– Гони колеса! – требует Свен.

– И где я их, по-твоему, ношу? – Анджей остается спокойным, хотя это мелкое хулиганье его уже порядком достало. – В кармане казенных брюк? А главное, зачем они мне здесь, если я уже дошел до цели? Пораскинь мозгами, парень! С такой фармой по чужой территории не разгуливают! Думаешь, вы уникальные тут, что ли? Да таких банд в каждом Панцире по две-три штуки! Так что уж извини, но прямо сейчас я тебе ничего не отдам! Дошло? Или повторить более простым языком?

Да, кажется, эта простая мысль Свену в голову не приходила. Если туда вообще что-то когда-то приходило, кроме колюще-режущих предметов.

– Чем докажешь? – задает он самый идиотский вопрос из всех возможных.

– Могу поссать на тебя – проведешь анализ, давно ли я принимал эти колеса. Или сходи в тоннеле блистеры поищи.

– Вот как значит, – медленно, словно жвачку, тянет слова Охотник.

Потом отходит в сторону, кивает подручным, и те, обрадованные, что можно наконец-то пустить в дело кастеты, угрожающе надвигаются на наглеца. Да, вот это плохо, получить удар будет весьма некстати. Ну да ничего…

– Эй, Косой! – насмешливо бросает Анджей, глядя в глаза сопернику, но при этом не выпуская из поля зрения второго. – А ты, часом, не в конкурсе на самую страшную рожу участвуешь? Так тебе, наверное, одноклассники сказать забыли, что он уже кончился! Или ты не играл?!

Косой на такую реплику реагирует именно так, как и предполагал мужчина. Умом он не отличается и, видимо, Свен его держит в качестве кувалды, так что парень с ревом бросается на Анджея. Но тот легко уворачивается, кулак врезается в кафельную стену, и старая плитка идет трещинами, а потом с грохотом осыпается на пол. Анджей, тем временем, успевает взять Косого в захват и развернуть, выставив перед собой живым щитом, как раз вовремя, чтобы подставить его под удар Волка. А у того – тяжелый кастет с шипами, и сила инерции – страшная штука. Слышится треск, ребра ломаются, как сухие ветки. Косой издает невнятный вопль, и Анджей, не дав им опомниться, бросает обмякшее тело в Волка. Это происходит очень быстро, вряд ли схватка длилась больше минуты.

Свен молча наблюдает за происходящим, поигрывая ножом, и пока его дружки неуклюже пытаются встать, глядит на Анджея в упор. Тот отвечает вопросительным взглядом и разводит руки в стороны, мол, ну давай, видишь, я не вооружен. Но все-таки у лидера этой банды есть мозг. Может, не очень развитый, да, и все равно побольше, чем у этих двух имбецилов на полу.

– Ты это зря, братиша, – наконец говорит Свен, пробуя ногтем лезвие ножа. – Мы все равно твою фарму заберем.

– Да на кой она вообще тебе сдалась? Думаешь, это какой-нибудь веселый наркотик?

– Нет. Ты не один такой умник. Мы тоже хотим свалить отсюда, когда придет время.

– Какое еще время? – спрашивает Анджей, вытирая кровь с подбородка.

– То самое, – осклабившись, поясняет Свен, – когда придет Большая «Ч». И вот когда она попытается втиснуть сюда свою жирную задницу, я хочу быть далеко.

– Тебя это не спасет.

– Посмотрим.

Анджей принимает боевую стойку.

– Хочешь со мной подраться?

Несколько секунд Охотник оценивающе смотрит на него, раздумывая, стоит ли оно того.

– Не в этот раз, – наконец, решает он, – но не расслабляйся.

Свен убирает нож в грубо сработанные кожаные ножны на поясе. Волк и Косой уже встали на ноги. И в дверях они сталкиваются с женщиной, сгорбленной, седой и со шваброй в руках. Анджей не догадывается, что перед ним стоит девушка, старше его на несколько лет, но, по местным меркам, она уже одной ногой в аппаратной.

Увидев разгром вокруг: крошево из плитки, грязные следы и кое-где – потеки крови, уборщица приходит в неистовство.

– Вы тут чего наделали, сукины дети?! – орет она, воинственно замахиваясь на троицу грязной тряпкой. – Засрали все, а Тереза теперь убирать должна?! Да я вас, говнюков…

Удивительно, но спорить с Терезой ни у одного из Охотников желания не возникает, и они просто проскакивают мимо. Причем у Косого сегодня, видимо, несчастливый день, потому что он таки огребает от бабы тряпкой по шее. Анджей тоже спешит ретироваться, но гневные вопли сопровождают его всю дорогу, пока он не добирается до выхода из санитарного блока. Во истину, разгневанная уборщица – это куда страшнее шайки гопников! А те, кстати, уже успели раствориться где-то в полумраке коридоров.

Да уж, начало дня выдалось неприятным, что и говорить. К бытовым неудобствам: холоду, пробирающему до костей, маленьким нормам воды, скудному рациону и прочим прелестям он привык в Панцире-3. Но там все было как-то честнее. Нищета – неприкрытой, пороки – явными, добродетели – истинными. А в этом мире все не то, чем кажется. Здесь не живут, здесь будто бы играют в жизнь, гротескно и неумело копируя реалии, которые давно остались в прошлом. Театр посреди руин, полумертвые от болезней и голода актеры, швея в платье тридцатилетней давности и гимн во имя Большой Черепахи. Какой-то сюр!

Но Анджею – хочет он того или нет – придется влиться в это сумасшествие. Его поселили в свободной скене на первом Ребре, где он и провел эту ночь. А утром всевидящий, всезнающий и всемогущий Драматург вызвал чужака из толпы и вынес вердикт: «Просто так в Панцире-7 никого не кормят, так что сегодняшнюю норму, будь добр, отрабатывай. Какую пользу ты можешь принести нашему сплоченному трудовому коллективу, товарищ психолог?» Анджей уже успел подумать над этим ночью, поэтому без запинки ответил, что готов поработать с детьми, которым наверняка не сладко живется в таких условиях. Драматург на это ухмыльнулся и сказал, что более счастливых детей в мире не сыскать, но ладно, вреда от этого точно никому не будет. Потом он едва заметно кивнул кому-то, кто стоял за спиной Анджея, но мужчина не успел рассмотреть, кто это. Хотя догадывался, что это могли быть либо Лулу – его соглядатай, либо ее жених Отто, и кто-то из них только что получил ценные указания.

***

– А он – красавчик, правда? – спрашивает Марта, мечтательно улыбаясь, и кокетливо заправляет за ухо тонкую, в три волосинки, прядь. – Новенький, я имею в виду.

Лулу нарочито равнодушно пожимает плечами и лениво отвечает:

– Да, ничего такой.

Она делает вид, будто очень занята: пересчитывает мел в коробочке, выравнивает стопку ученических картонок, сданных на проверку, бесцельно переставляет вещи с места на место. Словом, занимается чем угодно, только бы не смотреть на помощницу: заметит еще ненароком странный румянец на скулах учительницы! Лулу медленно вдыхает и выдыхает, пытаясь унять неистово колотящееся сердце, но это не помогает. И дело вовсе не в том, что ее организму так отчаянно не хватает Феррум-капсул. Просто Анджей придет с минуты на минуту. А после того, что случилось между ними вчера…

После худсовета все поздравляли Лулу с победой, и гость из Панциря-3 подошел к ней в числе прочих. Ничего особенного он не сказал, это было что-то вроде: «Отличное начало. Надеюсь, постановка выйдет удачной». В общем, одна из тех фраз, которые всегда говорят в таких случаях вежливые люди. Но когда Анджей улыбнулся и сжал ее пальцы в своей ладони, Лулу показалось, что сердце провалилось в желудок. Ей все пожимали руки и все улыбались, и она искренне отвечала, но с ним… это было и жутко, и приятно одновременно, и она еще никогда такого не чувствовала. И вот это оказалось страшнее всего, потому что прикосновения Отто не вызывали у девушки дрожи в коленях, а любимый стоял рядом, и… В общем, запаниковав, Лулу отдернула руку, и выглядело это так, словно она брезгует, словно все еще считает Анджея зараженным.

Теперь ей стыдно, она не знает, как себя вести, и не понимает, почему так остро реагирует на самые банальные жесты. Или не хочет понимать…

– Эх, вот бы мне такого жениха! – продолжает вслух мечтать Марта, старательно выводя на доске слова «Психологическое тестирование». – Но, конечно, мне не светит. Десятое Ребро, ха! – она грустно ухмыляется, показывая тем самым немаленький жизненный опыт. Впрочем, к двенадцати годам, когда ты прожила, считай, половину жизни, конечно, тебе уже известна суровая правда. – Нет, женой Магистра мне не стать. А вот у тебя есть шанс! – Марта подмигивает учительнице.