Полли кивнула.

— Спасибо, Даррелл, — поблагодарила она юношу и обратилась к Орле: — Ничего. Меня не это в вас интересует. — Агентша постучала по стопке бумаг. — Многообещающе, — проговорила она, и Орла чуть не засмеялась: тем же самым словом помощница Полли охарактеризовала ее рукопись много лет назад, когда Орле было семнадцать. Когда она еще умела доводить дела до конца.

— Мне нравится первая глава, — продолжала Полли. — И здесь определенно есть смелые решения. Элемент эксперимента — рисунки, лирика. Ортодоксальный еврейский персонаж, который метафорически остается непрописанным, — я нахожу это довольно любопытным, хотя нужно подумать, как достичь той же цели по-другому. «На перспективу» — это канцелярит, вам не кажется?

Сердце у Орлы упало почти до пола. «Элемент эксперимента». Видимо, Флосс отправила старую версию, дикую, написанную еще при Дэнни и наполненную текстом-«рыбой», ошибками, пропусками и, кроме прочего, вспомнила Орла, опасаясь упасть в обморок, с парусником из букв «г».

— Ой, — слабо проговорила она. — Позвольте вам объяснить…

— Думаю, это будет яркий дебют, — перебила Полли. — Мне не нравится выражение «новое слово в литературе», мне оно кажется пошлым, но… — Она подняла брови. — Вероятно, чтобы оценить масштаб, можно сказать и так.

— Вы шутите? — Орла удивленно уставилась на нее.

Полли покачала головой и опустила глаза на салат, который поставил перед ней официант. Он даже не взглянул на Орлу и не поинтересовался, будет ли она есть. Полли покосилась на руколу и со вздохом взяла вилку.

— Хотя я полагаю, — произнесла она, прокалывая помидор, — что у вас могут возникнуть проблемы организационного характера. — И снова скользнула взглядом вниз.

Орла разложила на животе салфетку.

— Вы имеете в виду беременность? — запинаясь, спросила она. — Извините. Я не…

Полли вытерла рот.

— Ну, я просто хочу знать, — проговорила она, — насколько серьезно вы настроены стать писательницей. Готовы ли вы тратить на это время.

Орла взвесила свои варианты. Интересно, как отреагирует Полли, если выложить ей всю правду как на духу. «Я отношусь к перспективе стать писателем не менее серьезно, чем к самой жизни, — хотелось ей сказать. — Вот почему я застряла здесь на многие годы. Вот почему я заставила себя вести блог о шортах длиной выше ягодичной складки. Раньше, после школы, я писала, пока ноги не затекали. В последнее время я действительно обленилась, отвлеклась, стала упиваться одиночеством да еще и забеременела. Но это очень короткий период в моей жизни. А вообще я никогда не переставала быть той увлеченной писательством девочкой».

— У меня в два часа встреча, — холодно напомнила о себе Полли.

— Я настроена серьезно, — быстро сказала Орла. — Очень серьезно. — К ней вдруг пришло ясное и прозрачное, как тончайшие пустые бокалы, расставленные на столе, понимание: она сделает что угодно ради своей книги, что бы Полли Каммингс ни сочла целесообразным. Она так долго приносила жертвы: уступила Дэнни Кэтрин, потратила десять лет на слежку за Дэнни в интернете, отдала Флосс почти все, что у нее было. У нее осталось только одно: ее давняя мечта, — и она намеревалась сохранить ее. Неважно, какие поступки придется совершить в погоне за своей целью, — отказаться от нее она не могла.

Орла посмотрела Полли в глаза и сказала:

— Я что-нибудь придумаю.

* * *

К ее удивлению, Амаду ждал ее напротив входа в ресторан. Орла не видела его с тех пор, как после смерти Анны пришлось урезать расходы, да и все равно они больше никуда не ездили.

— Что ты здесь делаешь? — спросила Орла, обнимая его и глядя на свое отражение в его зеркальных очках.

— Мисс Флосс попросила меня приехать и забрать вас, — объяснил Амаду. — Сделать вам сюрприз.

На заднем сиденье его «кадиллака» она нашла в углублении под ручкой дверцы серьги.

— У меня нет постоянных клиентов, — быстро проговорил Амаду, словно Орла могла расстроиться, услышав, что он их на кого-то променял. — Я никого особенного не вожу. — Он медленно тронул машину и поехал по Сорок второй улице.

Когда он свернул на магистраль ФДР, Орла наклонилась вперед.

— Куда мы едем?

— О, — вздохнул Амаду. Он поправил навигатор, словно тот сполз по ветровому стеклу. — В одно новое место.

* * *

Орла никогда не была в районе Бруклин-Хайтс. В жутковатой тишине стояли плосколицые дома с закрытыми жалюзи окнами и фонари из детских сказок.

Амаду остановился около массивного трехэтажного дома, обшитого серой доской и с темно-синей дверью между толстыми белыми колоннами. Из оконных ящиков свешивались бордовые и светло-зеленые папоротники.

Орла вышла из машины и ступила на тротуар из маленьких гладких плиток, так непохожих на перепачканный всяческим дерьмом бетон Челси. Повернув голову налево, она с удивлением обнаружила, что всего через несколько домов улица обрывалась и открывался вид на реку. За ней, на противоположном берегу, высились здания Финансового квартала.

— Где это мы? — спросила Орла.

Амаду ответил точно:

— Пайнэпл-стрит, тринадцать.

В это время распахнулась входная дверь, и Флосс перегнулась через порог. Она была в очень странном платье: цвета клубники со сливками, с высоким квадратным воротом, оборчатой юбкой и короткими рукавами с буфами. Темные волосы она свернула в два валика по обеим сторонам и закрепила гребешками с вставками из рога носорога. На ногах у нее были белые кожаные балетки. В целом ее вид напомнил Орле бабушкину сестру, какой она с сигаретой в руке изображена на фотографиях шестидесятых годов.

— Добро пожаловать. — Флосс сделала что-то вроде книксена.

— Куда? — поинтересовалась Орла, взбираясь по ступеням.

— В наш новый дом. — Флосс впустила ее и закрыла дверь.

Орла вошла в холл и медленно осмотрелась. Перед ней была широкая лестница орехового дерева, ведущая на площадку второго этажа с маленьким шестиугольным окном. Справа находилась гостиная с тяжелыми золотистыми шторами и длинным бархатным диваном изумрудного цвета. В камине с барельефами — фрукты, пшеница, мужчины в париках — горел огонь. Слева располагалась столовая, представляющая собой сине-белую мозаику: вазы в китайском стиле на круглых лакированных столиках, полосатые лазурно-кремовые занавески, посуда из хрусталя и молочного стекла в треугольных горках, встроенных в углы. В одном серванте внимание Орлы привлек какой-то зеленый предмет, выбивающийся из общего тона. Она узнала урну с прахом Бисквит.

Орла взглянула на Флосс, которая внимательно за ней наблюдала.

— Если это розыгрыш, то я не в настроении шутить, — сказала она.

Тогда появился Астон, мягко ступая босыми ногами по толстой ковровой дорожке в коридоре, и направился прямо к ней. Орла покраснела до ушей: с чего это она предположила, что «наш» значит ее и Флосс?

Астон был в брюках и в кофте на молнии, и то и другое из бледно-серого кашемира. На груди выше застежки молнии Орла увидела свежие розовые шрамы.

— Разве ты не должна сиять от счастья? — спросил он. — Новоявленный автор бестселлера! Полли только что звонила Флосс.

— Правда? — Орла переводила взгляд с одного на другую.

— О да, Полли — она такая, — туманно выразилась Флосс. Она схватила Орлу за руку и потащила ее по коридору. — Надеюсь, ты проголодалась. Я приготовила обед.

Они вошли в кухню такого рода, которую Орла не ожидала увидеть в нью-йоркском доме, даже богатом, — она была стилизована под загородную. Бесконечный разделочный стол, большая посудомоечная машина, настоящая печь у стены, выложенной плиткой с изображением лимонов. В дальнем конце кухни располагались окна, выходящие в узкий наклонный двор, а под ними длинная встроенная скамья с мягкими сиденьями из ткани в цветочек. Флосс указала Орле на нее, приглашая сесть. Астон отодвинул стол, чтобы его край не давил ей на живот.

Флосс стала метать на стол блюда, бесконечный парад разносолов, запрещенных беременной женщине, — заправленный майонезом салат из морепродуктов, сэндвичи с индейкой, которые хозяйка, не заботясь об эстетике, оставила в пластиковых контейнерах. Они говорили о Полли. Флосс отказывалась извиняться за то, что послала ей рукопись без ведома Орлы. «Потому что я оказалась права — ты ей очень понравилась!» Астон интересовался, не даст ли им Орла выжимку для тех, кому в романе «многабукав».