- Брат, открывай! – крикнул Пантелей.

            Дверь открыл поправивший, с отекшим лицом Глеб. Он был в домашнем пестром халате и тапочках на босу ногу.  Почти оттолкнув брата, Пантелей  вошел в дом. В зале стояла с округлившейся талией Станислава Ходченко.

- Работу в Кредитном банке завалили. Уединились: персональный менеджер и банковский VIP – клиент. Пьешь?!. Забыл, что я тебя, вместо себя, Глебушка, продавил в председатели правления?

- Это мой выбор, Пантелей.  Если мы закрылись от мира, значит, нам так лучше!

- Пантелей Евстахьевич, Гаятама Сакъямуни… - начала Станислава.

- Пошла вон! – отрезал Пантелей.

- Я вижу, брат, у тебя одна библиотека: читать санскрит на заднице своей пассии. Она перевела тебе, что у нее на пояснице выколото?

- Пантелей, позволь переговорить с сестрой. Надеюсь, Оксана нас из своего дома не выгонит. А, сестра?

            Оксана задохнулась от гнева:

- Я не на всю жизнь пускала тебя сюда, Глеб. Ты не в критической ситуации, чтобы здесь безобразничать, пить мое вино…

- Я тебе заплачу.

- Мне платить не надо, Глеб. Просто уйди.

         Глеб огляделся:

- Хорошо. Мы со Стасиком уйдем, если вы так настаиваете. Но учтите, ваше поведение, Пантелей и Оксана, поведение… не по родственному!

- Мозг включи, Глеб! - сказал Пантелей. – Приведи себя в порядок. Поезжай в банк. У нас новые неприятности. Насел Митрохин. Следствие роет предполагаемое убийство Юлии Викторовны -  матери Смирновых.

- Про эту байку я по телеку слышал. Мой бывший тесть – Гундерман охвачен сенильным бредом преследования. Проецирует на себя чужие опасности. Гундерман  заказал неоправданное  следствие по ожидаемой смерти его бывшей жены. Сколько ей жить? Уже неприлично жить в том возрасте, что он и его бывшая.

- Юлия Викторовна – чересчур въедливая персона. Она и сама в вечном стрессе жила, и других накачивала. Поссорилась с кем – то в интернате, вот ей аппарат жизнеобеспечения и отключили. Я сама бы ей отключила, будь по – прежнему ее невесткой, - сказала Серафима.

- Страшные слова! – усмехнулся Пантелей. – Интересно, какую смерть ты Гундерману желаешь в ответ на его известное снохачество? Как бы ни было, Гундерман – влиятельный человек. И, если он бредит, другим выгодно делать вид, что он логичен, и в вправе заинтересовывать следствие выяснить обстоятельства смерти матери его детей, сыновей и дочери.

       Пантелей повернулся к Оксане:

- Сестра вызови уборку. Клиниг в студию! Я коммуну бездельников на твоей жилплощади прикрываю. Не будем дожидаться, когда деньги у них на кредитных картах закончатся.

      Глеб пошел за Станиславой. Бросил негодующий взгляд на Серафиму и ее сына Сашу:

- Беременеть и рожать в нашем анклаве дозволено лишь избранницам альфа – самца.

      Станислава Ходченко отстранила Глеба, вышла к остальным:

- Ваше дело подозревать меня в меркантильности, когда на свет смотрите через призму банковских билетов. Но то, что в вашей семье происходит, перешло в паранойю, фарс. Моя девичья фамилия – тоже Смирнова. Для вас это имеет сакральное значение. Вы, Звиры, сошлись со Смирновыми в смертельной, взаимно спровоцированной склоке, где любые средства хороши. Прямо тотальная война Монтеки и Капулети. Звиры, вы проигрываете. Ваша фамилия редкая, а Смирновыми разве что собак не называют.

- Станислава Давыдовна, не надо так горячиться, - язвительно сказала Оксана. – Вы – беременны.

- Беременна, и горжусь перед чужим бесплодием! На моем заду под трусами на санскрите написано, эта надпись интригует вас: “Только любимому”.

- Не спускай трусы низко, чтобы зазывалки пляжу не бросать! – продолжала Оксана.

- Хотите вы того или нет, я люблю Глеба. Я – Смирнова в девичестве. Зовут меня Станислава, но отчество – не Давыдовна.Вячеславна.

- Мы давно поняли, что ты без отчества, а в банк пошла работать и просочилась в VIP отдел по зову сердца. Призвание и случай тебя вели.

- Какие вы злые! Купаетесь в злости и ненависти. Боитесь и ненавидите Гундермана, потому что он умнее и удачливее. Не погряз в криминале, как вы!

- Повторяю: иди отсюда! Забудь дорогу в дом, куда тебя не звали, куда ты бессовестно проникла. Или я обращусь в полицию на незаконное проникновение. Видит Бог, как я долго терпела твое присутствие в моем доме ради брата!

- Вызывайте полицию. Чего же вы? По приглашению вашего брата в ваш дом я пришла. Как гражданская жена его, беременаая его ребенком.

-  И я скажу…  - задыхалась от неголования Оксана - ..что ты убила жену Гундермана!

- Обратитесь к Арнольду Оскаровичу. Серафима Ангелантьевна покажет вам дорогу в Алексеева или Ганнушкина.

        У ворот особняка Пантелей развернул таджика в униформе с коробом доставки. Сунул курьеру в нагрудный карман денег, оглядел велосипед, похлопал по плечу:

- Здесь пиццу больше не едят.

         Поехали в машине.

- Зря вы придираетесь к Станиславе Вячеславовне. Она действительно пришла со мной. Ко мне, - сказал Глеб. – Станислава живет с родителями.

- Станислава Вячеславовна следовало быть более щепетильной. Онане могла не знать, что находится не в принадлежащем не тебе доме, а в доме нашей сестры, - посмотрел Пантелей на Станиславу, угрюмо сидевшую рядом с водителем.

- Бывшая моя жена, Анна Саакова ,забрала мой дом по суду.

- Лапшу не вешай!  Дом бывшей жене ты по дарственной сам отдал накануне ареста…Сечас твой дом переоформлен на твою растущую дочь от Сааковой – Машу… Чего ты ко мне не попросился жить, если у тебя, брат, любовь?

- Ты был в отъезде.

- Не в пустыне живем. По телефону мог изложить, а не сестру напрягать. В молчанку все играете. Спросить, что ли, стесняетесь? Меня боитесь? Не съем!.. Сняли бы квартиру. Какие – то пьяные решения! – Пантелею не нравилось выражение лица Станиславы. Она порывалась что – то сказать. – Пусть Станислава Вячеславовна пересядет в другую машину.

- Я и сама хотела выйти!

        Машина остановилась. Пантелей вышел и открыл Станиславе дверь. Та выскочила. Хлопнула дверь. Глеб нагнал Станиславу у джипа охраны:

- Они все придурки! Я позвоню тебе.

         Станислава вывернулась от Глеба. Подняв руку, выбежала на обочину, чтобы ехать на такси или автостопом. Глеб печально пожал плечами. Виновато пошел к лимузину.

                                                                                 56

       Пантелей и Глеб сидели у Гундерманов. Маша с Сашей играли в “Монополию”. Саша проигрывал. Он еще “покупал дома”, а Маша уже “строила отели”.

- Мы будем рекомендовать нашим менеджерам ваши компании, - обещал Пантелей .

- У меня паи в компаниях, не нуждающихся в рекомендациях. Они на слуху, - вяло, почти безразлично отвечал Гундерман, отхлебывая зеленый чай без сахара.

- Инвестиционное страхование жизни?

- У меня 20% рынка.

- Что вас интересует, Давыд Семенович?

- Братья Евстахиевичи, - насмешливо сказал Гундерман, - невозможно убить всех людей, которые нам мешают. Тем более, сделать это незаметно. Я прошу вас остановиться.

- Но чтобы остановиться, мы должны быть виновны.

- Не знаю… Вы могли бы дать джентльменское обещание, что с головы моих родственников более не упадет волоса.

- Если за вашими родственниками охотятся, это не мы.

- Вы меня не любите, этого достаточно. Остановите тех, кто идет за мной.

- Я не понимаю, - вспыхнул Глеб, заметивший, как Анна Саакова прошла к детям с тарелкой пирожных, - как можно трактовать смерть вашей бывшей супруги, чему мы весьма соболезнуем, как начало серии по устранению вас и ваших родственников… Вас не шантажировали?

- Нет. Убийство должно быть внешне немотивированным, чтобы его труднее или невозможно было раскрыть.

           Анна поманила отца. Гундерман вышел в соседнюю комнату. О чем – то зашептался с дочерью.