Взрослые играют как будто с удовольствием, но покровительски-соглашающе, не на равных. У них есть свои взрослые дела и развлечения. Тогда хочется равенства. Это ощущение – покровительски-соглашающееся отношение к тому, что я делаю – часто со мной. Чаще всего от родителей: "Делаешь какую-то фигню, но поскольку ты своя, я так уж и быть… Тащи сюда свою фигню". Иногда на этом легчайший налет покровительственной усмешки.

Однажды Вася будет играть с нами-детьми в какое-то очередное "поле чудес". Вместе главного приза попросит от Вали поцелуй в щечку. В самый последний момент повернется и чмокнет ее в губы. Вале 14. Она удивлена, ей явно приятно. Когда Вася выходит, она делает акцент на том, что он повернулся к ее губам. Мне всегда хочется внимания. Мысли: "А почему не меня", – всплывают первыми.

Взрослый мужчина целует малолетку – я смотрю на это и испытываю разочарование, что выбрали не меня. Я всегда жажду внимания вне зависимости от того, какое оно. Много лет спустя Валя выйдет за Васю замуж, подавив его полностью. Внешне это выглядит так. Больше не будет весельчака, балагура, харизматика. Останется только запчасть от Вали, приложение. Мне это все очень напоминает папу. Сначала был папа. Потом осталась только запчасть мамы.

***

Мама устраивается работать кассиром в магазин. Маминой карьерной лестнице можно писать оду. Мама начинает техничкой-уборщицей и закончит карьеру главбухом, пред которым делают ку и носят желтые штаны. Мама идет малыми шагами в направлении верха. Магазин работает от дома инвалидов. Магазин просто продуктовый и почти все сотрудники дееспособные. С большей частью из них мама начинает дружить семьями и работать вместе на других предприятиях.

Одна из запомнившихся мамой рассказанных страшилок-историй. Мама бережет меня до скрежета зубов – и моих и маминых. Мама боится за меня. Мама волнуется за меня. Поэтому я никуда не хожу и ничего не делаю. Мама часто рассказывает мне жизненные истории, которые должны меня похоже предостеречь от необдуманных поступков. На самом деле истории учат меня страху – медленно и верно я учусь бояться собак, резких событий и риска, людей.

Директор магазина передвигается на коляске. Мама рассказывает, что когда-то все было нормально, он ходил на своих двоих. И даже бегал, шутил, жил. Однажды они с друзьями ездили купаться куда-то, где он прыгнул с обрыва. Воды оказалось слишком мало, а дно слишком твердым – на мели сломал позвоночник. Истории "не делай так, будет плохо" помню фоном постоянно. “Не делай никак”, – понимаю. Не живи. Потому что если будешь жить, то с тобой что-нибудь может случиться. А как тогда мама без тебя?

***

Из гостей мы часто уходим после того, как папа начинает “психовать”. Это мамино любимое слово. Возвращаемся часто пешком от гостей посреди ночи, идти около получаса. В это время уже не ходят автобусы, такси обычно дорого, а подбросить некому – все довольные остались в гостях.

Посреди ночи сонная я топаю с мамой за руку. Папа идет быстро впереди, опережая нас на несколько широких шагов. Он очень зол. На улице темно и холодно. Я в лисьей шапке – она прячет от меня весь мир за своей рыжей пушистостью. Из под нее хорошо видно только мои идущие по снегу ноги. Папа очень резко реагирует, когда, по его мнению, мама начинает флиртовать с кем-то из мужчин или танцевать. Кроме Васи все мужчины в компании с парами и семьями.

Мама любит носить очень глубокое декольте и короткие юбки. У мамы узкая талия, шикарная грудь и красивые ноги. Больше всего на свете маме нравиться нравиться. В тумбочке дома после одной из гостевых вечеринок появляется фотография, где мама в счастливом настроении на коленях у хозяина дома. Фото сделано в момент общих игрищ и скорее всего не имеет продолжения. И хозяин и мама в праздничной одежде. Оба широко улыбаются.

“Только не показывай папе”, – говорит мама, убирая фотографию в тумбочку.

***

На антресолях или в других закромах лежат кучи ненужных вещей. В них классно копаться – всегда можно найти что-нибудь новенькое. Оно лежит там годами и его никто не достает. Там ткани, искусственные цветы, книжки, пряжа, бусы – всякая всячина. Нахожу теплый зеленый драп. Темно-изумрудный с красной ниткой, делящий рисунок на псевдо-шотландскую клетку.

Ткань сложена ровно и похожа полностью на отрез – готовым изделием это быть не может. Я вырезаю ровный квадрат ткани, шью офигительное пальто для барби с опушкой на воротнике. Подобранные ленточки меха подходят идеально. Пальто огонь. Сидит как влитое. Я очень довольна. Мама хвалит пальто. Валя хвалит пальто. Все хвалят пальто.

Через время мама достает… в-общем отрез изумрудной ткани оказалось прямой драповой юбкой, которую мама вдруг решила надеть. С квадратной дырой на попе. Скандал до потолка. Мама кричит громко и долго.

– Зато пальто какое красивое. Барби тепло, Да, Регин?

Одна из любимых маминых историй про Регину, типа смешных. Обычно смешные истории про Регину для Регины не смешные, но Регина обычно не озвучивает это вслух при рассказе. Рассказ всегда заканчивается подтверждением классности получившегося пальто.

***

Дома жуткий холод. Веерные отключение отразились и на электроэнергии и на отоплении. Очень часто я сижу дома днем без того или другого. Панельный дом промерзает насквозь и приходится играть в многослойность. В трендах этого сезона прекрасно сочетаются спортивный костюм с шерстяными носками поверх. Отлично дополняет наряд надетый поверху мамин махровый банный халат.

Папа играет в демиурга, и из трубы, спиралей, вентилятора и шнура с вилкой рождается обогреватель. Он стоит на перевернутой тормашками вниз табуретке и вежливо жужжит. Мой пытливый ум заглядывает внутрь этого чуда техники. Внутри ярко-красные раскаленные спирали. Когда очень холодно, я придвигаюсь максимально близко и вытягиваю ноги в носках к спирали. Когда становится совсем горячо – убираю.

Если бросить что-то мелкое внутрь жерла трубы – нитку или оторвыш бумаги – появляется необычный запах горелого. Мне нравится, и я делаю так время от времени. Родители строго-настрого наказали обращаться с обогревателем осторожно. Поэтому внутрь я бросаю только маленькие кусочки чего-то горючего. Большие не рискую – вдруг пожар.

***

На рынке возле дома продают тамагочи. После развала ссср стихийные рынки рождаются рядом с почти каждым магазином. Здесь продают много всякой интересной разности. Мы разговаривали про тамагочи с мамой. Она считает, что это вредная и бесполезная игрушка:

– Забудешь покормить – умрет. Потом плакать будешь. У знакомых знакомых умер зверек, ребенок чуть с ума не сошел.

Плакать вредно и для красоты и вообще. Мама старается максимально снизить причины для слез, убирая из жизни все самое интересное и сложное. Не спорю, молчу, иногда киваю и понимаю. Не прошу, делаю вид, что мне не интересно. И хочу. Показываю как бы между прочим. И снова хочу. Мама боится всего непознанного. Страх – мамин друг. Говорят, он оберегает и помогает не плакать.

Там же на рынке видим однажды жилет для плавания. Он смешной и желтый. Я не умею плавать сама. У меня есть круг для плавания, и я иногда цепляюсь за него и, поджав ноги, дрейфую. Я никогда не видела такого жилета-агрегата. Их всего два и цена велика. Мама задумывается, подсчитывает что-то в уме и покупает. Дорого – знаю.

В ближайшую поездку к воде я натягиваю обновку и бегу в воду. Из воды вылетаю как пробка и болтаюсь в странной позе на поверхности. Пробую разные варианты движения, подстраиваюсь и плыву. Веселится и ликует наш народ. И плывет. Вот.

Папа очень хорошо плавает. Он заплывает так далеко, что превращается в точку на горизонте. Годы спустя в море-океане он будет входит в воду по пояс, я же наоборот уплываю. Иногда боюсь, но уплываю. Когда дети просят плыть до буйков вместе, меня всегда страшит ответственность за них. Если я плыву одна – ответственность за них с мыслью: "Вдруг со мной что случится, как они будут…"