Я думал, что их деменция – это последствие частых вечеров с друзьями и алкоголем, но вы сказали, что ваша бабушка и капли в рот не брала… Значит, мои обвинения были беспочвенными, родители не виноваты в своей болезни…

Тогда становится еще грустнее. Мы ничего не можем контролировать, никак не можем подстраховаться! Рулетка! Я не знаю, как жить дальше… Что за болезнь? Если у вашей бабушки была такая же, вы никогда не думали, почему она возникает?

– Хотелось бы мне ответить на ваш вопрос, но на него пока не ответили лучшие умы человечества! Я лишь знаю, что только один святой вел перед смертью себя как дементный. Все остальные уходили в твердой памяти и здравом уме… Может, дело в вере во что-то большее этой земной жизни?

Может, те, кто поклонялись земной жизни, ее удовольствиям, верили, что их мозг способен сам решать любые задачи, лишаются этого всего, чтобы показать оставшимся бренность этого физического мира даже с его уникальным мозгом и уникальными способностями развития своих талантов, если у талантов нет того, кто эти таланты даровал?

Если не признавать высшую сущность бытия, а все приписывать себе и жадно гробастать себе результаты, то в конце пути Господь просто показывает, насколько такие убеждения смешны и ложны?

Марк задумался.

– Вы признаете бесконечность этой жизни? – спросил он через паузу.

– Я точно знаю, что она не заканчивается здесь.

– Я вам завидую! – грустно вздохнул Марк.

«Не работает. Пока всё мимо», – констатировала в своей голове Глафира.

– А давайте снимем квартиру на двоих? – перешла в наступление Глафира, понимая, что не имеет права отпустить клиента. – Я хочу какое-то время пожить в Москве, и вы не хотите домой возвращаться. Поживем как соседи вместе. И мне будет не так одиноко в чужом городе, и вам не надо будет сегодня возвращаться домой. Вы, возможно, можете себе такое позволить?

Марк удивился такому повороту событий. На раздумье потребовалось какое-то время. Глафира не торопила.

Через пару минут Марк утвердительно кивнул и сам позвонил кому-то, и через час у них в руках были ключи от квартиры какого-то старинного знакомого семьи, который уехал в командировку за рубеж.

Переезд из гостиницы Глафиры был веселым и шумным.

Вместе закупив еды на ужин и договорившись о совместном приготовлении канадского путина, Глафира оставила Марка на кухне и нырнула в душ. (За вещами Марка решено было съездить после ужина.)

Квартира была уютной и милой. Хозяева знали толк в обустройстве интерьера. Большая ванная комната приняла новую квартиросъемщицу радушно, предоставив все условия для комфортного приведения себя в порядок.

Пяти минут блаженства под горячем душем не хватило, чтобы восстановить силы. Глафиру как ошпаренную вынесло из ванной комнаты. Марк лежал на диване без движения.

Она подбежала и проверила пульс. Живой. Не реагирует.

– Кома, – констатировала вслух Глафира. – Держись, Марк! Первый раз, что ли? Не уходи! Будь другом!

Точными движениями Глафира перевернула Марка на живот. Вызывая скорую, сбегала на кухню за купленной заморозкой. Положила на голову клиенту и открыла дверь. Жизнь еле теплилась.

Скорая была уже в ста метрах от подъезда. Глафира оглянулась и увидела Марка, стоящего позади нее и смотрящего на своё тело.

– Дай руку! – скомандовала она. – И никуда не уходи! Стой здесь! Никуда не уходи! Не надо! Ты нам нужен! Я потом тебе все объясню! Пожалуйста, будь рядом.

Дверь открылась, в комнату стремительно вошел Сергей с медбратом. Глянув на сидящую на полу рядом с пациентом Глафиру, опустил руку на пульс.

Глафира встала и произнесла, кивнув на стол:

– Пентобарбитал натрия. Я поеду с вами. Он уйдет без меня.

Сергей не ответил, вспомнив желание не расставаться с ней никогда и все свои логические выкладки, когда он сравнивал свое состояние до встречи с Глафирой и после.

– У вас три минуты собраться – не больше, – произнес он, глядя на замотанную в полотенце Глафиру с мокрыми волосами.

– Марк, стой здесь и никуда не двигайся. Это приказ, – скомандовала Глафира мысленно и пулей покинула комнату.

Пока Сергей с медбратом перекладывали тело Марка на носилки, Глафира уже была полностью готова к выходу.

Сергей удивился такой скорости, но ничего не сказал.

– Марк, за мной! Без возражений, – скомандовала Глафира.

– Кома, – сообщил Сергей.

– Я знаю. Поэтому и перевернула его на живот.

Глафира закрыла дверь и взяла идущего за ней Марка за руку. Как у нее это получалось, из видимых никто не смог бы понять.

– Я не хочу в больницу. Отпусти меня! – простонал Марк в машине СМП.

– Марк, это не вариант так уходить! – начала общаться Глафира с телом, чтобы ее уж совсем не приняли за умалишенную, по-прежнему держа за руку сидящего рядом Марка, невидимого для остальных. – Жизнь без тебя станет сломанной. Поверь мне, я знаю.

Рядом с тобой уже давно есть души твоих детей, жена, которая тебя будет любить! Может, не так, как родители. Но ты не будешь одинок до конца своих дней. Не будешь одинок, как сейчас. Да и в сущности! О каком одиночестве ты говоришь? Я с тобой. Я ради тебя здесь. Я устроила весь этот спектакль только для того, чтобы ты остался жить. Я пришла к тебе ради тебя. Не ради чего-то еще…

Я обманула тебя, я не канадка. Этот врач – Сергей, он знает меня. Я свободно говорю по-русски. Канадская история была только для того, чтобы ты…

– Вот и ты обманула меня! – проговорил Марк, сидящий рядом с Глафирой. – И они, самые родные и близкие, обманули меня. Говорили, что все будет хорошо! А все не хорошо… И жизнь обманет…

– Да кто вообще тебя обманывал? Катался как сыр в масле всю жизнь! Хочешь, я повожу тебя по трущобам? Вот где треш полный!

– У них просто не хватает смелости… – грустно отозвался Марк.

– А у тебя хватило смелости! Выпить тучу таблеток! Такой себе героизм!

– Глафира! Вас не пустят с ним в реанимацию… – предупредил Сергей.

– Да мне и не надо! Мне главное с ним договориться здесь, – усмехнулась Глафира.

– Для чего жить? – спросил Марк.

– Твои родители дали тебе жизнь и в какой-то мере жили ради тебя. Может, тебе стоит попробовать дать жизнь…

– Чтобы он тоже так мучился? Зачем? – отрицательно помотал головой Марк, не дав ей закончить фразу.

– Окей! Только ради тебя. Покажу тебе жену будущую, хочешь? Хотя это нарушение всех мыслимых и немыслимых инструкций…

– Не хочу, Глафир, я ничего уже не хочу…

– Сергей! Я не могу убедить его остаться в живых! – ноты отчаяния проскользнули в голосе Глафиры.

Сергей внимательно посмотрел Глафире в глаза. Он не понимал, что происходит, но понимал, что именно она вернула его к жизни тогда, в том кафе… Приходилось ей верить.

Она сейчас изменилась, выглядела увереннее и симпатичнее, чем при их первой встрече. И в словах чувствовалась правда…

– А если предложить ему поработать с такими, как он? У меня, медбратом. Я возьму. Рук всегда не хватает.

– Марк! Пойдешь? Спасать таких же тупиковых, как ты?

Марк молчал.

– Люди попадают в эту машину всегда в сложный период своей судьбы. Они разные. Посмотришь на них, послушаешь, пообщаешься, может поймешь, зачем другие люди живут, и потом решишь: нужна тебе эта жизнь или нет?

Марк думал, сильнее и сильнее сжимая руку Глафиры. Глафире было больно, но она терпела. Она понимала, что душа решала…

– Я не хочу терпеть эту боль! – вырвалось у сидящего рядом с ней Марка. – Я не хочу, – выдохнул он шепотом.

– Слабак! – вскрикнула Глафира и одернула руку.

Марк посмотрел на нее изумленно. И что-то сложилось в его голове в стройную картину. Он ведь думал, что поступает, как сильный, заканчивая сам свою жизнь, смело решая за себя. А она оказалась права: он как трус просто бежал от боли!

– Что надо делать? – грустно спросил он.

– Втиснуться обратно в тело. Лечь к нему, обнять и захотеть в него вернуться. Дальше Сергей поможет. Будет неприятно какое-то время, но потом полегчает…