Оксана сдерживалась, чтобы не разрыдаться в голос.. Арнольд Оскарович и Елена Владимировна сжимали ей до боли руки, чтобы она не разрыдалась в голос, и Константин не проснулся. В результате, Арнольд Оскарович жестом выставил их вон, оставшись с Константином наедине, который продолжал:

- Я уже стал мужчиной. Хотел женщину. Подружился с пидором Денисом, и он путал меня. Я хотел спать с матерью, Ольгой. Она была замужем за дядей Олегом. Он был чужой. Мать спала с дядей Олегом. И я хотел спать с ним, вместо нее… Я любил дядю Лешу. Он был брат матери, как дядя Глеб, но нравился мне только дядя Леша. Он – добрый, щедрый. Совсем не злой. Не могу сказать почему, меня тянет к нему. Я упиваюсь им. Я стал называть его папой, ин, может, от вежливости, я не знаю, отзывался…

- А теперь послушай меня, - сказал Арнольд Оскарович.

                 Пантелей Звир подсел к Серафиме. Привлек сына Сашу к себе:

- Фима, где Птусь сейчас живет?

- У меня на даче?

- Чего ты сразу не сказала? Боялась?

- Не то, чтобы боялась… Он давит, подавляет меня. Берет, как за стержень, за самую суть души. С сыном, Сашей, пытается дружить.

                   Пантелей  крякнул:

- Власть над тобой Птусь взял?   Это они умеют!

- Денег я ему не давала.

- Воровские сходки он на твоей даче, Фима, устраивает. Я Птуся  выгоню, какая бы бойня не была. Охранников с оружием на твою дачу пошлю.

- Леша, тебе не стоит с Птусем связываться.

- Ты их не бойся. Я с ними сидел. Они такие же, как мы.

- Что ты говоришь!

                                                                              51

        Константин пришел в себя на вязках. Он осматривал палату на 14 человек. В обеденный час многих не было. Константин дергал привязанными руками и ногами. Над Константином склонился Арнольд Оскарович:

- Проснулся?

- Я их не убивал.

- Никто и не говорит, что ты их убивал. Их убила твоя болезнь. Если интересно, я тебе расскажу, что произошло…

          Ответа не последовало. Арнольд Оскарович продолжал:

- Ты сорвался. Засиделся в прошлой психбольнице. Назначенные уколы тебя не брали. Ты поехал поразвеяться, вместе с Денисом, по столичным клубам. Танцевали, пили, флиртовали. Употребляли наркотики. Ты сел играть в баккара в каком – то подпольном клубе. Проигрался вдрызг. Играл в долг. Сопровождающий из клуба поехал вместе с тобой за обещанными деньгами. Дениса ты уже где – то бросил. Приехал на съемную квартиру к бабушке и дедушке на Садовое кольцо. Требовал денег. Сопровождающий из клуба остался на лестничной клетке, а привезенная тобой девица, не смущаясь твоих бабушки и девушки, прошла, не разуваясь и не раздеваясь, на балкон курить. Дед молчал, а бабушка тебе выговаривала, не давая денег. Слово за слово, и ты убил почти девяностолетних стариков молотком для мяса… Потом включил газ на кухне. Устроил взрыв. Сжег квартиру. Причинил ущерб и другим квартирам. Сопровождающий из клуба бежал, вызвав полицию. А девушка, такая же сумасшедшая, как ты, впала в кататонию на балконе. Спасатели вынесли ее на руках. Из ожогового отделения ее к нам в больницу по улучшению соматического состояния переведут.

    Константин, обезволенный нейролептиками, не возражал:

- Что со мной дальше будет?

- Полечишься. Будет суд. Тебя на спец вернут.

     Константин дернулся. Арнольд Оскарович оглянулся, чтобы то, что он говорил, никто, кроме Константина, не слушал. Вдалеке он увидел приближающуюся медсестру с лотком, на котором лежал шприц.

- Уколы отмените.

- Попозже отменю.

- А вязки? Я тихий буду.

                                                                             52

        Пантелей и Серафима с сыном вышли из староверческой церкви. У Пантелея зазвонил телефон:

- Да, Арнольд Оскарович.

- Ложные воспоминания я ему внушил.

- Сколько держать его сможешь?

- Месяца четыре.

- Держи…Потом решим. С родней моей, особенно – с Оксанкой,  не общайся. Они слабонервные.

- Окей.

        Зазвонил Глеб:

- Брат, слышал? Константин убил и сжег родителей!

- На Ваганьково их не положишь. Даже ночью работы по наполнению гробов заметят… Извини, не могу говорить, - Пантелей повернулся к Серафиме.

- Что там? – спросила она.

- Да – так. Потом расскажу… Я попом совершенно не доволен. Почему он отказался нас венчать? Я бы заплатил ему. И хорошо заплатил.

- Говорит церковь не та. Мы – православные, а это староверы.

- Послушай, Фима, ты ходила в эту церковь. Тебе здесь нравилось?

- Нравилось. Церковь старая, намоленная.

- И чего попу надо! Еще сказал, что если я хочу исповедаться, мне надо книжку в лавке купить, как исповедоваться и изложить грехи письменно в тетрадке! Неправильная церковь! Я хожу: углы в изразцах. Попы и дьячки вроде по – русски поют, а ничего не понять.

- Они – на древнецерковном. Церковнославянском.

- Я понимаю. Но почему не ближе к народу? Во время службы я чувствовал себя внутри сложного непонятного и враждебного спектакля. Чужого! Ходят, кадят, бормочут. Я понимаю, что тебе здесь нравится, Фима, но, может, выберем другую церковь?

         На глазах Серафимы стояли слезы.

- Папа, а почему ты с мамой не распишешься? – спросил Саша.

- Сначала узнаем, можно ли венчаться без росписи. Брачный договор надо составлять из – за денег.

- Зачем? – спросил Саша.

- Брачный договор, сынок, составляется, когда люди женятся, а денег у них по – разному. У одного деньги есть, а у другого – тоже есть, но поменьше.

          Пантелей  дернул Сашу за ухо:

- Запомни: ты единственный сын. Наследник! Мне больше никто не нужен. Без самозванцев обойдемся.

                                                                                 53

            Пантелей с Серафимой и Сашей вошли в дом Оксаны. Стояла подозрительная тишина. В зале беззвучно двигались фантомы Звиров. На столе стояли недопитые бутылки с вином. На диванах лежали опоенные Оксана, Олег, Глеб. Из примыкавшей комнаты вышел Птусь.

            Заметив Птуся, Серафима вытолкнула Саша на веранду. Птусь направил пистолет на Пантелей:

- Ну, вот и снова встретились! Мы прямо нераздучники!

- Позволь Серафиме уйти? – спокойно сказал Пантелей.

           Серафима вышла к сыну на веранду. После короткого разговора  Пантелея с  Птусем, проморгавшие его охранники, позволили Птусю уйти. Так хотел Пантелей . Уехал и Птусь и сопровождавшие его лица.

           Проснувшийся Глеб беседовал с братом:

- Как – то мирно уехал этот уголовник?

- Я ему сделал предложение, от которого он не смог отказаться.

- А не наоборот? Мяч был на его стороне.

-Птусь упрекал меня в депутатстве, а я предложил самому ему стать депутатом где – нибудь в регионе.

- Где он хочет?

- В Чите. Там золото.

- Не только золото… С возможностью продвижения … до губернаторского кресла?

- Мечтать не вредно… А Фима?

- Фиму и сына они оставят в покое. Из дома Фимы Птусь съедет.

- Платить не заставил?

- Нет.

- Пока – нет.

                                                                                54

         Пантелей с Серафимой лежали на пляже. Грело солнце. Кричали чайки. Саша строил замок из песка.

- Отвергаю любые гадости, исходящие от Птуся… Про инцест. Про то, что, будто бы, в старшем классе Птусю  удалось совратить мою мать, Эллу Леонидовну, тогдашнюю его учительницу.                                                                                                                                     56