Пришло время уезжать. Дед и внучок сели в сани. Поехали по речке, где не надо было бороться с сугробами. Накаленный весенний солнцем лед сверкал, слепил. У поворота реки трещавший лед раздался, и сани соскользнули в воду. Дед соскочил, а мальчишку намотанные на руку вожжи потянули в воду. Дед стоял и смотрел, как течение утащило Вовку под лед.

              Подбежали Глеб и Пантелей.

- Окончательно ослеп, Кривой?! – закричал Пантелей . – Мне твой внук по х.. Он твой внук, не мой! Мне больше, как игрушка. Не больше. Но стоять и смотреть, как тонет мальчишка, которого можно спасти, это за гранью…

               Пантелей сбросил с себя зимнюю одежду, разделся.  Откинул очки.

- Вовку не спасешь, - сказал дед. Губы его дрожали.

- Ты бы мозг включил, Кривой. Прокрутил варианты. Парня можно спасти. Раньше, когда золотодобытчиков грабили, ты был храбрее!

               Пантелей соскользнул в промину. Глеб через прозрачный лед отслеживал  движение брата.  Пантелей  плыл с раскрытыми глазами. Видно было плохо из за мутной воды и близорукости . Глаза щипало от холода. Метнулся в одну сторону, повернулся в другую. Подхватил захлебнувшегося Вовку за пояс. Увидел тонкий столб света сверху, разрезавший воду. Пробил тонкий, расплавившийся под солнцем снег головой, и вынырнул в другом месте, игнорируя стук верши Глеба, направлявшего его к той промоине, где он нырнул, и где свалился Вовка.

             Глеб выволок бесчувственного Вовку на лед, потом подал руку Пантелею. Глеб осуждающе посмотрел на деда. Замерзший Алексей на него не смотрел.

                                                                         65

           Оксана писала ответы в Госдуму и Кредитный банк. Отвечала на запросы, куда делись Пантелей  и Глеб. Приехала Елена Владимировна, свояченица Смирновых. Елена Владимировна предлагала бездетной Ольге родить для нее ребенка. Матка Елены Владимировны была проверена. Она шесть раз рожала на заказ.

          На запросы об исчезновении ее братьев Оксана Евстахиевна отвечала одинаково: “Пропали без вести”. А Елене Владимировне она сказала:

- Лена, спасибо за предложение родить нам мальчика. Мы с Олегом обсудим. Возьми на комоде сладости для своей девочки, Яночки.

          Анна Саакова с мужем и дочерью везли подарок Станиславе Ходченко, родившей дочку.

                                                                           66

         Олег с Птусем на лыжах отобранных у охотников, добрались до заимки.  Птусь стволом ружья постучал в окно. Олег указал на раскрытую дверь конюшни, где мелькнула чья – то тень.

         Посередине конюшни подвешенные за нижние лапы висели туши крупных медведя и медведицы Братья резали им животы, вынимая внутренности. Кровь стекала в ведра.

        Заметив Птуся и Олега, братья вышли во двор.

- Здравствуй, свояк! – сказал Птусь, приближаясь. Он протянул бумаги: Тут кое – что надо подписать: доверенности на перевод средств, дарственные.

         Из избы вышла женщина с тазом, наполненным мыльной водой. За ней – восьми – десятилетний мальчишка.                                                                                                                69

- Это кто? – насмешливо спросил Олег.

- Это моя мама – Наиля. Я – ее сын, Вовка.

- Наиля, значит, - сказал Олег. – Идите в дом!

- Оксанка послала?

- Все  послали.

         Олег протянул авторучку:

- На чурбане распишитесь.

         Пантелей  ударил Олега по лицу. На близком расстоянии Олег и Птусь не могли воспользоваться ружьями. Дрались на ножах и топорах. Встав на четвереньки, Вовка подставил Птусю спину. Птусь споткнулся и упал.  Пантелей  ударил Птуся  прикладом вырванного ружья.

      Олег сдался. Глеб склонился над Птусем:

- Кажется, Птусь мертв.

     Тело  Птуся сбросили в выкопанный ранее схорон. Закрыли крышку.

- Документы из карманов брата вытащил? – спросил  Пантелей  Олега.

     Олег кивнул.

                                                                              67

             Возвращались поездом.

- Или в этом омуте надо жить, я имею в виду Москву, или убьют, - сказал Пантелей.

- Неужели Серафиму не хочется увидеть? Сына Александра? – спросил Глеб.

- Нет. Не хочу видеть не Серафиму, не сына. Никого.

- А я вот скучаю по Станиславе. Она родила? – спросил Глеб Олега.

- Родила.

- Кто?

- Девочка.

- Как назвала?

- Без вас не называла.

     За перроном показалась большая надпись с названием города.

      Первой Пантелея обняла Серафима, потом – Оксана, оторвавшаяся от Олега.  Настала очередь Александра и Константина. Пожали руки Денис и Арнольд Оскарович, Елена Владимировна. Глеба обнимали и целовали Святослава и другие родственники. Пантелей и Глеб обнимали и целовали своих, но по – разному. От Пантелея допытывались, чем он расстроен. Он не отвечал.

                                                                               68

     Глеб и Пантелей  приехали к родителям, по возрастной слабости не присутствовавших на вокзале. После поцелуев, обниманий Глеб протянул родителям бумаги.

- Что это? – спросила Элла Леонидовна.  – Уж больно напоминают бумаги, которые Олег к вам в Сибирь повез.

- Он и вам те бумаги показывал?

- А как же! У всей семьи согласие брал, кому и сколько после вашей смерти останется, если вас не спасет.

- Олег нас спасать в Сибирь ездил?

- Еще бы! Он сказал: вам грозит смертельная опасность… Не один поехал. С братом. Они с вами вернулись?

- Олег вернулся. Насчет его брата, ничего не знаю. Пантелей, ты знаешь про Олегова брата?

- Первый раз слышу. У Олега был брат?

- Ты дурачка из себя не строй! – мать выразительно посмотрела на Пантелея. – Что за бумаги?

- Мама, ты знаешь, я наукой увлекаюсь, - говорил Глеб. – Конечно, дилетант, любитель. Сейчас… Пап, ты тоже извини. Может, глупость скажу. Сейчас появилась возможность не умирать.

- Это как? – спросил Евстахий Николаевич.

- После физической смерти в течение пяти часов труп перевозится в специальную лабораторию. Там кровь заменяют “антифризом”. Замораживают до 200 градусов ниже нуля, и хранят тело до тех пор, пока наука не научится людей воскрешать. Раньше такие фирмы были только заграницей, а теперь появились и у нас в России.

- Внутренние органы они должны вынимать, - сказал Пантелей.

- Не вынимают. Не мумии! – отрезал Глеб.

        Старшие Звиры испуганно переглянулись.

- Глеб, ты нам предлагаешь воскреснуть? – спросила мать.

- Такими же старыми и больными, как сейчас? – спросил отец.

- Я бы воскресла, - сказала мать, - но хотя бы пятидесятилетней.

- А по – человечески нас нельзя похоронить? – болезненно сжавшись, интересовался отец. – В гробах, а не в целлофане и голыми, как при коронавирусе.

- Можно. Но я думал, вам интересна будущая жизнь.

- Больших денег стоит, - поддержал брата, правда, неуверенно, Пантелей.

- На кладбище в землю ляжем, - сказал отец.

- В землю вы, папа, можете лечь лишь под теми фамилиями, которые у вас сейчас в паспортах. А заморозить на частной фирме вас можно было бы под вашими настоящими, прежними фамилиями.

- Мы, сынок, не махинировали. Мы честно жили! Врач и учительница!

- Извини, отец. На наши, как ты называешь, махинации вы с матерью в Москве живете.

- А что вы видим в твоей Москве. Из окна – спину памятника Маяковскому. Мы же никуда не ходим.

- Ходите!.. Папа, ты меня бесишь. Вас хотели обрадовать, а у вас с матерью всегда все наоборот.

- Отвезите нас назад.

- Куда? В Жмеринку? В Волгоград?