Перед нами встают картины кипения базаров, крика яркой уличной толпы, споров из-за денег, скота или земли и принятия судьями решений в соответствии с указаниями дхармасутр. Как бы вновь. облекаются плотью воины, цари, жрецы, придворные купцы, гетеры, скоморохи, сборщики податей, пастухи, ростовщики, земледельцы и бесчисленные ремесленники. Ремесленники городские и сельские, принадлежащие царю, и свободные, продающие и меняющие свои товары, платящие подати и избавленные от них, по-разному ценимые и по-разному живущие.
В течение многих тысячелетий ремесленник — ткач и ювелир, гравер и оружейник, резчик по камню и дереву, изготовитель художественного стекла и гончарных изделий, вышивальщик и плетельщик — оставался одной из главных фигур индийского общества, одним из главных созидателей индийской культуры.
В древний Вавилон и Египет, в Китай по Великому шелковому пути, в Римскую империю, в страны Юго-Восточной Азии, по морю и суше вывозились из Индии предметы ее ремесла. Гранильщики камней прославили на весь мир алмазы Голконды, изделия резчиков по слоновой кости украшали дворцы правителей всех стран, златотканая индийская парча была одинаково желанным подарком для жен и возлюбленных всех знатных и богатых людей земли. Сказки, притчи и песни, восхвалявшие несравненное искусство ремесленников Индии, растекались по караванным дорогам, звучали на базарах, достигали и храмов, и дворцов, и лачуг.
Не знаешь, с чего начать, кого поставить в первый ряд, когда пишешь о ремесле Индии. Те отношения между работодателем и ремесленником, которые отражены в дхармашастрах, сохранялись в течение долгого времени почти без изменений и в известной степени дожили до наших дней. Основа этих отношений, в дальнейшем снявшая многие кастовые и религиозные запреты, отражена в словах мудреца Ману, по преданию, автора одной из древних дхармашастр, известной под названием «Манавадхармашастра», или «Законы Ману»: «Всегда чиста рука ремесленника и товар, выставленный (на продажу)…» [1].
Чиста рука ремесленника, к какой бы касте он ни принадлежал, потому что в производимых им вещах нуждаются члены всех других каст — и низких, и высоких. Чист его товар, потому что ни царю, ни жрецу-брахману, ни торговцу, ни ростовщику не прожить без его товара, и больше того — не разжиться на этом товаре. И не менялся давно заведенный ход вещей: ремесленники делали все предметы, необходимые для жизни, а члены других каст обменивали на эти предметы то, что производили сами, или оказывали ремесленникам разного рода услуги — стирали на них, брили их и стригли, убирали их дома и дворы и т. п.
Так жила индийская деревня, так жил индийский город.
Ремесленники селились отдельными поселками, улицами, кварталами. Они создавали нужные и полезные вещи, и они же украшали эти вещи. Рука ремесленника была и рукой художника, придававшей нужным и полезным вещам гармоничную форму и наносившей на них орнамент, который радовал глаз.
По всей Индии умели и умеют изготовлять женские украшения, удивительно разнообразные по своей форме, набивные и вышитые ткани для одежды, горшки, вазы и чаши всех назначений, циновки и паласы для покрытия полов или постелей и для завешивания окон и дверей, декоративные и ритуальные фигурки, куклы из всевозможных материалов.
Почти в каждой области Индии, а иногда и в каждой отдельной деревне вырабатывались свои приемы и навыки производства, свои творческие традиции, свой стиль. Как в древней, так и в современной Индии люди знали и знают имена некоторых особо выдающихся творцов художественных ремесленных изделий и сразу узнают эти изделия среди десятков им подобных. Люди знали и знают также и те места, где делают лучшие парчу или хлопчатобумажные шали, златотисненую кожу или боевые доспехи, эмалированные сосуды или гравированное оружие.
За три тысячелетия до н. э. на берегах Инда и его притоков цвела древняя цивилизация. На прямых улицах городов стояли двух- и трехэтажные кирпичные дома, из колодцев по глиняным трубам в комнаты подавалась вода, под улицами проходили облицованные кирпичом стоки для нечистот, лестницы, проложенные в толще стен, соединяли помещения разных этажей. Люди знали земледелие, строительное искусство, ремесла. Область их цивилизации, или близких к ней цивилизаций, распространялась на восток, вдоль Ганга и Джамны, и на юг, на территорию современного штата Раджастан, а может быть, и дальше.
Эти люди торговали с другими странами, плавали на кораблях, разводили рогатый скот, выращивали злаки на землях, орошаемых разливами рек. Говорили на языке, нам неизвестном, молились богам, имена которых до нас не дошли.
А потом…Конные или боевые колесницы арьев, примчавшихся с северо-запада через горные проходы, или стихийные бедствия, или то и другое вместе погубили посевы, разогнали скот, заставили людей покинуть дома, города, уйти в небытие. Песок и горячий ветер довершили разрушения, следы народа, создавшего древнюю цивилизацию, затерялись во мраке истории.
Но однажды, когда по земле проходило уже третье десятилетие XX в. н. э., индийские ученые обратили внимание на то, что для построек, возводимых в засушливых знойных областях северо-запада Индии, местные жители используют удивительно прочные кирпичи странного вида, извлекаемые из-под песка.
Начались раскопки и, словно в бездну, рухнули тысячелетия, отделяющие нас от далеких созидателей древней культуры. Прежде всего обнаружили остатки города Хараппы в той части Панджаба, которая позднее, по разделу 1947 г., отошла к Пакистану, а затем — остатки города Мохенджо-Даро, километрах в 600 к югу от Хараппы.
Солнце вернуло яркие краски
В город, воскресший из мертвых.
О нем не осталось ни песни, ни сказки.
Тысячелетий застывшие маски
Хранят его честь и бессмертье…
Многое было найдено во время археологических работ, и многое из найденного вновь и вновь зачеркивало эпохи, лежащие между нашими и теми днями.
В современном Дели, например, есть маленький, но знаменитый базар антикварных вещей на одной из центральных торговых улиц, на Джанпатхе. Там, на циновках и тканых половиках, расстеленных прямо на земле, продавцы раскладывают свои заманчивые для всех туристов товары; каменные и металлические изваяния богов, маски, старые монеты и множество самых разных ожерелий.
Эти ожерелья сделаны чаще всего из полудрагоценных камней, и первое место в их ряду занимает сердолик. Сердолик с прожилками и без них, пятнистый и переливчатый, бледно-розовый, оранжевый, багровый. Бусы из сердолика имеют обычно или форму призмы, или цилиндра, или — что очень часто — так называемую биконическую форму, т. е. сужающуюся к обоим концам. Между отдельными бусинами помещают или маленькие бусинки светлой бронзы или имитирующие их узелки из поддельной золотой нити. Часто концы бус охватываются серебряными или золотыми колпачками. Целые гроздья многоцветных ожерелий свисают с жердей, поддерживающих навесы, натянутые над всеми этими сокровищами. Ожерелья бывают и из агатов, яшмы, из оникса и халцедона. Гладкие, прохладные и тяжелые, они скользят между пальцами, камни зачаровывают своей игрой, блеском, светом, извивами узоров. Не наглядишься, не оторвешься.
Позади продавцов сидят на земле ремесленники, просверливающие и оттачивающие бусины с помощью примитивнейшего устройства — шлифовального круга с ручным приводом из веревки и маленьких сверл из тонкого каменного стержня с кусочком абразива на одном конце. Сверлят бусину сначала с одного конца, а потом с другого. Обычно так точно, что отверстия посередине совпадают почти без сдвига.
А вот что пишет один из археологов, Эрнст Маккей, проводивший раскопки в городе Мохенджо-Даро: «Пояс состоит из шести рядов удлиненных биконических бус из полупрозрачного красного карнелиана (т. е. сердолика. — Н. Г.); каждая бусина…отделяется от следующей круглыми бронзовыми бусинами…Отверстия в карнелиановых бусах отполированы так же тщательно, как и внешняя поверхность. Требовалось, несомненно, большое искусство, чтобы просверлить столь твердый камень. Каждая бусина просверливалась с обоих концов, и во многих случаях это делалось с такой точностью, что сверлины встречались в самой середине…Наконечники сверл, которыми пользовались для проделывания отверстий в этих бусах, изготовлялись из черного или бурого роговика…на рабочем конце каждого сверла имелось углубление для небольшого количества абразивного материала (крошечной крупинки наждака)…При вытачивании их большое внимание уделялось тому, чтобы как можно более правильно расположить естественные прожилки — задача, которая требовала от гранильщика большого мастерства. Иногда, чтобы подчеркнуть красоту самоцветов…их с обоих концов оправляли в маленькие золотые колпачки»[2].
