– Понятно. Дальше-то что с этим делать?

– Берёшь чесалки – и чешешь, чешешь, чешешь.

Чесалки были похожи на большие расчёски-массажки с короткими проволочными зубьями-крючочками. Ольга оторвала клок шерсти, положила на одну чесалку и провела другой.

– Поняла?

– Поняла. А как долго?

– Пока не уберётся весь мусор, все катышки. Шерсть должна стать равномерной и ровной.

Женщина, рассказывая, продолжала работать руками.

– Вот, готово... Куда бы положить. Газетку расстели.

Пока Ира искала газету, Ольга расчесала ещё два клочка и выложила на подоконник.

– Ну, вот. Всё понятно?

– Вроде.

– Тогда держи, а у меня книжка интересная.

Ольга не ленилась, как можно подумать. Но вся работа составляла час-полтора утром и столько же вечером. И делилась на двоих, а иногда и на троих. Из скотины только лошадь с жеребёнком. Заниматься хлебом, как обычно в деревне, не требуется. Молоко тоже не надо доить. Вся еда – полуфабрикаты из мяса или овощей. Максимум, что требуется – разогреть, а захочется жиденького супчика – бросить в кипяток и немного поварить. Водяным отоплением занимался муж, что у него тоже много времени не занимало. Вот и пытались развлекаться, как получалось. Всё чаще стали замечать, что организм требует не просто работы для рук, а чего-то душевного. Хотя бы пения. Вот и сейчас Ольга с Ириной, занимаясь каждая своим, что-то мурлыкали под нос.

К вечеру на газетке скопилась приличная горка расчёсанной шерсти. Пришлось даже переехать с подоконника на стол. А под ногами у девушки и вокруг неё – не меньшая гора всякого мусора и пыли.

– Ну, что, девчонки? Чем ужинать будем?

Михаил зашёл в дом, хлопнула дверь...

– А-а-апчхи!

– Апчхи!

– Апчхи! Ух!

– Пчхи! Да чтоб тебя. Пчхи!

– Хва-а-чхи! Не двигайтесь! – Ольга застыла сама и остановила других. – Миша, пока не зашёл в комнату, найди на кухне половую тряпку, намочи её и давай сюда.

Весь остаток вечера убирали в комнате. Пыль от шерсти залепила всё: пол, сервант, стол, подоконники. Обивку дивана тоже пришлось протереть мокрой тряпкой. Последний раз отжав тряпки и умывшись, девушки присели за стол.

– Вот теперь можно спать ложиться, – устало улыбнулась Ира.

– Без ужина я не лягу. Что там наш благоверный настряпал, интересно?

– А что он обычно делает? – Улыбнулась Ирина.

– Ну, да. Картошка, мясо и немного овощей. Миша! Ужин готов?

Михаил, как только речь зашла о внезапной капитальной уборке, отговорился готовкой ужина. Есть, ведь, все захотят, а чтобы готовить – девушки уже будут без сил. Но, раз уж он отлынивал при уборке, то ужином решил удивить.

– Так... Что тут у нас? – Голодные девушки потёрли ладошки.

– Новое блюдо: шуба под рыбой.

– Это как? И... Это же роллы. О, и палочки принёс. Но ведь риса у нас не было...

– Они не из риса.

Ира повернула тарелку, рассматривая:

– Похоже, что здесь картошка... Ну, я же говорила, – она посмотрела на старшую жену, – что у Миши все блюда с картошкой. Так, дальше... В центре – это, наверно, свекла и морковка. Так?

– Угу... И сверху – пластинки из той большой рыбины.

– Вкус, конечно, какой-то странный. Какой-то немного солёно-пресно-прогорклый. Ты что сюда добавил?

– Ну... Надо же было чем-то закреплять... Пришлось в свеклу и морковь добавить топлёного жира.

– Фу-у-у! – Ирина передёрнулась. – А что, по-другому никак?

– Я пробовал. Картошка держится, а остальное расползается. А жир, когда остынет, немного держит. Да вы в соус попробуйте макать. Тоже странный вкус, но острота всё перебивает.

– А из чего соус? – Ольга настороженно помешала ложкой белую жижу с красными вкраплениями, принюхалась. – Чую чеснок и острый перец. Но почему белая?

Мужчина засмущался.

– Вы интересовались, чего Лизка ржала. Так вот, я умудрился надоить полстакана молока.

– Она тебя там не затоптала?

– Я привязал. И ноги, и голову. Ещё и хвост пришлось. Всё время по лицу бил. Да вы не бойтесь, – успокоил он жён. – Молоко кипячёное. Просто оно очень сладкое, и соус получился странноватый.

– Ничо так, – вынесла вердикт Ольга. – Съедобно. Хоть и странно.

Ира поддакнула:

– Если привыкнуть, то что-то в этом есть. И это даже можно есть. Читала я, из чего евреи свой цимес готовят – та ещё шняга. Овощи, сливочное масло и сахар. Бр-р-р! А тут по-своему вкусно. Ты сам-то пробовал?

– Конечно. Не понравилось бы – выкинул. Если вам всё-таки не нравится – я таки выкину.

– Я тебе выкину! – Ольга замахнулась палочками. – Не видишь, что ли: мы едим.

Ирина закивала с набитым ртом:

– Угум... Гооф луфая пыпава.

– Чего?

– Голод, говорю, лучшая приправа. Но действительно вкусно. Просто сочетание непривычное. А с молоком – вообще герой. Я бы побоялась к кормящей лошади подойти.

– Кстати, о лошадях. Конюшню я проконопатил. Можно переселять. Об этом как раз хотел сказать, когда зашёл.

– И устроил вместо этого генеральную уборку, – усмехнулась Ольга. – Короче, Ира, с шерстью надо в другом месте работать.

Михаил предложил:

– Так давайте в прирубе устроим мастерскую. Я бы пилил-строгал, а вы своё рукоделье. Давно уже думал об этом. Зимой ведь холодно на улице работать.

Ира покачала головой:

– Нет, та комната на закат. Большинство времени в ней темно. А здесь – окна с трёх сторон.

– Ну, хорошо, и что предлагаешь? – Ольга нахмурилась. – Нам всем туда переселяться, что ли?

– А почему бы и нет? Если в спальне только спать, то нам места хватит. А здесь можно всем работать. Миша верстак поставит, мы за столом.

– Хорошо, я согласна. – Ольга кивнула. – Завтра, тогда, и займёмся.

– Завтра я хотел на Скалу сходить. Дожди кончились, подморозило. Надо осмотреться, что происходит вокруг.

– Да, сходить надо. Ну, что, Ира? Пока придётся отложить пряжу.

Ира возразила:

– А мне кажется, что на Скалу идти рано. Сейчас температура чуть ниже ноля – ещё слишком скользко, лёд покрыт водой. Вот замёрзнет окончательно, тогда и сходим. Но и шерстью заниматься не хочу. Честно говоря, я морально надорвалась перебирать. Никакого желания не осталось шерстью заниматься. Может, через несколько дней вернусь. Нам ведь всё равно не к спеху?

– Конечно. Как говорит наш вождь – работа должна быть в охотку.

– Я разве так говорил?

– Ну, что-то такое. Что перетруждаться не надо. Всё, давайте спать ложиться. Завтра большой переезд.

Через десять минут Михаил погасил свечу и нырнул под одеяло.

– Спокойной ночи!

– Угу, спокойной...

– Спокойной ночи... Мой господин. Хи-хи.

– Твою же! Ира, не беси.

– Да спите вы уже, – проворчала сонная Ольга.

– Спокойной ночи.

– Спокойной ночи.

***

Кто бы мог подумать, что переезд из комнаты в комнату может так затянуться. Сначала освободили место в маленькой комнате: Разобрали и утащили под сарайку старую железную кровать, которая тут стояла. Шкафы переехали в большую комнату. Переехали... Это только говорится просто. А их надо сначала освободить и разобрать – слишком уж тяжёлые ДСП в советской мебели, сплошной клей, а не стружка. Повезло хоть, что конструкция разборная, на уголках. Куда тяжелее с сервантом – это два огромных тяжеленных ящика, склеенных в ласточкин хвост, и окрашенных толстым слоем полировки. Но до него ещё далеко.

Шкафы переехали. Их так и бросили, не собирая. Из шкафных панелей Михаил хотел соорудить стеллажи для материалов и инструментов. Всё лёгкое, поэтому ДСП должны выдержать. Ещё в прирубе, не считая цветов, обитала тумбочка со старым телевизором и пара стульев. Телевизор ушёл на консервацию в подполье. Тумбочку тоже пока убрали, как и цветы – может вселятся обратно, а может и нет.

Потом девушки приступили к тому, ради чего активно домогались до мужа – полному мытью помещения.

– Да, блин! Вы офигели что ли? Я думал – сегодня закончим. Давайте в другой раз.