— Я пришла за правдой… — язык еле слушался, в ушах звенело, а по спине текла струйка ледяного пота.
«“Навьи, а по-вашему, нежить — это ж мертвяки…” Мертвяки… кто так говорил?»
— Где мой меч?
— Не знаю, оставила, наверное, где-то. Да и не нужен он тебе, гляди.
Василиса уже и сама видела Калин-мост. На другом краю горел, играя оранжевыми всполохами, костер. И этот костер золотом высвечивал дорогу из Нави.
Все. Дошли. В лицо ударил холодный ветер Северного Феода. Василиса растерла ладонями лицо. Пара шагов по гладким бревнам, и маг вернется в Явь, а она закончит ордалию. Вот он - долгожданный конец ее пути.
От этой мысли стало не по себе.
«Не всегда завершение старого есть начало нового. Порой конец – это действительно все».
Усталость так и не проходила. Тянула камнем к земле. Навь опутала своими сетями, вытянула все силы, не желая упускать свою добычу.
Или то была не Навь?
Светлое пятно моста манило. Казалось, стоит только ступить на него и все твои тяготы, все заботы окажутся позади.
Василиса откинула ненужные мысли и сосредоточилась на костре: он, словно маяк, приковывал внимание, напоминал ей о том, что за Смородиной есть жизнь, есть тепло…
— Открывай проход, — поторопил ее Велимир. — Здесь безумно холодно.
Василиса пожала плечами, шагнула на золотистые бревна и словно налетела на незримую стену. Мост не пускал.
— Что ты творишь, дуреха?! — взревел Велимир. — Ты так и сама сгинешь, и меня не вытащишь! Кровью проход открывай, ну же!
«Нужен тот, кто откормит своими жизненными силами и откроет проход домой кровью».
— Мне нечем кровь пустить.
Маг в ответ лишь хищно улыбнулся. Взял Василису за руку, поцеловал внутреннюю часть запястья, чтобы в тот же миг рвануть его зубами.
Брызнула рубинами кровь, вспыхнула огнем река-Смородина.
«Кощъ!» — мысленно возопила Василиса, пытаясь вырваться из рук упира.
Увы, ответом ей была лишь могильная тишина.
Велимир же не терял времени даром. Он толкал Василису перед собой, ступая ровно туда, куда падала ее кровь.
— Ну чего ты дергаешься?! — маг уже не скрывал торжества в голосе. Каждый новый шаг давался ему легче и легче. — Лучше посмотри вперед, там твой муженек костер жжет, чтоб ты, не приведи Макошь, не заблудилась во тьме. Погляди, какой заботливый. Мне приятно будет принять его тело. А ведь у старухи-судьбы отменное чувство юмора! Он занял мое место, а теперь я займу его.
Сквозь застилающую глаза пелену Василиса увидела Огана. Тот стоял подле костра, скрестив на груди руки, и вглядывался в тьму Нави. За его спиной находился мужчина в форме поповичей. Она не могла разглядеть лица незнакомца, но явственно увидела нож, блеснувший в его руке.
— Оган! Попович, сзади! – но вместо крика из груди вырвался лишь хрип. Глаза, что все это время были слепы, наконец прозрели. Прав был Кощъ, да только вот теперь эту правду на шест не насадишь. Остается только смотреть, как тот, кого любишь, оседает наземь, как в предсмертии своем видит наконец ту, кого ждал.
— Не люблю сказки с плохим концом, — Велимир аккуратно отпустил бывшую невесту на холодные бревна моста. В ней больше нет нужды. Проход открыт, жертва принесена.
— И правильно, но они существуют независимо от воли героев, — собрала последние силы Василиса, хватаясь за ворот мужской рубахи.
Взметнулась вверх девичья рука, взвился черной плетью подаренный чудкой шнурок. Упир захрипел и схватился за горло. Ведьмино проклятье впилось в плоть, сжигая порождение отяжелевшей души.
Но Василиса уже не видела этого. В ее распахнутых глазах отражалось серое небо Нави. Белая снежинка неспешно слетела на девичьи ресницы, да так и осталась там.
Снег в Нави — всегда слезы по умершим. Он очень замедляет путь домой.
***
Оган с такой скоростью влетел домой, так был занят своими мыслями, что не сразу заметил молчание магической охраны собственного дома.
Сообразил, лишь увидев отца в гостиной. Гор Смогич обеспокоенно мерил шагами комнату. Услышал появление сына, круто развернулся.
— Долго ездишь, — посетовал он, опускаясь в кресло. — Каждая минута дорога.
— Отец? — Оган изумленно остановился.
— Рад, что ты до сих пор так считаешь. Ну и кашу ты заварил, как бы самому в нее не попасть. В качестве гарнира. Два богатейших княжества Гардарики. Да царь Василий удавит за такое и не поморщится. Но ничего, мы тоже не из яйца вылуплены. Есть у меня верные разумные и в Тугарском, и в Алатырском феоде. Первый надо брать Тугарский, там сторонников больше, да и столица еще старинной крепостной стеной окружена. Выстоит. И то, что они с вервольфами постоянно воюют, нам тоже на руку. Поэтому ты сейчас едешь в Тмутаракань и там открыто принимаешь княжение, а в Шарукани я своих агентов зашлю, на несколько месяцев они подточат кресло под высоким феодалом, сам сбежит, а после…
— Нет.
Гор Смогич, прерванный на полуслове, бросил недовольный взгляд на сына.
— Я отправляюсь в Восточный Феод решать проблему своей супруги, — холодно продолжил Оган.
— Сварог, кузнец Небесный! Станешь князем, и все женские проблемы решатся сами собой. Что там за беда, заставившая в объятья змеича кинуться?
Оган почувствовал, как вздыбился внутри Огненный Змей. Увидел и Смогич всполохи огненные вокруг сына, осекся.
— Что там за жена такая, ради которой ты на кон ставишь не только судьбу, но и жизнь? Ты уж прости, но не верю я в неожиданно вспыхнувшую любовь. Поэтому ей точно от тебя что-то нужно, когда она спешно замуж соглашалась.
— Да не нужно ей ничего, — Оган с силой сжал кулак, сдерживая огонь. По комнате расползся дымный запах жженой плоти. — В Нави она, на суде богов. Только благодаря ей освободился Горыня, а у меня появилась возможность спасти братьев. Вот я и хочу узнать, что ее под суд богов подвел. Не простая же ордалия.
— В Нави, говоришь? — Смогич вздернул брови. — Ну, пусть там и остается. Ты клятвами родовыми больше не связан, овдовеешь, найдем тебе жену тихую из хорошей семьи, может, ягу даже, сила огня чтобы в детях не растворилась. Зачем потрошить лишнее…
Не желая слушать далее, Змей Огана вырвался наружу. Тут же стала тесной комната, а человечек в кресле сделался крохотным и испуганным.
Впоследствии, анализируя произошедшее, Оган здраво рассудил, что подобная демонстрация силы и собственных намерений сослужила ему добрую службу. Отец, привыкший прогибать под себя, любого, кто слабее, почувствовал силу и отступил. Понял, что рядом партнер и союзник, а не марионетка, которую можно дергать за ниточки.
Все это было многим позже, а пока огромный Огненный Змей смел хвостом маленький журнальный столик. Зазвенел хрусталь, затрещало дерево.
«Сам разберусь», — мысленное предупреждение подействовало лучше всяких угроз. Гор поднял ладони кверху в примиряющем жесте.
— Не горячись, проверял я тебя. Обращайся, будем думать, как и рыбку съесть, и чешую продать.
Змей дымно фыркнул, ударился об пол и обернулся человеком.
— Без твоих проверок обойдусь. Или помогай, или уходи и не трать мое время.
Крупнейший промышленник Гардарики и князь бореи умел быстро принимать решения, даже если они ему не нравились. Конечно, не дело сейчас тратить время, отвлекаться и подвергать свою жизнь неоправданному риску, но раз старший сын вбил себе в голову блажь, то какой смысл его переубеждать? Получится у него все – будет помнить отца, который в трудную минуту поддержал советом и делом, а если нет…Увы, мир жесток и не позволяет глупцам плодить себе подобных. А у него на крайний случай есть еще два сына. Да, менее хваткие, но более управляемые. И главное — тоже Горынычи.
— Будь по-твоему. Может, и неплохо, если ты сейчас окажешься там, где тебя совсем не ждут. Дашь одному из братьев право на личину?
Оган скривился. Толку было спасать братьев, если сейчас все равно под нож вести. Среди множества вариантов морока магия кровной личины накладывалась только добровольно, только на ближайшего родственника и держалась не более семи дней. Плюсом была полная идентичность. Ни одна магическая проверка не могла выявить подмену. Оган неоднократно ездил по отцовским делам, принимая его личину, и очень многое узнал в тех поездках. Например, о том, что друзей у него гораздо меньше, чем он полагал. А молодые барышни одинаково падки как на едва оперившегося княжича, так и на припорошенного сединой главу семейства.
