Здесь, в некотором отдалении от крупных воинских формирований, было тише и не так людно. Однако, почти все путники, попадавшиеся за день в дороге, или сидевшие по лавкам постояльцы трактира, так или иначе имели отношение к закипающей весенней кампании.

- Посидим здесь, - предложил Аспен, осматриваясь, - поедим, выпьем. Наверху тесно и темно, дышать свечной копотью лучше в зале. Смотри, какой трон себе намародёрили.

Резной лакированный стул, с высокой спинкой и витыми ножками, несколько выбивался из общего убранства помещения. Облезлая обивка подлокотников давно засалилась, но кое-где еще хранила близкий к первоначальному оттенок. Синие и белые полосы.

- Из Хертсема видать допёрли, во, каков трофей.– Аспен придвинул тяжёлый стул ближе к одному из самых небольших столов, жестом предлагая другу садиться. Эйден мотнул головой, вежливо отказываясь, уступая. – Ну что ж, тогда сам и воссяду. Неплохо, даже почти не липнет.

Пока маг протирал деревянные части подлокотников платком, Эйден разместился на табурете попроще и подозвал ладную, стройную девку, снующую меж столов. Сейчас у него в кармане… во внутреннем кармане щегольского жилета, ещё оставалось кое-какое серебро, вырученное в аптеках.

Картошка с луком и маслом, горячая томлёная свинина с перцем и чесноком, холодная квашеная капуста из погреба. Он всё ещё не мог наесться солёным и кислым, после долгой зимы в Эссефе. Заплатив за обильный ужин, о как приятно было угощать, молодой алхимик заговорщически подмигнул товарищу и сыпанул в кувшин пива щепотку белёсой пыльцы.

- Умеренность – добродетель, - с некоторым сомнением заметил Аспен, - твои слова?

- В некотором смысле и иногда. Да не бойся, это почти приправа, можно сказать – пряность.

Бородатый маг пожал плечами, откладывая ложку и вытирая новым платком уголки рта. Принял наполненную кружку. Пригубил.

- Неплохо. Надеюсь, моего слепого доверия ты не обманешь.

- Никогда, - с комично-серьёзным лицом отчеканил Эйден, после чего, с расслабленной улыбкой, проглотил половину рога залпом. – Такая разная посуда. Обстановка. Люди. – Протянул он, оглядываясь, отодвигая миски и блюда.

Чуть осоловелый взгляд скользил по столам с простой, но заметно вкусной снедью, по стенам, украшенным поблекшими крашеными щитами, рогами и линялыми гобеленами, по лицам, небритым, сытым и хмельным. Оживлённый гул голосов, перестук чашек и ложек, едва доносящийся скрип сосен, мёрзнущих где-то неподалеку на ночном ветру…

- Мне здесь нравится, - хмыкнул Эйден, как бы самому себе.

- Тебе и в Лидхеме нравилось.

- И это прекрасно, не правда ли? Когда получается восстановить эту способность… Как это называется?

- Пиво. – Аспен иронично закатил глаза. Потом кивнул, уже не улыбаясь. – Да, я понимаю. Когда здорово досталось – не менее здорово вспомнить, каково было раньше.

- На мельнице было хорошо. И раньше того, в детстве. Я одно время пас овечек, не слишком далеко от деревни, хотя волков у нас отродясь никто не видел, но всё же… А ты?

- Я? Я не пас. Родился тоже в Уилфолке, если ты об этом. Потом, после смерти матери, отец увёз меня в Леммас. Он торговал всем понемногу, от штук дешёвого полотна до котелков и дверных петель. Так и таскались по деревням, сначала в одноосной телеге, потом на муле, а там и пешком. Когда мне было девять – дорога довела до Меланора. Меня. Отца довела до пьяного сумасшествия и утопления в колодце. Пекло песчаного побережья Имжарадра, потом вглубь страны, невольничьи рынки Фаахана, плантации риса, по колено в жидкой грязи, случайный побег в лес. Непроходимые джунгли. Я шёл по руслу ручья, когда Равана окликнул меня. Помню, как удивился, ведь…

Дум-м…

Аспен замолчал, поднимая голову. Рядом снова послышался глухой удар.

Дум-м…

Вусмерть пьяный мужик, с рябым, оплывшим от выпитого лицом, неторопливо наматывал на кулак волосы служанки. Её нос, только что расквашенный о соседний стол, был заметно свернут влево, по губам и подбородку обильно текло.

- Бартош! – хрипловатый голос из середины зала звучал явно весело. – Поди сюда, хулиган.

Бартош обернулся, икнул, дёрнул девку на себя и схватил свободной рукой за горло. Служанка закашляла. В следующее мгновение пьянчуга, взбрыкнув обеими ногами, повалился на пол, сбитый тяжёлым глиняным кувшином, будто снарядом из катапульты. Теперь Эйден потянулся за кружкой, выходя из-за стола и не помня себя от ярости. Пряди длинных чёрных волос остались в пятерне упавшего. Кровь, из рассечённой кувшином головы, быстро капала на стоптанные сосновые доски. Где-то на том конце зала недовольно заголосили.

- Тише, не нужно, - Аспен успел схватить друга за рукав, одёрнул, силой вернул на место. – Отдай.

Кружка со стуком вернулась на стол.

- Вы тут что творите, злодеи? Убили, всю башку пробили, евнухи треклятые! Бартош! Бартош, ты живой? – Бартош не отвечал. Его товарищ, высокий сардиец со сросшимися бровями, медленно распрямился. – Это что ж делается-то, братцы? Из-за какой-то шлюхи, - указательный палец вперился в служанку, отползавшую на четвереньках, словно обличая её в распутстве, - честного человека губить?

- Героя губить?! – завопил фальцетом тощий паренёк, почти ребенок, подскакивая ближе.

- Что, недоросль, всё можно богатеньким? – Сардиец впился в Эйдена тёмными глазами, переведя палец на окровавленную голову Бартоша. Эйден молчал.

- Что, малой, всё можно? – вторил писклявый подросток.

- Давайте не будем устраивать шум, - Аспен встал, развёл руки, показывая открытые ладони, - к чему раздувать скандал? Повязка под шляпу да лишний шрам, неужели это…

- Вот именно – лишний. Ох какой лишний, ибо шрамов у мужика без того хватает. – Бровастый тип движением головы поторопил собутыльников, собирающихся ближе. – Он кровь лил за вашу землю. Оборонял Данас, защищал графство, понимаешь!

- Так то не случайность, - пробасил крепыш в потёртых кожаных наплечниках, оглядывая «место преступления», - у щеголя вон, под жопою, цвета врага. Полосатый герб ихний. Как пить дать – шпиёны. У меня глаз намётан, уж сколько лет таких разодетых рублю.

Аспен нахмурился, откашлялся громко.

- Сидели б, да пили бы, мужики. Я угощу, мне не жалко, хоть и трудом своё зарабатываю. И чушь про этот табурет попугайский не мне выговаривайте, а у хозяина заведения…

- Слышал, Бубен? – спросил сардиец, обращаясь, видимо, к крепышу. – Этот бородатый детёныш нас учить вздумал. Кому что говорить говорит. У-у-у… чую – договорился. Как и любовничек твой.

Эйден, как и раньше, молчал.

- И надо оно вам? – нехотя, хорошо понимая, к чему всё идёт, выдавил Аспен. – Я оплачу ущерб, компенсацию обиженному. Сядем за стол и решим…

Худой подросток смачно сплюнул, только чуть не угодив в истекающего кровью Бартоша, так и лежащего на полу. Бровастый сардиец шумно втянул воздух сквозь стиснутые зубы.

- Дави крыс Хертсема! – рявкнул он, пинком перевернув стол и на бегу выхватывая нож.

Аспен шваркнул кулаком по столу, ярко полыхнуло, грохнуло. Нападающий на мгновение зажмурился, прикрывая глаза рукой. В ту же секунду Эйден метнулся вперёд, вбивая нож прямо в грудину. Ломая кости, хрящи и сам нож. Чуть дёрнувшись, сардиец рухнул рядом с Бартошем, как сосна под топором лесоруба, прямой и тяжелый. Дальше всё пошло быстрее.

Крепыш, с палашом наголо, кинулся на Эйдена. Аспен успел среагировать, парировал удар своим мечом, но не отпрянул для следующего замаха, как это попытался сделать его противник, а будто прилип к чужому клинку своим. Лязг металла резанул слух.

В это время Эйден, отбросив бесполезную теперь рукоять с крошечным обломком стали, нырнул за стол, уходя от ловкого удара топором. Узкое лезвие впилось в доски, разбрызгивая щепу. Курносый тип, в замусоленном до блеска чепце, воинственно хрюкнул и попытался дотянуться новым резким ударом.

Аспен оттеснил крепкого противника к стене, оказавшись если не сильнее, то явно искуснее. Не позволяя разорвать дистанцию, так и не отрывая меча от чужого лезвия – коротко полоснул по шее, пнул коленом в пах и добавил тяжёлой гардой в лицо, ломая челюсть. Не теряя времени – заколол упавшего, развернулся, поспешил на помощь другу, отшвырнув по пути тощего паренька с окованной дубинкой в руках.