В комнате Аниса встречают четыре двухярустные кровати и маленькие тумбочки под широким окном. Блеклый ковер, перетягивающий на себя внимание, постелен ровно и аккуратно, а табличка с просьбой не шуметь в позднее время не раздражает глаз скачущими буквами.

Анис находит свое койко-место у окна на нижнем ярусе. Он бесконечно рад, что больше не придется спать под кондиционером, пока не замечает в дальнем углу выключенный вентилятор.

– Слишком много перемен за два дня, – вклиниваюсь, заскучав от бесконечных описаний. – Твой мозг, наверно, просто не успевает обрабатывать новую информацию.

– А, может, это не мой мозг тупит, а ты его тормозишь? Он не привык работать за двоих.

Анис прекрасно слышит раздражение в своем голосе. Извиняется мысленно, но вслух не произноси

т ни слова. Отчего не перестает раздражаться, даже выйдя на прогулку.

Его выводят из себя и густо висящие провода, в которых теряется ясное небо, и непривычно-яркие вывески, и люди, быстро ездящие на электроскутерах. Каждый раз, когда они проезжают мимо, Анис запоздало вытягивается, прижимая локти к бокам, и замедляет шаг.

Аромат свежей выпечки из пекарен хоть и смешивается с выхлопами от машин, застрявших в утренней пробке, все равно усиливает чувство голода. Сначала Анис хотел купить стаканчик кофе, но большие очереди в кофейнях гонят его дальше по улице, мимо книжных магазинов, баров, гипермаркетов и арок дворов.

Вырвавшись из тесного графика и пустой квартиры, Анис шагает торопливо, изредка переходя на бег, и все боится, что необходимость вернуться обратно нагонит его. Он нехотя проверяет социальные сети и пропущенные звонки, каждый раз напряженно задерживая дыхание, а затем расслабленно выдыхает, не находя новых оповещений и входящих звонков.

Прошлое хоть и подняло хиленькую ручку, но еще не помахало на прощание. Оно внимательно смотрит, готовое в любой момент вмешаться в настоящее, чтобы забрать Аниса. Дай только повод.

– Еще немного и мы потеряемся!

– Да я уже…

Анис оборачивается, но все равно не может понять, когда просторная улица превратилась в узкую, густо засаженную высокими березами улочку. Он не следил за домами, остановками и магазинами, но точно знает, сколько раз повернул направо, а сколько налево.

Знает, как вернуться назад – не впервой.

Дальше улочка становится только уже, но Анис впервые решает не сбегать, а идти дальше. Маленькая разминка перед серьезным забегом.

Через полчаса асфальт сменяют тротуарные плиты, а прохладный ветер скользит по острым скулам Аниса, принося с собой аппетитный аромат вареной кукурузы. Устья маленьких улиц переходят в просторную площадь, что вмещает в себя один большой фонтан, два столика с сувенирами города, штендер с вариантами автобусных экскурсий и кафе на свежем воздухе.

– Рыбную котлету с картофельным пюре, салат… – выбирает подешевле. – Витаминный и пинту темного.

Официантка, повторив заказ, просит показать паспорт, кидая взгляд на следящего за ней менеджера. Смотрит на странички документа отсутствующим взглядом, скользит по графам, но не читает их.

А я читаю. Там написано, что Ивалгин Анис Марьевич родился двадцать пять лет назад и что он, почти стершаяся приписка простым карандашом, «рыбонька».

Девушка скрывается на кухне, оставив Аниса наедине с голодом. Он с тоской и грустью смотрит на слово, которого не должно быть в паспорте, но которое, Анис надеется, еще долго будет мозолить ему глаза.

Боль, ослабевшая с годами, тонкой иглой проникает в сердце, ноет и сверлит, но от этого почему-то легче дышится. Воздух ощущается свежим и легким, дурманящим скрытыми воспоминаниями и Анису обидно, что из-за моего присутствия он вынужден отказаться от мимолетного путешествия в прошлое.

– Это даже хорошо, – металлическая вилка непривычно тяжелит кисть. – Благодаря тебе мне приходится более тщательно следить за своими мыслями и воспоминаниями.

Двое девушек, активно справляющиеся с початками вареной кукурузы за соседним столиком, непонимающе поглядывают на Аниса. Опускают взгляд на его наушники, лежащие на столе, но решают не вмешиваться в чужие дела и не забивать голову лишними вопросами.

– Осталось научиться выбирать подходящие моменты, чтобы отвечать мне. Ну, или не произносить слова вслух, а просто подумать о том, что хочешь сказать. Я же в твоей голове и поэтому вижу все твои мысли.

– Мне привычней именно говорить, понимаешь?. Если начну получать ответы на то, что только думаю, но не произношу, то сойду с ума быстрее, чем доживу до вечера или… Чем у девушек за соседним столом закончится кукуруза!

– Осталось всего два початка.

Потому, наверное, Анис прерывает диалог, но все равно на всякий случай надевает наушники.

Не испытав еще ярких впечатлений в путешествии, Анис пишет Глебу о том, как нещадно работал кондиционер в поезде, как узкие улочки этого города похожи на главные улицы того, в котором остался его друг, и как ему пришлось заказать рыбную котлету к пюре только потому, что больше ничего рыбного в меню не было. На что Глеб отвечает несколькими смайликами и напоминает, что перемены – это не повод для драматизма.

Анис мог бы закатить глаза и сказать, что из двух друзей у него остался только один, но благородно решает этого не делать. Макар, онлайн общение с которым началось еще в школьные времена, напоминает о себе пять-шесть раз в месяц, отчитываясь о произошедших за последние дни событиях, потом получает уже отчет Аниса о его жизни. А дальше они перекидываются парой фраз и пропадают из жизни друг друга до следующих отчетов.

– Если честно, я не думал, что мы с Макаром и правда станем друзьями. Мои интернет общения всегда быстро заканчивались. Либо я забывал отвечать, либо меня начинали игнорировать, но с Макаром легко: он не осуждает мои трусливые поступки, а я – его жажду зарабатывать все больше и больше. Он неплохо получает на переводе текстов на немецкий язык и подрабатывает чем-то еще, но об этом почему-то никогда не рассказывает подробно, и мечтает стать врачом. Не для того, чтобы приносить пользу обществу и лечить людей, а чтобы устроиться в хорошую частную клинику. Со временем наше общение стало настолько комфортным, что мы можем рассказать друг другу все, что думаем или хотим сделать и при этом не бояться быть осмеянным или непонятым. Просто потому, наверное, что в какой-то степени нам друг на друга плевать. Я не умею сопереживать в полной мере тому, кого нет рядом. Он, я так думаю, тоже.

– А про меня ты ему рассказывал?

Анис кивает, опустошая за раз полстакана пива. Хмельной напиток идеально подходит к жаре, от которой на подмышках футболки начали проступать влажные следы. Анис невольно реагирует на мои слова, опустив взгляд и тут же неловко сжавшись.

– Можешь умалчивать хотя бы про такие вещи? Спасибо хоть, что в туалет со мной не ходишь!

– Если хочешь выглядеть идеальным, то, прости, ты попал не в ту историю! – Под натиском сомнения, моя уверенность к концу фразы сходит на нет. – А вот свою историю ты так и не дорассказал: как Макар отреагировал на то, что ты меня слышишь?

– Никак. Мы не обсуждали с ним это, потому что следующим утром я проснулся обычным человеком. У меня иногда бывают, вспоминается что-то из прошлого и оно настолько размытое и нереальное, что сложно понять, было это на самом деле или нет. Раньше такое происходило с очень старыми воспоминаниями, которые могли быть давным-давно просмотренной сценой какого-нибудь фильма или частично въевшимся в память отрывком сна. Я, например, до конца не уверен, что в детстве мама водила меня в океанариум. В памяти есть четкое воспоминание, как мы с ней таким же жарким днем, как этот, ели ванильное мороженое и смотрели на яркие кораллы и медуз, больше похожих на подводные грибы. Вот только океанариумов в нашем городе нет и никогда не было, а в другой город мы ездили лишь один раз, но тогда мне уже было пятнадцать, а мальчику из воспоминания не больше семи лет.