квайдан сердито выбил аппарату него из рук.

И тогда я услышал. Слабый отдаленный гул.

Глаза Квайдана расширились.

— Вертолет!

Все Ямагама выхватили мобильники — кто быстрее позвонит. Квайдан, не поднимая глаз, ерзал и прислушивался. Гул, кажется, приближался.

— Прочь!

Он толкнул парня в серебристом костюме. Все якудза рванули открывать дверь, но Квайдан растолкал их, освобождая себе путь. Его рука беспомощно заколотила по дверной защелке, будто насекомое билось в стекло.

— Да откройте эту чертову дверь!

Перманент протянул руку и дернул рычажок. Квайдан выпал из автомобиля. Сплошной цирк, но никто не обратил внимания. Гул они уже не слышали — они его чувствовали.

Квайдан, раскорячившись, низко присел. Затем выставил руки ладонями вперед, точно мим, застрявший в невидимом ящике.

Нелепый, на корточках, в банном халате. Он был просто смешон, но никто не смеялся. Очень сильно дребезжал автомобиль.

Я не особо разбираюсь в землетрясениях, но уверен, что во время Большого Толчка неразумно оставаться в автомобиле, полном якудза. И вывалился из двери.

Кто-то сзади схватил меня за рубашку, когда я рванул вперед. Я дернулся и оказался на асфальте. Земля дрожала. Завывал вертолет.

Я встал и понесся к лестнице. Затем остановился. От землетрясения не убежишь.

Кроме того, мне все же надо было выяснить.

Я развернулся и устремился к лимузину. На переднем сиденье уместятся шофер, собака и прелестная гейша. Это я так рассуждал. И распахнул дверь.

Я ее толком не увидел — только мятую лиловую ткань.

И тут вырвалась собака.

Она ринулась к моей глотке, и на сей раз перегородка меня не защищала.

Я грохнулся на асфальт.

Надо мной промелькнули зубы, когти.

Вскочив, я развернулся, готовясь к новой атаке, но не дождался. Собака лаяла на небеса. Точнее, на зависший над нами вертолет.

— Твою мать! — выругался водитель. Он выскочил из машины и погнался за собакой.

Другие якудза последовали его примеру и теперь уже вшестером гонялись за собакой, точно Кистоунские копы,[85] а вертолет завис, из-за всей этой суматохи не в состоянии сесть.

Квайдан так и замер на корточках, но хаос наконец привлек его внимание. Он вскочил — очень быстро для такого крупного человека. И стал орать на своих бандитов, на собаку, на всех. Я ни слова не понял из того, что он верещал.

Внезапно из автомобиля выскочила Флердоранж.

Я обернулся, но она уже лиловой кляксой мчалась по асфальту к большому белому грузовику, что поднимался по пандусу в дальнем конце гаража. Я наблюдал за ней, опознал грузовик и забыл, что сзади — сердитый гангстерский босс.

И тут Квайдан вероломно вмазал мне в челюсть. Хорошо вмазал — нокаут. Ноги у меня подкосились.

Падая, я бросил на Квайдана последний взгляд. Глаза его горели. По дрожащему жирному телу лил пот. Вся его глупая юката насквозь промокла. Кобель гавкал, якудза орали, вертолет ревел, слышался глухой низкий рокот, и Квайдан ничего не мог с этим поделать. Если это Большой Толчок, Квайдан переживет его на земле, как и все мы. Я смутно порадовался; жар охватил голову и растекся по всему телу.

И я грохнулся наземь.

Я наблюдал, как пурпурные лопасти бесшумно ходят по кругу.

— Он открыл глаза, — сказал кто-то. Голос звучал, как Джеймс Эрл Джоунз[86] под водой. Я продолжал наблюдать за вентилятором.

— Хороший знак, — ответил кто-то мультяшным сопрано. Вентилятор крутился со скоростью звука, плавающего в ушах. Мой рот распух и высох, будто впечатался в цельную деревяшку.

— Ты меня слышишь, Билли?

Я попытался открыть рот. Во лбу тупо заболело. Я моргнул и утвердительно замычал. Мне хотелось, чтобы говорящий переместился в мой сектор обзора.

— Вы что думаете, дядя? — спросил голос, который постепенно переходил в нормальную тональность.

— Он поправится, — спокойно сказал другой голос. — Или на всю жизнь останется дебилом. Без проверки на томографе или MP-интроскопии не скажешь. Да и тогда пятьдесят на пятьдесят. Мне обязательно надо забрать его с собой. В этой кладовке больше ничего не сделаешь.

— Надо подождать. Через шесть часов она будет здесь.

— Ладно, — сказал другой голос, — как скажешь. Однако я бы не затягивал.

— Я знаю, но она уже в пути.

— Как скажешь.

Наступила длительная тишина, а я пока думал, вставать или нет. Затем первый голос опять заговорил. Я его раньше слышал, но не мог понять где. Вспоминая и размышляя, стоит ли встать, я загрузил мозг под завязку. По-моему, он не поврежден.