— Все знают, как ты к ней относишься и все такое. Все знают, что она тебе не нравится. И когда папа сказал, что она не беременна, то… ну… я не могу понять, зачем ты на ней женился. То есть я не могла понять, но потом вспомнила… ну, в общем, когда девушка нравится и ты ее хочешь, а она говорит, что не может до свадьбы… Вот поэтому-то ты и женился. Я все поняла. Но я хочу сказать другое — словом, если ты захочешь, чтобы она уехала и все такое…

Хедер посмотрела ему прямо в глаза, и Алекс увидел во взгляде девочки неприкрытое отчаяние. Она потерла щеку и снова заговорила — горячо и страстно:

— Я знаю, ты думаешь, что я еще ребенок, но я не ребенок, мне уже шестнадцать лет. Я знаю, что я не такая красивая, как Дейзи, но я женщина, и ты можешь заниматься со мной любовью, так что тебе не нужна больше для этого Дейзи.

Алекса словно огрели обухом по голове — он растерялся и не знал, что сказать. Щеки Хедер пылали, впрочем, и Алекс залился жарким румянцем. Девочка снова уставилась на пятно.

Алекс медленно поднялся из-за стола. Ему не раз приходилось иметь дело с задиристыми пьяницами и размахивающими ножами водителями грузовиков, но с подобным он сталкивался впервые. Хедер перепутала дружбу с любовью, и ее следовало сразу поставить на место.

— Хедер… — Алекс прокашлялся и, обойдя стол, приблизился к девочке. В этот момент в кабинет вошла Дейзи, но Хедер ее не заметила. Дейзи сразу поняла, что происходит нечто из ряда вон выходящее, и, не говоря ни слова, застыла в ожидании.

— Хедер, когда молоденькая девочка увлекается…

— Это не увлечение! — Хедер подняла голову, в глазах стояла немая мольба. — Я влюбилась в тебя с первого взгляда и думала, что тоже тебе нравлюсь, но я слишком молода и все такое… поэтому я думала, что ты боишься заговорить со мной об этом. Поэтому я решила все сказать сама.

Алекс молил Бога, чтобы Дейзи пришла ему на помощь, но она молчала, словно воды в рот набрала. Ради самой Хедер следовало сразу раскрыть ей глаза на истинное положение вещей.

— Ты не любишь меня Хедер.

— Люблю!

— Ты только так думаешь. Ты молода, я это всего лишь глупое увлечение. Ты его перерастешь. Поверь мне, через пару месяцев мы с тобой будем смеяться над этим происшествием.

У Хедер был такой вид, словно он ее ударил, и Алекс понял, что сказал что-то не то. У девочки перехватило дыхание, глаза наполнились слезами. Растерявшись, Алекс лихорадочно соображал, как поправить положение.

— Ты мне очень нравишься, детка, в самом деле нравишься. Но тебе всего лишь шестнадцать лет, а я взрослый мужчина, и для меня ты — ребенок. — По ее лицу он понял, что окончательно все испортил последними словами. Никогда еще Марков не чувствовал себя таким беспомощным. Умоляющим взглядом он попросил у Дейзи поддержки.

К его раздражению, жена посмотрела на него так, словно он был последним на свете дураком. Затем угрожающе двинулась к Хедер.

— Так я и знала, что ты припрешься сюда, поганка! Ты что думаешь, если ты молода и смазлива, то я позволю тебе увести у меня мужа? Как бы не так, посмей только, я тебя поколочу!

От изумления Хедер открыла рот и непроизвольно отступила на несколько шагов. Ничего не понимая, Алекс уставился на жену. И это Дейзи?! Из всех своих идиотских штучек она сейчас выбрала самую идиотскую. Даже полный дурак мог понять, что она притворяется.

— Мне наплевать на твою молодость и красоту! — продолжала Дейзи. — Я не позволю тебе разрушить мою семью! — Драматическим жестом она показала Хедер на дверь. — Убирайся отсюда, а то я за себя не ручаюсь!

Хедер закрыла рот и стремительно выбежала из кабинета.

Прошло несколько долгих секунд, прежде чем Алекс, придя в себя, плюхнулся на кушетку.

— Я опять все сделал не так?

Дейзи посмотрела на него с чувством, похожим на жалость.

— Такой умник, как ты, мог бы и сообразить.

Алекс проводил взглядом Хедер и посмотрел на жену.

— Это было самое слабое представление, какое я видел. Ты и вправду собиралась с ней драться?

— Она мне поверила, а это главное. После всего того, что ты ей наговорил, Хедер нужно было, чтобы хоть кто-то обошелся с ней, как со взрослым человеком.

— Я не хотел ее обидеть, но что я мог поделать? Она же не взрослая женщина, а всего-навсего ребенок.

— Она дарила тебе свое сердце, а ты сказал, что это не имеет никакого значения.

— Она предлагала не только сердце — ты вошла слишком поздно — ее тело тоже входило в комплект.

— Она же в отчаянии. Если бы ты попробовал овладеть ею, то напугал бы до смерти.

Он содрогнулся.

— Баловство с шестнадцатилетними не входит в число моих излюбленных извращений.

— А что входит? — Дейзи с опозданием прикусила язычок. Когда же она начнет думать, прежде чем говорить?

От его улыбки по коже Дейзи пробежали мурашки.

— Ты получишь гораздо больше удовольствия, если испытаешь их на себе.

— Почему бы тебе просто не рассказать о них?

— Почему бы тебе не подождать и не попробовать самой?

Она изучающе посмотрела на него:

— Оно имеет что-то общее с… Хотя нет, конечно же, нет.

— Ты опять испугалась кнутов?

— В общем-то нет, — солгала она.

— Вот и хорошо. Тебе нечего бояться. — Он помолчал. — Если я все сделаю правильно, то вряд ли ты почувствуешь боль.

У Дейзи от ужаса расширились глаза.

— Ты перестанешь наконец?

— Перестану что?

Его невинный взгляд не одурачил Дейзи.

— Сеять семена подозрения в моей душе, вот что.

— Я ничего не сею. Ты сама сеешь в своей душе подозрения.

— Только потому, что ты играешь со мной в странные игры. Ты с самого начала стал меня пугать, а мне это не нравится. Ответь мне на один вопрос — просто скажи да или нет: ты когда-нибудь бил женщину кнутом?

— Да или нет?

— Это единственное, о чем я тебя прошу.

— Без подробностей?

— Да.

— Ну ладно. Да. Определенно мне приходилось бить женщину кнутом.

Дейзи побледнела, ноги ее подкосились.

— Я беру назад свои слова о подробностях, — с трудом произнесла она.

— Прошу прощения, моя радость, но ты упустила свой шанс. — Усмехнувшись, он сел за стол. — У меня полно дел, так что говори, зачем пришла.

Несколько секунд Дейзи лихорадочно припоминала, ради чего она пришла к менеджеру цирка Алексу Маркову.

— Я хотела поговорить о Гленне.

— Что с ней случилось?

— Она крупное животное, а содержится в очень маленькой клетке. Ей нужна другая — побольше.

— И это все? Ты хочешь, чтобы мы купили ей новую клетку?

— Это бесчеловечно — держать ее в такой тесноте. Она так грустит, Алекс. У нее мягкие и нежные пальчики, и она постоянно протягивает руки сквозь прутья решетки, словно хочет дотронуться до другого живого существа. И это не единственная проблема. Все клетки настолько стары, что я всерьез опасаюсь за безопасность посетителей. На клетке с леопардом сломан замок, и дверь крепится проволочкой.

Слушая жену, Алекс машинально постукивал карандашом по исцарапанной столешнице.

— Я с тобой согласен. Я ненавижу этот проклятый зверинец — он у нас просто варварский, но клетки очень дороги, и Шеба все время ломает голову, кому бы продать зверей. Так что работай с тем, что есть.

Что-то на улице привлекло внимание Алекса, и он откинулся на спинку стула, чтобы лучше видеть.

— Ну-ка полюбуйся. Кажется, к тебе пожаловали гости.

Дейзи выглянула на улицу и увидела перед красным шарабаном переминающегося с ноги на ногу слоненка.

— Это Картофелина! — воскликнула она.

Слоненок задрал хобот и громко, призывно затрубил, словно трагический герой, который разыскивает потерянную возлюбленную.

— Что он здесь делает?

— Полагаю, пытается найти тебя, — улыбаясь, ответил Алекс. — Слоны привержены формированию прочных семейных уз, и, кажется, этот слоненок решил связать себя таковыми с тобой.

— Я бы сказала, что он несколько великоват, чтобы держать его в доме.