БОЛЕЗНЬ БОГОВ: ИГРА НА ПОВЫШЕНИЕ
1
Мать приехала договориться о свадьбе. Они уселись с тещей в зале, обсуждая, кто, сколько вложит на готовящуюся процедуру. Мы тем временем дурачились в спальне. Оксана раскинула ноги. Ее дрожащий носок задевал люстру, трясшуюся с резким позвякиванием. Мне на лицо сыпалась пыль с цоколя, тершего штукатурку. Отвернувшись, через стекло двери я видел сухой острый профиль матери и оплывшее круглое лицо продувной тещи. Каждый старался сэкономить на свадебных расходах, и не уступал. Я учился на третьем курсе мединститута. Оксана - в финансово – экономическом. Нам обоим по двадцать. Оксана от меня беременна. Она уверена, что беременна именно от меня, а не от возрастного любовника. Ее любовник – прибалт, на много лет ее старше, женат, обременен тремя детьми - подростками. Появляется в Волгограде наездами. Любовника Оксана бросать не собирается. Для нее предстоящий наш брак – формальное прикрытие старых похождений и месть Кестасу, не сдержавшему обещание, продолжающему жить семьей. Теперь они уравняются. Она будет замужем. Он женат.
Последние месяцы я подсел на разнообразные ПАВ. Ночные клубы, бары, рестораны, и девушки изрядно подтачивали мой бюджет. Для знакомств с девушками приходилось таскать с собой Юрку Гатальского, оплачивая его паразитическую дружбу. Брак с Оксаной насыщал мои чресла и ее лоно. Я, как планировалось, переходил жить к Оксане. Мать переставала платить за снимаемое для меня жилье. Упорядочивал нашу жизнь. Преимущества казались выдуманными. Оксана могла сделать аборт, а я, зависнув с кем-то еще, загасить обильным сексом бушующие эндорфины, и слезть с иглы.
Торг матери с тещей завершался, а мы с Оксаной в соседней комнате никак не могли кончить. Лобок бился о лобок. Я готов разразиться воплем от бессилия, предвещавшего мозоль. Мать закричала из зала, приглашая присоединиться к беседе. Мы торопливо оделись. Вошли в зал взъерошенные, растрепанные, пропитанные запахом смазки и спермы. Нам объявили день свадьбы. Свадебное застолье произойдет в этом – же зале. Предлагали обсудить, кого мы хотим пригласить, мать и теща кандидатуры своих сторон уже провозгласили. Далее перешли к костюмам и платью новобрачной. Если я обходился выходной тройкой, то Оксане решили шить, а не покупать готовое или использованное свадебное платье. Последнее считалось дурным примером.
Мы облазили соседний рынок, перебираясь по доскам на камнях меж весенней воды. Торговались до посинения с неуступчивыми чурками и славянами. Выбирали в салонах и самом большом свадебном магазине. Наконец, нашли устраивающее розовое платье, что означало и ожидание честности, и отсутствие невинности новобрачной.
День назначен. Родственники и друзья в нетерпении. Мальчишник заканчивается пьяным разрушением печки в сарае, где обретался однокашник, предоставивший территорию для студенческой оргии. Просыпаюсь в реанимации между кроватей умирающих с толстенной медсестрой в позе всадницы. Распухшая голова, трепещущие нервы и жадные клятвы в совместной жизни до физического конца с расчетливой предательницей Оксаной.
2
Оксана – родная сестра Пантелея Звира. Когда день свадьбы уже назначили, мы шли с Оксаной к остановке от дома тестя. Нас остановили хулиганы, три пьяных брата и свояченица, одного из них. Попросили закурить. Я протянул пачку. Хулиганы хотели драться. Потребовали денег. Я дал, но они хотели всех. Свояченица, сестра жены старшего из них, не примиряла буянов, а моя Оксана пыталась. Меня ударили. Я упал. Трое Смирновых били меня ногами. Забили ногами до смерти. На труп бросили опустошенный бумажник. Хватавшей убийц за руки, пытавшейся их остановить, Оксане тоже досталось. 1
Состоялся суд. Старший Смирнов получил 10 лет. Остальные братья - меньше. Пантелей Звир, вместе с сестрой Оксаной, сидевшие в зале суда, заявили, что “убийцам все равно не жить”. Родители - Звиры, их старший сын Глеб промолчали.
Вышедший старший Смирнов праздновал свое освобождение в летнем кафе. Присутствовали ранее освободившиеся родные братья и местный криминал. Подъехал мотоциклист, его лицо скрывал опущенный шлем. Неизвестный расстрелял старшего Смирнова в упор из автомата “Калашников“. Средний и младший Смирновы погнались за стрелявшим на своих мотоциклах. Преследователи замешкались. Мотоцикл среднего Смирнова завелся не сразу, а младшему Смирнову пришлось ехать на чужом мотоцикле. Братья отстали. На повороте стрелок издалека погрозил стволом автомата. Снял шлем, и открыл лицо. Будто бы то был Пантелей Звир. Мотоцикла у него своего не было, но, возможно, он одолжил у брата Глеба.
Расстояние не позволяло уверенному опознанию Пантелея Звира, а видеокамеры на том перекрестке не было. Средний Смирнов решил с пистолетом против автомата не лезть, пару раз все же выстрелив в сторону уезжавшего мстителя в спину. На счет показавшегося лица средний Смирнов в полицию не донес, не болтнул и пацанам, положив держать язык за зубами, уж больно в силу на районе входил Звир, что удивительно, если расправился сам, не поручил другому. Кроме того, Смирновы позиционировали, что живут по понятиям, и разберутся сами.
Тяжело раненый в грудь и голову старший Смирнов скончался в больнице. Следствие не нашло ни его убийцу, ни мотоцикла стрелявшего, бывшего без номеров, ни оружия. Подозрительно, что мотоцикл Глеба Звира числился в угоне. Свидетели убийства от четких показаний отреклись. Преступление, совершенное на глазах множества людей, рано, около шести часов вечера, осталось нераскрытым.
Оксана Звир, десять лет по смерти жениха, не могла выйти замуж, не брали. Была она брошена и возрастным любовником. Прошло еще два года, и Смирновы уехали из города.
3
Поскольку родители – провинциалы не знали столицы, Пантелей Звир назначил им встречу на МФЦ, рядом с метро. Из-за ежегодного отчетного собрания перед акционерами забрать на вокзале не получилось. Ехать с “незнакомыми людьми” (водителем) родители не захотели.
Пантелей стоял перед экраном. За его спиной вычерчивались кривые “Сургутнефтегаза”, “Газпрома“, “Сбера“, “Полюсзолота“ и его “Кредитного”. Завсегдатаи МФЦ, простые игроки, часто небогатые, плохо одетые люди, расспрашивали его о перспективах. Бывший в курсе его поездок Добружев спросил через микрофон:
- Так значит, Пантелей Евстахиевич, акции не продавать?
- Конечно, держите, - спокойно отвечал Звир, глядя на своего охранника Олега рядом с автоматом по продаже напитков. - Вам что, жмет?
В зале засмеялись.
- Продавать? С какой стати? Вот нелепость! Завтра “кредитные” будут по 3300.
В дверях Звир увидел старичков – родителей, когда Добружев успел ему шепнуть:
- Завтра Гундерман сыграет на понижение.
- Мы все – то “быки”, то “медведи”… Не говори глупостей, Добружев. Сразу после акционерного собрания и объявлении о выплате высоких дивидендов Гундерман нас не сдаст. И ты что, Добружев, одним днем живешь? Бумаги как упадут, так и поднимутся.
Он уже наклонился целовать родителей, дежурно интересуясь, как добрались. Теплые чувства были искренними до ребячества. Недолго позволили ему оставаться искренним. Подбежала Анна Саакова:
- Пантелей, акции продать после получения дивидендов? 2
- Тебе все мало, Аня? Хочешь совета? Не играй на бирже, не играй! Не женское это дело!
