– Раздевайся. Иди в душ.

Его голос такой бархатный, низкий, пробирающий до костей, и я невольно сильнее кутаюсь в куртку. Она тоже не моя, моя порвалась, потому Лидия Ивановна дала чью-то чужую. Мне не впервой чужие вещи носить, я не особо привередливая. Главное, чтобы было тепло, а то ноги все время мерзнут да пальцы на руках как льдинки.

Мы стоим в темноте, я даже не вижу толком, кто передо мной, и эта неизвестность до чертиков пугает. Почему он в темноте? Урод, что ли, какой или кто-то известный? Политик, бизнесмен, депутат… Кто там еще обычно с деньгами под завязку?

– Ты меня не услышала? За что тебе платят?!

Сглатываю от пронзительного недовольного мужского голоса, стараясь выглядеть спокойно, однако как раз этого спокойствия мне дико хватает.

– Мне никто не платит за это.

Я слышу его дыхание. Незнакомец стоит в трех шагах от меня. Кажется, что очень высокий, судя по тени в костюме. Непроизвольно улавливаю его парфюм. Никогда такого запаха не слышала. Мне кажется он каким-то необычным и очень цепким, холодным, манящим, недоступным, мужским.

По спине бегут мурашки, невольно поджимаю пальчики на ногах, когда этот высокий мужчина подходит ко мне. Близко, слишком близко, чтобы я уловила его запах сильнее и сделала глубокий вдох.

Интересно, он часто подростков себе на ночь заказывает? Поиграть, поразвлекаться с девочками из детдома, которые даже слова против не смогут сказать взрослому мужчине? Ненавижу, как же я их всех ненавижу.

– Гм… хорошая игра, плохая актриса. Что за тряпки на тебе? – Касается моей куртки, и я вздрагиваю, не ожидая, что все будет так… быстро. – Снять!

Это вовсе не просьба. Тон приказной, громкий, командный, вот только мои руки не слушаются меня. Так и стою перед ним. Не могу пошевелиться. Почему-то именно сейчас слезы подкатывают к глазам.

Я не дурочка. Я прекрасно знаю, зачем я здесь, вот только я не так себе первый раз с мужчиной представляла. Даже близко не так. У меня и поцелуя-то еще не было, у меня еще не было ничего. Романтика? Я не знаю, что это. Хотела бы узнать. Хотела бы по любви это сделать, а не так. Когда тебя в аренду взяли на ночь или две.

Поиграть, попробовать, попользовать. А потом вернут, конечно, вот только что-то я не видела радости в глазах девочек, которые возвращались после таких ночных свиданий. Там были боль, разочарование, обида, омерзение. И никакие конфеты этого не покрывали и близко.

– Ты пьяная?

– Нет… – лепечу, голос дрожит. Сглатываю, стараясь унять дрожь в теле. Нельзя показывать страх. Наверное. Вот только я не настолько актриса, чтобы играть тут роль. Мне так страшно, что чувствую, как меня слегка начинает пошатывать перед ним. Только бы не лупил меня. Некоторые девочки возвращались с синяками на шее и лице, следами от веревки на руках. Боже.

– Чего вы хотите?

Наступаю на свой страх, неизвестность и эта темнота не сулят мне ничего хорошего.

– Я хочу, чтобы ты сняла с себя все и встала раком.

– Зачем?

Глупый, дурацкий вопрос, но волнение не дает прикусить язык.

– Трахать буду. Что не ясно?

Вот тут уже я не выдерживаю. Слезы градом катятся из глаз. Страшно и обидно так, что я невольно всхлипывать начинаю, а затем и икать. Прямо перед ним в этой темноте. Плачу как дура, но остановиться не могу.

– Не надо… Пожалуйста, не надо! Не надо меня… Я п… по любви хочу. По любви…

Щелчок, и глаза ослепляет яркий свет. Люстра и еще несколько светильников загораются мягким белым.

Я открываю глаза и напротив вижу мужчину. Высокий, плечистый, в черном костюме и белой, распахнутой на груди рубашке. Короткие темно-русые волосы с серебристым отливом, глаза тоже темные, кажется, синие. Холодные, пронизывающие, как грозовое небо.

Незнакомец делает шаг ко мне и, больно схватив меня за лицо, поворачивает его на свету. От этого прикосновения начинаю дрожать сильнее. Вот тебе, Ксюха, никогда мужиков не боялась, а тут как пробрало. До костей, до мяса.

Его ручища большая, грубая. Пальцы – длинные, цепкие – больно сдавливают мой подбородок, высоко задрав голову.

– Кто. Ты. Такая? – цедит сквозь зубы, рычит своим бархатным голосом.

– К… Ксюша. Зайцева Ксения.

Мои слезы стекают его на ладонь, но, кажется, этому мужику плевать. Он сканирует меня синими глазами, смотрит так… брезгливо. Да, именно брезгливо. Как на мусор или что-то вроде того.

– Сколько тебе лет, звереныш?

Это прозвище меня обижает, но сейчас я так напугана, что огрызаться просто не могу.

– Шест… Семнадцать уже. Позавчера исполнилось.

***

Его хватка ослабляется, и мужчина меня резко отпускает. Я же делаю пару шагов назад, косясь на дверь. Сердце уже стучит где-то в горле, когда я рассматриваю этого мужика вблизи и при свете.

Очень высокий, крепкий, подтянутый, не урод точно, но и не смазливый красавчик с обложки. Сколько ему лет… тридцать, нет, больше. Тридцать с чем-то, наверное. Взрослый мужик, конечно, намного старше меня, но не старик. У него широкие плечи, ровная осанка и лицо… такое, как у миллионера. Я их никогда в глаза не видела, но мне кажется, выглядят они именно так. Прямой аристократический нос, строгие чуткие губы, цепкие синие глаза очень необычного насыщенного цвета, обрамленные длинными завидными ресницами.

Он одет с иголочки, костюм наглаженный, туфли черные сверкают, рубашка белоснежная, тогда как на мне обноски. Я бы не комплексовала, в детдоме мы все равны, но именно здесь чувствую себя неловко и машинально запахиваю куртку на груди. Смотрю на него во все глаза и взгляд оторвать не могу.

Он словно холеный и такой… как лед. Кажется, из него источается холод, который я так не люблю. Бр-р…

– А вас как зовут?

– Владлен, – коротко. Все еще пристально рассматривает меня, как диковинное животное, и мне от его взгляда становится не по себе. Аж холодно даже.

«Влад-лен», – мысленно повторяю про себя. Никогда такого имени не слышала. Оно мне кажется каким-то вычурным и недостижимым. Он словно владеет. И имеет.

– Владлен, пожалуйста… не надо меня. Это…

Он чуть склоняет голову набок. Прищуривается, смотрит на меня сверху вниз. На его правой руке замечаю блестящие часы с широким ремешком. Очень красивые. С серебром и золотинкой, большим циферблатом. Я таких никогда не видела.

– Что “это”?

– Не надо меня трахать, – говорю тихо, голос дрожит. Смотрю на этого богача, прекрасно понимая, что шансы мои мизерные.

– Ты себя в зеркале видела, чучело? Моя гладильная доска и то будет сексуальней. Отойди!

Обидно и даже больно. Я знаю, что у меня нет выдающихся форм, однако на мне сейчас старый растянутый свитер и куртка совсем не по размеру. Что он там увидел, чтобы такие заключения выдавать?!

Хотя, с другой стороны, так даже лучше. Пусть думает, что я уродина, вот только я не успеваю выдать и слова, как Владлен быстро обходит меня, больше даже не замечая.

Из коридора слышу его голос обрывками:

– Ты кого притащил мне, безмозглый?! Нет, не Жанну, малолетку привезли! Чучело какое-то грязное и бесхозное! Она небось еще и блохастая! Сейчас же быстро ее забрали! Заменить! От Виталины! Жду!

Владлен врывается в комнату, и я едва успеваю отшатнуться, чтобы не быть сбитой с ног. Услышанное ранит, я невольно осматриваю себя… чучело. Он меня чучелом назвал!

Богач со злостью снимает с себя пиджак и сбрасывает часы на комод рядом со мной. Ослабляет галстук и выглядит просто разъяренным.

– На выход.

– Я… я не…

Набираю побольше воздуха. Этот олигарх прибабахнутый, иначе его не назвать, вообще попутал, видно.

– Что ты там лепечешь?

– Я не чучело и я не блохастая! Если вы не видите, наденьте-ка очки!

Сжимаю руки в кулаки. В груди так горячо становится, особенно когда замечаю его презрительную усмешку на чутких капризных губах.

– Хочешь раздеться и доказать мне обратное? А может, хочешь, чтобы я тебя выебал?