В этом момент лифт остановился, вновь издав лёгкую мелодию, и створки открылись.

Они оказались в коридоре, стены которого были выкрашены в нежно-салатовый цвет, а пол был выложен лакированным паркетом оливкового цвета. Вдоль бирюзового потолка медленно мерцали лампы в плафонах изумрудного оттенка. Зал медленно вибрировал и был наполнен еле слышимой какофонией звуков. Людской шёпот переплетался с взмахами кулеров суперкомпьютеров и жужжанием рабочих станций. Но самым необычным в этом шумосплетении был звук, похожий одновременно на тихий успокаивающий женский голос и на звук, издаваемый расстроенной скрипкой.

Гарибальди и Мендель повернули направо и направились в противоположный конец коридора, который упирался в большую дверь, покрытую зеркальной плёнкой. Оттуда и исходила большая часть полифонии. Створки разошлись в стороны, и клубок звуков распутался, поглотив обоих стариков с головой, стоило им войти внутрь.

Они оказались на верхней площадке большого зала, освещённого множеством люминесцентных ламп, испускавших сумрачный зеленоватый свет. Между верхней и нижней площадками зала дугой протянулись девять уровней, каждый из которых был разделен полупрозрачными панелями на двенадцать секторов. В каждом из секторов в размере шестидесяти ячеек находились рабочие зоны. В каждой из зон располагались широкие блестящие столы из углепластика и лёгких сплавов со встроенными в них рабочими автоматизированными системами: серебряные сенсорные панели с неоновыми отблесками и голографическими мониторами. На мониторах отображались, всё время меняясь, потоки данных и информации. За столами в высоких жёстких креслах сидели диспетчеры, уши и глаза «Параллели». На них были надеты зелёные фирменные куртки с немигающим глазом без век и ресниц на левой стороне груди - символ Диспетчерской. На верхнем уровне восседали старшие диспетчеры. От прочих диспетчеров они отличались тем, что носили специальные маски-мониторы.

Люди переговаривались, сообщались, отчитывались, передавали различные данные. Работали принтеры и сканеры. Приходила и уходила деловая и секретная почта. Между секторами шмыгали младшие помощники и техники. Именно всё это и создавало шум. Но не это привлекло Бэбила, а то, что было напротив входа в Диспетчерскую.

— Ох! Сёстры! — возбуждено протянул Мендель, снимая очки. Его глаза заслезились от радости, а душа переполнилась тёплыми воспоминаниями. — Неужели я снова могу ими любоваться спустя столько лет?

Люди тут же смолки и уставились на Бэбила с Петросом. Гарибальди вышел вперёд и властным голосом произнёс:

— В чем дело?! — отчеканил главнокомандующий, строгим взглядом осмотрев людей. — Продолжайте, продолжайте, а то так и упустите всякую шваль, что захочет попасть из точки А в точку Б, нарушая все законы благоразумия, и доставит нам большую головную боль. Ну же!

Люди почти синхронно вздрогнули, и зал вновь наполнился стройным шумом.

— Не отвлекаемся и слушаем, — продолжил Петрос. — Для тех, кто не знает этого человека, что пришёл со мной. Это мой старый друг и выдающиеся бывший и вновь нынешний член нашей славной организации: Бэбил Николас Мендель. Он из прославленного рода, что когда-то создал наших Сестёр, без которых вам и госпоже Яирам было бы очень некомфортно работать. Теперь же мистер Мендель вновь вернулся к нам по моей личной просьбе. Он возглавит «мусорщиков»

Стало ещё тише, чем до этого. Многие люди, шокированные данной новостью, посмотрели на Бэбила с недоверием.

— А ну живо за работу! — вскрикнул Петрос. — Нечему тут удивляться, олухи!

И все вновь зашумели. И лишь теперь Гарибальди увидел, что его друг с широкой улыбкой и со слезами на глазах заворожено смотрел вперёд.

Впереди возвышались двенадцать огромных монитора, отображавшие карты каждого из Уровней. А чуть ниже, под каждым из экранов располагались огромные аквариумы, где в мерцающей зелёной жидкости, будто паря в невесомости, находились стройные девы в белых гидрокостюмах. Их пепельные лица скрывали полупрозрачные маски. К их спинам, рукам и затылкам крепилось множество трубок и кабелей. Головы девушек были слегка наклонены на бок, а руки распростёрты, будто крылья. Белоснежные длинные волосы медленно двигались из стороны в сторону, предавая девушкам схожесть ещё и с утопленницами. Именно Сёстры издавали звук скрипки и тихий, непроизносимый женский шёпот. Шёпот медленно проникал в голову каждого, кто находился на этом этаже. Такова была сила Сестёр -прекрасных дев, рождённых из пробирок, способных силой мысли прорезать время и пространство. Они чувствовали и слышали то, что не могли почувствовать самые точные датчики и компьютеры.

— Они, как всегда прекрасны! — благоговейно прошептал Бэбил — слёзы текли и текли по его щекам.

— Ты ведь понимаешь, что это совсем другое поколение? — осторожно спросил Петрос, всматриваясь в друга.

— Да, я понимаю, — ответил Бэбил в мгновение став небывало серьёзным. Он утёр слезы и вернул очки на место. — Это какое поколение?

— Пятое, —мрачно ответил Петрос.

— Да, конечно, — отворачиваясь, сказал Бэбил — Жизненный цикл в пятнадцать лет. Значит, этим всего три года?

— Нет, два с половиной, — ответил педантичный женский голос.

Бэбил и Гарибальди обернулись и увидели перед собой красивую и высокую девушку с короткой стрижкой под каре с чёрными, как крыло ворона, прядями и одиноким седым локоном в чёлке. На ней был надет чёрный пиджак, чёрная юбка до колен и серая блузка, а обута она была в простые лакированные туфли. Девушка была красива, но в тоже время имела очень строгий вид. Она прожигала взглядом Гарибальди. От этого взгляда Петрос сжался и стал выглядеть пристыженным.

— Командир Гарибальди, объясните, что это значит? — произнесла красавица, поджав губы и указав на Бэбила кивком головы –к груди она прижимала стопку бумаг. Сконфуженный Петрос хотел уже ответить ей, но тут Мендель ещё сильнее засиял. По его щекам вновь потекли слёзы, а лицо выразило такую радость, словно от встречи с человеком, которого он считал давно умершим, но он оказался жив.

— Трезия Абелия! — радостно воскликнул Бэбил на весь зал, подбежал к девушке и крепко обнял её. Наступила минута неловкой тишины, где замолчали даже Сёстры. Все были просто шокированы данной сценой. Многие уронили документы, кто-то пролил на себя миндальное кофе, а одна из Сестёр открыла пурпурные глаза и уставилась на это представление с большим любопытством. В сторону диспетчеров обернулся Петрос, одним взглядом заставил всех забыть эту сцену и вернуться к работе. Шум возобновился.

Девушка, вмиг потерявшая всю свою надменность, была то ли оскорблена, то ли ошарашена таким поведением Бэбила, но при этом она не пыталась освободиться из объятий. Трезия потеряно и непонимающе глядела то на Гарибальди, то на хныкающего Менделя. Петрос лишь возвёл глаза к небу и очень тихо произнёс:

— Изменился, как же.

— Я уж подумал, что никого из моего любимого поколения больше не увижу, — проговорил, глотая слезы, Бэбил. — Но как же так? Ведь ты должна была умереть лет семнадцать назад. Как?

Он вопросительно посмотрел на Петроса.

— Мы сами до сих пор не поймём, — начал Петрос, довольный возможностью уйти, хотя бы на время, от разговора с Трезией. — Но как предположил покойный Лазарь Сина, это скорей всего связано с тем, что Пустоши Авеля самый загадочный из всех Уровней Башни. Хотя это не объясняет, почему другие Абелии, до и после, всё же умерли. И, может, ты уже опустишь бедную Трезию, а то гляди, она сейчас вспыхнет?

Та действительно слегка изменилась в цвете, хотя своё смущение никак не хотела показывать. Не хотела, но вот её глаза были способны не только прожечь в Бэбиле и Петросе дырку другую, но и испепелить их до основания. Мендель, наконец осознавший не самое своё разумное поведение, тоже немного покраснел и отпустил девушку, повинно подняв руки вверх. Трезия, как будто бы с ней и не приключилась оказия, поправила документы, которые, даже несмотря на неожиданную атаку, не выронила, и обратилась к столь неучтивому Бэбилу.