Начиналось это как забава. Я на спор провел месяц на Аранине, так называемом Закрытом мире. Есть такие миры, где на полюсах свили себе гнезда Пожиратели Магии – страшные звери междумирья. Пожиратели чувствуют магию и всех существ, наделенных ею. Чувствуют и пытаются сожрать. Бороться с ними бесполезно: их не берет ни огонь, ни металл, а магические атаки для них как кусок сырого мяса для голодного тигра – только раззадоривает аппетит. Из-за того что они облюбовали себе Аранину в качестве лежбища, жители поголовно лишены магии. Конечно, и там существуют колдуны и колдуньи, экстрасенсы и предсказатели, но их дар настолько слаб, что не может приниматься всерьез. Те же, кому не посчастливилось родиться сильным волшебником, немедленно попадают на зуб Пожирателям. Так, поколение за поколением, под недремлющим оком Пожирателей, чародеи на Аранине вырождались, а сам мир превращался в Закрытый – запрещенный к посещению магами и волшебниками других миров. Впрочем, последние и сами туда не больно-то рвались – кому охота просто так рисковать жизнью?

Кому, кроме таких неисправимых авантюристов, как я?

Я провел на Аранине месяц. Как мне это удалось? Оказалось, что я отлично могу обходиться без магии, уверенно себя чувствую в роли простого смертного и неплохо умею играть в игру под названием прятки.

Моя выходка привлекла широкое внимание амечи. Они стали обращаться ко мне с разного рода необычными просьбами: принести что-то из одного из Закрытых миров или (было и такое) проникнуть в мир, принадлежащий дейвам, и передать послание понравившейся кому-то из Богов местной красотке, а затем и выкрасть ее. В общем, за три сотни лет много чего было. Кстати, знаменитую амброзию Ювису доставлял именно я – лишь в одном из Закрытых миров готовится этот изумительный напиток под названием «Французский коньяк».

Вот так. Я, подвергаясь опасности попасться на зуб Пожирателям, неустанно таскал ему его амброзию, а он в благодарность, не иначе – собирается испепелить меня молниями!

– Э нет, Эрхал, не передергивай. – Ювис вроде немного остыл. По крайней мере, гримасу ярости на его лице сменила хоть и злобная, но все же улыбка. – Коньяк здесь абсолютно ни при чем. Ты сам знаешь, что виноват. Страшно виноват! Достойным наказанием за твое преступление будет казнь или заточение на тысячу лет, не меньше!

Я молчу, опустив голову. Он прав, что ж тут скажешь.

– Эрхал, как ты мог! Ты посмел встать на сторону дейва, выступить против своих! Ты поднял руку на амечи!

– Я защищал…

– Кого?

Вопрос провокационный. Мы оба знаем, кого именно я защищал…

Мои неприятности начались с одного короткого разговора. Впрочем, поначалу я не придал ему значения.

Дело было на Лакии – маленьком, уютном мирке, любимом обиталище многих амечи. По крайней мере, старшие Ученики единогласно признали его своей неофициальной резиденцией. Местные жители Лакии – люди с крайне ограниченным запасом магических сил – сильно избалованы близостью к Высшим и искренне считают себя Избранными. Они – что-то вроде любимых слуг у капризных, но в общем-то неплохих хозяев.

У нас с Динантрой был крошечный домик у моря на берегу живописной лазурной лагуны.

Динантра – дарианка, Парящая Среди Звезд. И она смертная. А я – будущий Бог.

Почти у каждого из амечи то и дело появляются любовницы из числа простых смертных. Среди старших Учеников это давно превратилось в игру, в соревнование: кто найдет подружку смазливее. Все связи, как правило, мимолетные. Амечи вообще неспособны на глубокую привязанность, даже друг к другу. Например, я знаю, кто мои отец и мать, но настоящих родственных чувств между нами нет.

Все амечи как одна большая семья, не очень дружная, но сплоченная. Конечно, и у нас плетутся интриги, зреют симпатии и антипатии друг к другу, но ни один из нас не в состоянии причинить физический вред другим амечи. Это сильнее нас, это у нас в крови.

И точно так же у нас в крови сидит всепоглощающая жажда власти над смертными. Нам необходимо их преклонение. Их молитвы – источник нашей силы. Самое страшное для нас – лишиться власти, поэтому каждые пять тысяч лет мы выходим на битву с дейвами.

Дейвы – наши единственные соперники, ненавистные враги, с которыми у нас нет и не может быть ничего общего.

Вернее, я так думал раньше… до некоторых событий.

Итак, поначалу у нас с Динантрой было все как обычно. Я хвастал перед приятелями-амечи красавицей подружкой, те завидовали, она же смотрела на меня с обожанием и таяла при мысли, что принадлежит Высшему.

А потом…

Потом мои приятели словили дейва.

И на меня кучей повалились неприятности.

В тот злополучный день я, как обычно, проснулся первым. Динантра – соня еще та! Долго лежал неподвижно (благо наступили каникулы – и времени у меня было навалом), разглядывал совершенный изгиб ее нагих бедер, округлые мраморные плечи, мягкую со сна грудь, кудряшки черных смоляных волос и точеный, маленький носик, который всегда становился чуточку курносым, когда она вот так лежала на боку, двумя руками обхватив подушку.

Она почувствовала мой взгляд, но не открыла глаз, лишь ресницы затрепетали в предвкушении игры. Так во время каникул начиналось каждое наше утро: она делала вид, что еще спит, а я нежно будил ее поцелуями. Наградой мне обычно был первый искрящийся изумрудный взгляд из-под медленно вздымающихся ресниц – зрелище, сравнимое разве что с первыми лучами восходящего солнца.

Но в это утро все было по-другому. Не успел я прикоснуться губами к ее виску, как она вдруг резко распахнула глаза – внимательные и настороженные – и ошарашила меня вопросом:

– Эрхал, когда ты меня бросишь?

– А что, пора? – неуклюже отшутился я.

– Я вчера слышала разговор… неважно чей… Они говорили, что ты нарушаешь все неписаные правила, так долго не меняя подружку… Мы с тобой уже больше года и… В общем, они заключили пари, через какое время я тебе надоем.

– Это кто ж у нас такой умный, интересно? – недовольно проворчал я. Очарование утра оказалось безнадежно испорченным.

– Неважно… Но я хочу знать – когда?

– Динантра, перестань. Что за глупости!

Желая скрыть неловкость, я поспешно вскочил с постели, набросил халат и скрылся на маленькой террасе, играющей у нас роль кухни.

Мы не держали слуг, чтобы не нарушать сладкого уединения. По утрам я сам варил кофе (без магии, с помощью обычной жаровни с углями и серебряной джезвы), и мы отправлялись развлекаться в столицу Лакии или в другие миры – по выбору. А все хозяйственные мелочи решали с помощью волшебства или приходящих разовых слуг.

Но кофе по утрам я всегда варил сам. Варил, разливал в маленькие фарфоровые чашечки и приносил в постель Динантре. Она брала чашечку и смеялась: дескать, сам Высший у нее на побегушках. А я, дурачась, замирал в позе послушания и спрашивал, что барышне еще угодно. Это была игра. Вся наша с ней жизнь была игрой – легкой и приятной. И вот теперь этот ее вопрос…

Я мрачно варил кофе. Она встала в проходе, прижавшись к косяку, – сосредоточенная, незнакомая.

– А я могу бросить тебя первая?

– Нет, – буркнул, не поворачивая головы.

– Почему?

Я промолчал. Но она и сама знала ответ: я Высший, а она смертная. Все решаю только я, ее желания, по большому счету, значения не имеют.

Не сказав больше ни слова, она ушла в спальню. Когда я принес ей кофе, она вела себя как прежде, словно и не было этого дурацкого разговора. И вскоре я забыл о нем как о маленькой досадливой занозе.

Вечером того же дня мы с Динантрой и Арвином сидели в нашем любимом кабачке «Три Звезды», расположенном на одной из кривых улочек Кохаллы – столицы Лакии. Мы пили вино из белой сливы, болтали о пустяках и наслаждались жизнью, когда в зал ворвался возбужденный донельзя Корис.

– Вы чего расселись! Скорее на площадь Благодати! Мы поймали дейва!

– Что?! Ему, видать, жить надоело! – засмеялись мы с Арвином.