— Как я уже говорил, Герман отошел от дел после смерти близкого человека и некоторое время он просто сидел в своей мастерской. Там он сделал куклу с лицом девушки, которой дорожил и делал для Охотников оружие, пока не получил от Лоуренса пуповину Полукровки Великого, с помощью которой смог связаться с неким Великим, у которого попросил воссоединить с той самой девушкой, которую потерял и возможность вернуться к Охоте. Так появился Сон Охотника, откуда Герман мог наставлять и снаряжать других Охотников. И в этом Сне Германа сопровождала ожившая Кукла, — в словах Жона слышалась злая усмешка, а зрители могли наблюдать за куклой с лицом, которое могло бы принадлежать кому-нибудь из семейства Шни. — Так что формально Германа не обманули, но…

— Но это не то, что он хотел получить, — понятливо кивнула Белла.

Помимо ответа Беллы, зрители также могли увидеть первый разговор Германа и Эдварда.

— Мне сказали, что ты можешь помочь мне, старик, — кивнул носитель драконьей души.

— Ага, ты, должно быть, новый охотник. Добро пожаловать в Сон. Пока что он будет тебе домом. Я Герман… друг охотников. Ты, конечно, пока что ничего не понимаешь, но не ломай над этим голову. Отправляйся и убей несколько чудовищ. Это пойдет тебе на пользу. Именно этим занимаются охотники! Ты привыкнешь…

— Прекрасное напутствие, — хохотнул Эдвард. — Мне нужно попасть в Бюргенверт.

— Если нужно, то тебе стоит встретиться с главным викарием, Лоуренсом, именно у него ключ от преграды к Университету, — отозвался Герман. — А пока тебе стоит отправиться на охоту… Когда-то здесь было убежище охотников. Мастерская, где охотники применяли кровь для улучшения своего оружия и плоти. Теперь у нас не так много инструментов, но… Ты можешь использовать все, что найдешь… даже куклу, если пожелаешь…

Последнее замечание Германа заставило Кроу поперхнулся.

— Разве он не дорожил той девушкой? — спросил Бранвен.

— Герман дорожил девушкой, которую обучал и, наверное, даже любил, а вот кукла с её лицом, что даже не была полноценно оживлена, а лишь получила образ во Сне, никаких теплых чувств в Германе не вызывает, — поправил охотника Жон.

— Но все же, это же ужасно использовать её образ в качестве оружия, — сказала Сильвия.

И это наивное замечание вызвало некоторое смущенное замешательство среди парней. Как бы никто из них не думал, что куклу с женской фигурой, которой не заявлялось никаких боевых функций, будут использовать как оружие… Но лучше об этом не говорить. Хватило того, что таких неиспорченных как Сильвия в зале было немного, и среди девушек были те, кто поняли эту фразу так же, как и парни, и им это не сильно понравилось.

— А что значит «применяли кровь для улучшения своего оружия и плоти»? — Спросила Руби.

— Не забивай голову, — Жон отмахнулся от вопроса. — Вам это всё равно ничего не даст. Мертвые на Ремнанте не оставляют Отголосков Крови.

— Но интересно же, — настаивала Руби.

— Успокойтесь, мисс Роуз, — строго выговорила ученице Глинда.

— Как-либо перечить Герману Эдвард не стал, а потому взяв меч-трость, что мог трансформироваться в хлыст, наш начинающий охотник отправился на свою первую охоту в центральном Ярнаме, — пока Жон говорил, зрители могли наблюдать за тем, как Эдвард выбрал своё оружие, попробовал его в деле и покинул Сон Охотника, вновь оказавшись в клинике Йозефки. — В городе Эдварда встретили монстры и жители, которые когда-то на монстров охотились, но постепенно сами сошли с ума и начали творить беспорядки. Среди сумасшедших граждан Ярнама были, как и самые обычные люди, с вилами и даже табуретками в качестве оружия, а были и Охотники, что не выдержали охоты. Один из таких Охотников, чьё имя Эдвард так и не узнал, перекрывал мост из центрального Ярнама в Соборный округ. Несчастный был так сильно изуродован Чумой Зверя, что понять о его принадлежности к Церкви можно было только по медальону церковного Охотника на шее, да данной жителями кличке: «Церковное Чудовище».

Уже виденное зрителями чудище, что походило на беовульфа, но огромного и с оленьими рогами на голове, перегородило мост. Эдвард же вступил с ним в бой, орудуя своим оружием в форме хлыста. Бой не занял много времени, потому что как и волкоподобные твари размером поменьше, Чудовище было уязвимо к огню, а в бою против дракона это фатальная слабость.

— Но Чудовище было не единственным Охотником, что сошло с ума… далеко не единственным. Идя через Старый Ярнам Эдвард встретил маленькую девочку, очень странную маленькую девочку…

— Кто… вы? Я вас не знаю, но я знаю этот запах… Вы — охотник? Вы можете найти мою маму, пожалуйста? Папа не вернулся с охоты, мама отправилась на его поиски и тоже пропала… Я совсем одна… Мне страшно…

— Тогда тебе лучше укрыться в доме, а не сидеть под дверью, — посоветовал Эдвард. — Или это не твой дом?

— Мой, — девочка улыбнулась. — Так вы найдете мою маму?

— Найду, но только если ты вернешься домой, — пообещал охотник с душой дракона.

— Правда? О, спасибо! Моя мама носит красную брошку, украшенную драгоценными камнями. Она такая большая… и красивая. Вы сразу её заметите. О, нет, чуть не забыла. Если вы найдете мою маму, передайте ей эту музыкальную шкатулку, — девочка передала Эдварду маленькую шкатулку, которую до этого держала на коленях. — Она играет любимые папины мелодии. Когда папа про нас забывает, мы играем её, и он сразу же вспоминает. Глупенькая мамочка, убежала без неё!

— Всё это выглядит максимально нехорошо, — заметила Руби, у которой был неприятный опыт просмотра фильмов ужасов.

— Очень нехорошо, — вздохнул Жон.

— Эта девочка попросила найти её родителей, — продолжал Жон-из-будущего. — И эта история тоже может послужить наглядным уроком. Отец девочки, Гаскойн, был высокопоставленным Охотником Церкви, чья черная одежда была пропитана кровью убитых им монстров. Гаскойн был не просто безумен, он уже был поражен Чумой Зверя и стремительно терял себя. Труп его жены лежал рядом, Эдвард не стал разбираться, убил ли Гаскойн сам свою жену или окончательно потерял разум, увидев её труп. Важно было то, что несчастный уже не был собой, и даже музыкальная шкатулка его дочери не вернула мужчине разум, а лишь на время замедлила его, прежде чем окончательно взбесить зараженного.

Незамысловатая мелодия разлилась над мрачным кладбищем, где в битве сошлись два чудовища, что пока ещё имели человеческий облик. Гаскойн поначалу орудовал топором и мушкетоном, но получив несколько мощных ударов плетью, он прицепил огнестрельное оружие на пояс и разложил свой топор в секиру на длинной рукояти, благодаря которой он начал делать размашистые и опасные удары.

— В процессе боя Гаскойн окончательно проиграл Чуме Зверя, стремительно мутируя в полуволка, — в согласии с рассказом Жона Гаскойна начало ломать, тело покрылось шерстью, а ногти и зубы сменялись когтями и клыками. — Но как и монстров до этого Эдвард снова смог победить.

— Кругом чудовища… И ты станешь одним из них… — прохрипел поверженный монстр.

— Не думаю, — хмыкнул Эдвард, добив противника.

— Одержав победу, Охотник решил вернуть встреченной девочке музыкальную шкатулку и брошь её матери. Он также хотел направить девочку в безопасное место, за которое считал клинику Йозефки, и в этом, Белла заключается ещё один урок, — продолжал Жон. — Самоуверенность в этой ситуации проявили многие, и Гаскойн, что продолжал охотиться несмотря на прогрессирующую болезнь, и его жена, что думала, будто сила любви поможет ей победить болезнь, лекарства от которой нет, да и Эдвард тоже. Помни, дочь, на любую силу всегда найдется большая сила, и невиданная хитрость, что сможет эту силу превзойти или обмануть. Никогда не будь самоуверенной. Касательно же девочки, которую Эдвард направил в безопасное место…

— Братья, это ещё не конец, — Кали прикрыла глаза.