- Прелесть - не то слово. Особенно учитывая вид сундучка – очень даже верится, что там может сидеть и что похоже пауков.

- Да в общем - действительно могло, - теперь Аспен отпирал сундук, без ключа, хитрыми манипуляциями с выступами у мощных потемневших петель. К удивлению Эйдена – открылся псевдо-мимик именно с той стороны. – Но я решил, что держать живность не так удобно, а уж если отопрут – то помешать она толком не сможет. Только наказать, что, зачастую, бессмысленно. Но звук и запах выбирал тщательно, как по мне – получилось интереснее традиционного звериного рыка или тому подобного. Такая мелочь тем и страшна, юркая и противная, ужалит, укусит, а то и в штанину шмыгнет.

- Бр-р-р…

- Ага. Вот, смотри. Начну с того, что ты видел в действии. Возьми в руки, покрути, потри. Что скажешь?

Эйден принял чёрный матовый шестиугольник, размером с треть ладони, который он уже видел.

- Тяжёлый, прохладный… чуть немеют пальцы. Используешь для обезболивания? Судя по тому, как барончик уснул – вещь полезная, ценная.

- Ещё какая. Не на всех действует так хорошо, как на того несчастного, но зато совершенно безопасно, в отличие от многих эликсиров. Да и использовать куда удобнее. И не закончится никогда. Куда приложил – там и действует. Если к голове – вполне может выключить. Всем хорош, может даже слишком. Применить сможет любой, не требуется активации, не нужно знаний и навыков. Потому и зачернил, на самом деле это цельная нефритовая плашка. Изначально – орден или медаль Пиньиньской империи, все иероглифы и орнамент отшлифовал, так как нужен был только материал. От кого и как он мне достался – целая история… Осколок ночи, поэтично и отражает суть. – Последнее Аспен прибавил после паузы, другим, немного приглушённым тоном. Уже не хвалясь, не рассказывая, а как бы любуясь, как мог бы смотреть на красивый закат или женщину.

- Осколок ночи, - повторил Эйден, пробуя слова на вкус. – Даёшь имена своим артефактам?

- Да. Это не обязательно нечто сакральное, так удобнее. Да и продаётся вещь с именем лучше. Согласись – проще предложить состоятельному клиенту Суть зверя, чем клубок говна и шерсти в малахитовой шкатулке.

- Не поспоришь. А вот про эту красоту расскажи, видел – прижигает, кровь останавливает.

- Именно, только сам лучше не трогай. Как опасная бритва, если впервые пользуешь – может порезать. – Аспен ловко крутанул между пальцев подобие красивой курительной трубки, тлеющая искорка в одном конце мигнула и стала разгораться. – Тут особо тонкая работа, моржовую кость гравировал с неделю. Видел когда-нибудь моржей? Это такие…

Эйден слушал, потягивая приятное пиво и иронично поглядывая на остатки вяленого филина. Про моржей он не совсем понял и не вполне поверил, ведь описанная зверюга едва ли смогла бы есть из-за несоразмерных клыков. Но, конечно, это было не важно. И всё равно интересно. Аспен доставал новые предметы из аккуратного сундучка, иногда начиная рассказ о следующем очень издалека, то с витиеватой исторической справки, то с пространного описания возможной, или не слишком, ситуации, в которой такой артефакт будет совершенно необходим, то просто рассказывая историю его изобретения и создания. Было действительно интересно. И немного удивительно, что полузнакомый человек готов делиться хоть и далеко не всеми, но многими подробностями своего особого ремесла. Аспен, судя по всему, приметил это удивление. Или скорее даже ждал его.

- Как видишь – тут ещё есть, что обсудить и чем похвалиться, - в сундуке действительно оставалось около дюжины не осмотренных предметов, - но я не такой эгоист, чтобы посвятить весь вечер только своему тщеславию.

- Ты очень добр. И умён. Показать дремучему неучу только вершки, засыпать слипающиеся глаза пылью, совершенно не рискуя выдать что-нибудь такое, что выдавать не хотелось бы. В свою очередь, обязав деревенщину ответить всем, что он имеет, в надежде не ударить в грязь уже чумазым лицом.

Повисло молчание. Аспен без усилий выдерживал взгляд Эйдена секунд пять. Потом оба расхохотались.

- Ха-ха… Ну ты загнул! Про уже чумазое лицо – особенно метко. Конечно, чёрт возьми! Я не откровенничаю со всеми подряд. Но, как видно из твоей язвительности, ты отлично понял, что не всё показанное – хлам. Если бы не понял – я бы обиделся. И, не скрою, разочаровался бы. Но раз всё идет так, как идёт… Я распознал тебя раньше, чем ты меня. Как? Ну разумеется, не по бредятине о воровстве останков, тут этим промышляют только бесноватые знахари. Смотри внимательно… - Аспен провёл рукой по левой стороне головы, медленно взъерошив чистые, аккуратно подстриженные волосы длинной в два дюйма. – Видел?

- Татуировка. – Эйден не смог разобрать угольно-чёрных символов, скрывавшихся под каштановыми волосами, но точно разглядел, что они покрывают почти половину головы. - И для чего это? Как действует – даже не спрашиваю.

- Это… чтобы не пропустить чего интересного, - сказал Аспен таким тоном, будто объяснял – зачем смотреть под ноги. – Я успел неплохо разглядеть тебя. Кровь на руках и смерть за пазухой. Давай уже, хвастайся, деревенщина, любопытство-то грызёт.

Эйден не ждал такой точной оценки и в любой другой ситуации здорово насторожился бы. Однако сейчас не было ощущения возможной опасности. Да и тому, что кто-то знал и умел больше него, по сути, удивляться не приходилось.

- И то, и другое – подарок друга, - протянул он в задумчивости потирая ладони о штаны. – На руках универсальные печати крови. Уверен – тебе интересно, как наносились и почему “кровоточат”… может,когда и расскажу. За поясом смерть, - Эйден выложил артефакт из клюва ворона и фрагмента латной перчатки на стол. Глухо стукнуло. – Но смерть только птичья. Такой вот охотничий арбалет, для ленивых и неуклюжих. А кое-чего ты не разглядел. Лови.

Он поддел большим пальцем шлифованную монетку. Тонко звякнув, та взлетела вверх и вперёд, кувыркаясь в воздухе. Аспен не пытался поймать. Когда монета ударилась о стол – он ловко прижал её обратной стороной деревянной ложки, не давая отскочить на пол.

- Незнакомых артефактов не касаюсь. А тут – даже и не пойму. Не только сам не заметил, но и сейчас ничего не вижу. Монета Золотой долины, грубо обработана… и ничего. Тоже подарок?

- Нет, это как раз сам, - Эйден грустно улыбнулся, невольно предаваясь воспоминаниям. – Значит – это вовсе не артефакт, да ещё и обработана грубо? Ладно… тебе виднее. Но завтра покажу, как её использую. Может, хоть в алхимиях тебе нос утру.

- Охотно верю, я в них не силён. Но завтра будет завтра, а пока, если не против, чуть больше о том клюве. Раз уж про печати не хочешь. Гравировка, смотрю, интересная…

Бодрые плотницкие молотки с самого раннего утра что-то деловито колотили. Их ритмичный перестук вторгался в сон Эйдена, рождая образы жадных дятлов, испещрявших древесину в поисках добычи. После, всё ещё сквозь дрёму, до него донесся беспорядочный гул, перекрываемый одним мощным, бесстрастным голосом. Будто стаю громко воркующих, беспокойных голубей осадил старый матёрый тетерев.

Уже окончательно проснувшись, потирая слипавшиеся глаза, Эйден сел на кровати. Огляделся, припоминая, где находится. Ночь под крышей, да ещё на матрасе, пусть даже не из самой свежей соломы, была удивительно приятной после долгих скитаний по лесам. Задумчиво уставившись на пустую кровать Аспена он, стесняясь самого себя, проверил на месте ли артефакт и тейлы, вырученные за вяленую птицу. Всё было где и положено, в том числе и необъятных размеров кувшин с остатками пива. Эйден подошел к столу, принюхался к горлышку, отгоняя вьющихся мошек. Пахло вчерашней горечью.

В коридоре послышались шаги нескольких человек, резко открылась чистая, свежеоструганная дверь.

- Лейтенант, вы забываетесь. Привычка орать на солдатню в реальной жизни только вредит.

Аспен вошёл первым, говоря как бы нехотя, не оборачиваясь. За ним почти вбежал раздражённый, позвякивающий шпорами мужчина. Он презрительно щурил глаза и играл желваками. В дверях, не решаясь войти, остановились двое солдат.