Полная энтузиазма засучила рукава и… открыла на телефоне ютуб.

Нет, ну а как мне уборку делать, если я в жизни тряпку в руках не держала? Понятно, что сейчас мне нужна была пара уроков, чтобы понять, как это работает.

С большим удовольствием посмотрела несколько видео на эту тему, где ухоженные, элегантные женщины легко, словно феи взмахом волшебной палочки, приводили в порядок огромные квартиры и даже целые дома. И поняла, что я тоже справлюсь.

Вызвала Славика, погрузилась в салон его «жигулей», и мы поехали в ближайшую деревню. Там я выбрала самый чистенький и симпатичный домик. Зашла в него и познакомилась с хозяйкой, улыбчивой курносой толстушкой Катериной.

После обсуждения интересующего меня вопроса, купила у Кати домашнего молока и сметаны, и мы отправились обратно.

По дороге Славик бурно живописал мне свою героическую жизнь, я весело хихикала над его рассказами и закатывала от восторга глаза.

Так что, в особняк мы приехали вполне довольные друг другом. А через пару часов в ворота постучали три крепкие деревенские женщины под предводительством моей новой знакомой Катерины

Без долгих прелюдий дамы засучили рукава и принялись мыть, тереть, чистить и всячески приводить дом в порядок. Я тем временем ходила по комнатам и составляла списки недостающего для комфортной жизни.

На следующее утро дамы пришли снова, и мы продолжили трудиться.

Через три дня дом сиял, сверкал и переливался, как пасхальное яичко, радуя глаз и душу.

Даже Славик, который как раз заглянул в гости, был восхищен моим уборочным мастерством и начал смотреть в мою сторону с уважительным интересом.

Катерина наготовила мне еды на пару дней вперед. Я выдала ей обещанную плату и договорилась, что она будет приходить два раза в неделю делать поддерживающую уборку.

На этом, сочтя, что своим трудолюбием заслужила немного отдыха, я принялась проводить дни в свое удовольствие.

Спокойно читала книги в библиотеке на первом этаже. Гуляла по огромной территории вокруг особняка, припорошенной первым снежком. Пару раз парилась в сауне в цокольном этаже и там же занималась на спортивных тренажерах.

И все было тихо, радостно и почти благолепно, пока не наступило сегодняшнее утро, и я не проснулась в одной постели с Эриком.

Настоящее время… Где-то в Подмосковье

– Убери руки! – прошипела я, и попыталась оттолкнуть Эрика. Честно попыталась, изо всех сил.

Поэтому вообще не понимаю, как случилось, что мои ладони, которыми я уперлась в широкую голую грудь, вдруг скользнули вверх и обняли его шею.

С другой стороны, он же хватает меня, так почему мне не ответить тем же? Так что я крепко вцепилась и даже повисла на нем немного.

Эрик вместо того, чтобы понять, что абсолютно не прав, хватая девушку за разные неположенные места, с силой толкнул меня на подушку.

Навис сверху и процедил сквозь зубы, изучая мое лицо, будто фоторобот преступника составить собрался.

– Я задал тебе вопрос, Снежок. Что. Ты. Делаешь. В моем. Доме?

– Работаю, – я всегда была честной девочкой, и сегодня тоже врать не собиралась.

Черные глаза в густых ресницах сделались колючими. Рот искривился в злой усмешке и выплюнул:

– Такие, как ты, не работают. Да ты даже в содержанки не годишься, Снежок.

Э-э, полегче! С чего такие категоричные заявления?

Кажется, от возмущения я произнесла это вслух, потому что Эрик очень нехорошо оскалил зубы.

Попилил мое лицо недовольным взглядом, но все-таки снизошел до объяснения:

– Содержанка обязана быть покладистой, Снежок. Всегда готовой доставить удовольствие своему спонсору. А ты…

– А я? – не то чтобы я надеялась когда-нибудь получить первое место в конкурсе на лучшую содержанку мира. Но мне, правда, было интересно, с чего Эрик записал меня в неликвид.

– А ты, Снежок… – он вдруг еще подался вперед.

Придавил меня своим телом так, что в памяти сами собой начали вставать картинки одна неприличней другой. И все с Эриком в главной роли.

Наши глаза оказались на расстоянии всего нескольких сантиметров. Так близко, что я видела золотистые искорки на почти черной радужке. Греховные, дьявольские глаза, от взгляда которых у меня…

Черт, да иди ты, куда подальше со своими глазами! Придурок!

– Ты, Снежок, можешь только потреблять. Такие, всегда берут, ничего не давая взамен. Ты неспособна ни на дружбу, ни на любовь, а уж про «работаю» вообще звучит смешно, – он еще чуть придавил меня своей тушей.

– Поэтому я задаю свой вопрос последний раз, и ты на него отвечаешь, красавица. Иначе через пять минут будешь с вещами стоять за воротами.

– На морозе?! – ахнула я, придя в ужас от видения себя, бредущей в одной ночнушке по проселочной дороге и волокущей по снегу потертый чемодан.

– На морозе, – с удовольствием в голосе подтвердил этот придурок. И поторопил меня: – Я жду ответа на свой вопрос, Снежок.

– Так ты не задал свой вопрос, только пугал меня. А насчет того, что я здесь делаю, я уже тебе ответила, работаю. Горничной, – обиженно попеняла я на нелогичность его поведения. И мысленно прикинула, стоит ли пытаться его столкнуть с себя или ну его, пусть уж лежит?

От моих слов Эрик жизнерадостно расхохотался, запрокинув голову и сверкая зубами.

Затем сам, без всякого напоминания, скатился с меня и лег рядом, прижавшись своим плечом к моему. Сложил ладони у себя на животе и замер. Хорошо хоть непристойности свои прикрыл.

– С ума сойти, я столько раз представлял, как мы встретимся, и я с удовольствием сверну тебе шею, Снежинка. Но даже вообразить не мог, что это случится вот так, – задумчиво проговорил он и умолк надолго.

А уж я-то как не представляла! Но благоразумно промолчала, и даже не стала отодвигаться от его плеча.

Ну, его, шевельнусь не вовремя, а он возьмет и, правда, на мороз выставит, характерец у Эрика тот еще. Говорю же, бешеный придурок!

Так мы и лежали – совсем рядом, даже соприкасаясь телами, и каждый ощущал тревожное присутствие рядом другого. При этом бесконечно далекие и совершенно чужие друг другу люди, каждый думающий о своем.

Ну и, конечно же, мне в голову не полезло ничего интереснее, чем наша с Эриком идиотская встреча полтора года назад…

Полтора года назад… Снежана Демина

… английский у девицы на ресепшен был отвратительный, с жутким грассирующим акцентом и напрочь исчезающими окончаниями.

Или она специально так разговаривала, как все французы, полагая, что если ты приезжаешь в ее прекрасную страну, то обязан знать ее прекрасный язык?

Язык я, конечно, знала. Но из врожденной вредности предпочитала общаться на английском, раз уж его назвали международным. Да и говорила на нем намного лучше, чем на языке Бальзака и Стендаля.

– Мадемуазель Жаннетт, будьте добры, проверьте еще раз, – со всей присущей мне вежливостью я в пятый или шестой раз требовала найти мое бронирование, которое сделала еще полгода назад.

Сделала и даже получила электронное подтверждение, что меня ждет прелестный двухкомнатный номер в одной из лучших и совсем недешевых гостиниц скромного французского городка под названием Канны.

Через неделю начинался знаменитый кинофестиваль, и на два из его показов Игорь несколько месяцев назад подарил мне билеты

Помимо просмотра фильмов я планировала просто гулять по городу, наслаждаться майским французским солнцем и праздничной атмосферой. А главное, упиваться близостью знаменитостей, концентрация которых, в перерасчете на квадратный метр, в эти дни просто зашкаливала.

И вот я здесь, вся в предвкушении, а моего номера нет…

– Простите мадемуазель Дьемина, очевидно, произошел сбой в программе, и ваше бронирование аннулировалось, – с заученно-вежливой улыбкой в пятый или шестой раз повторила Жаннетт.

И посмотрела на меня с тоскливой скорбью, намекающей, что ругать ее, ни в чем не повинную бедняжку, совершенно бессмысленно.