Ах да, у Герды же были еще и так называемые родственники…родственники, вообще-то, постоянно пытались наладить с ней отношения… но, как только Герда шла им навстречу и как только их отношения, вроде бы, налаживались, так родственники тут же начинали нагло покушаться на ее квартиру, и Герда тут же отношения с ними разрывала…в каком-то смысле, ее родственникам тоже не хватало двуличия- слишком уж преждевременно они начинали разговоры о квартире заводить…
А вот с такими «зубрами» двуличия, как ее соседки по МКД,– Жанна Анисимовна и Жоржетта Алексеевна, Герда вообще никогда не сталкивалась. Поэтому она их двуличия часто просто не понимала, и часто принимала его за что-то другое,– скорее, за хорошее, чем за плохое.
Она даже не знала, что такие двуличные люди,– двуличные до мозга костей, – вообще бывают. Позже она поняла, что в советское время такие люди тоже были, просто она не сталкивалась с ними потому, что работала не в административной сфере, а в технической.
Из рассказов различных людей Герда поняла, что именно двуличие позволило ее соседкам в советское время достичь своих высоких постов, и именно двуличие позволило им на этих постах удержаться. Но, поскольку двуличие в советское время все-таки не приветствовалось, то соседки проявляли его и дома и на работе незаметно. Окружающие их люди принимали проявления их двуличия, подобно Герде, видимо, за что-то другое,– скорее, за хорошее, чем плохое.
Герда познакомилась с этими соседками уже в перестроечное время, когда двуличие осуждаться обществом перестало, а стало, напротив, поощряться и даже служить признаком некого «нового видения», и «соответствия требованиям времени».
В перестроечное время в людях начала быстро происходить трансформация в худшую сторону, и они начали быстро терять человеческий облик.
Все общество моментально озверело. На работе у Герды начало происходить такое, что она просто перестала понимать, что ей делать: любой человек мог ей пригрозить, любой подчиненный мог отказаться выполнить ее распоряжение, любой сотрудник мог наговорить про нее гадостей начальнику, а начальник мог этим гадостям поверить,– в общем, полный беспредел… в доперестроечной жизни (а гердин доперестроечный стаж был все-таки довольно большим) такого с ней никогда не случалось, и она не знала, как на такое реагировать…
Трансформация начала происходить и в Жанне Анисимовне, но поначалу Герда этого не замечала. Поскольку Герда целыми днями была на работе, то общалась с Жанной в основном ее мама. Мама говорила Герде, что Жанна Анисимовна- это страшная женщина, но Герда ей не очень верила. Ведь Жанна вела себя с ней любезно, дарила ей мелкие подарочки, и оказывала ей мелкие услуги. Поэтому Герда думала, что Жанна относится к ней и к ее маме в целом доброжелательно. Впоследствии, правда, оказалось, что все это было вовсе не ее доброжелательностью, а ее советскими привычками,– но это было впоследствии. А в то время Жанна иногда делала Герде что-то не очень хорошее, но Герда понимала тогда не очень ясно, что именно Жанна делает, и в какие последствия это делание выльется в дальнейшем …
Здесь у читателей, конечно же, возникнет вопрос: а почему я все время говорю о недвуличии Герды, и в то же время сравниваю ее с Гийомом Дебайи?– Ну, я сравниваю их все-таки не буквально, хотя кое-какие соответствия между ними все-таки есть. Хотя Гийом, в отличие от Герды, был двуличным человеком (более того- двуличие ему, по роду его деятельности, вменялось напрямую), но двуличие Гийому все-таки претило. Ведь со своими близкими людьми он всегда старался быть честным…помните тот момент, когда он раскрыл Надии свое настоящее имя? Ведь он знал, что если она кому-нибудь это имя назовет, то ему придется очень плохо, но, тем не менее, он это сделал! И своей дочери он тоже рассказал многое такое, что могло бы ему повредить!
Но вернемся к Герде и ее двуличным соседкам. Вначале Герда с Жоржеттой Алексеевной общалась мало, а общалась она в основном с Жанной Анисимовной. Жанна же Анисимовна начала делать в отношении Герды что-то очень нехорошее: она начала незаметно подталкивать Герду к конфликтам с соседями, и в конце концов этих конфликтов добилась. Но сделала она это так вкрадчиво и незаметно, так исподтишка, что Герда о ее роли в «эскалации военных действий» долгое время вообще не догадывалась. (Как видите, здесь тоже есть аналогия с Бюро: ведь Бюро всегда старалось действовать скрытно и незаметно!)
Когда вся эта «эскалация» началась, то справляться с ней Герде стало очень сложно- ведь для военных действий она была не приспособлена ни физически, ни психологически. К тому же, и ее мама, которой эта эскалация тоже коснулась, оказалась тоже не приспособлена…
У Герды, надо сказать, было вообще мало жизненных сил. Те силы, которые она потратила на выживание во время Перестройки, у нее не восстановились, а резервов у нее осталось очень мало, и она всеми способами старалась эти резервы сохранить. «Военные конфликты» Герде были вообще ни к чему, и ни о каких «нападениях» на соседей она вообще не думала. Ни о каких нападениях не думала она и на работе. Она никогда никого не «подсиживала», не стремилась присвоить себе чужую должность или зарплату,– ничего такого. Но почему же всегда так получалось, что ей все время приходилось вступать в какую-то борьбу, – причем, не ради захвата чужого, а ради сохранения своего?
И Герда продолжала свои силы терять. Особенно сильно этот процесс пошел с момента ее заселения в МКД. Тогда она потеряла много сил в тех самых конфликтах, в которые втравила ее Жанна Анисимовна. Но поначалу эти конфликты были все-таки локальными. Однако же затем, когда Жанна Анисимовна вывела ее на «передовой край» борьбы с Семеном Ульяновичем и Светланой Ульяновной (для краткости буду называть их Ульяновичами), то тут уж начался большой конфликт, и Герде стало совсем плохо. Подробности этого конфликта вы найдете в главах ПУГ1 и ПУГ2, а здесь я отмечу только то, что Герда не умерла тогда только чудом.
Когда острая часть этого конфликта закончилась, то Ульяновичи все равно продолжали поддерживать Герду в состоянии страха: они прожигали ее ненавистными взглядами и говорили ей угрожающие и похабные слова.
Герда старалась своего страха Ульяновичам не показывать, но страх, конечно же, у нее был, и страх у нее был сильный. То, что Ульяновичи принимали за ее тупость, было, на самом деле, непомерной усталостью. Она в тот момент уже так устала от жизни, что даже потерять жизнь ей было уже не страшно. Иногда она думала, что если Семен спустит ее с лестницы или обольет бензином и подожжет, то хуже ей от этого уже не станет…
У Герды резко упало зрение, у нее начались сердечные и почечно-печеночные проблемы… другие проблемы….много всяких проблем …и не только физических, но и психологических и социальных…Про социальные проблемы надо пояснить… социальные проблемы возникли у Герды потому, что, с того времени, как она начала плохо видеть, она начала подолгу рассматривать в магазинах ценники и подолгу задерживаться у весов, а потому чаще, чем раньше, слышать в свой адрес «старая с***» и «старая п***»…
…Но даже и после такого она могла бы тогда еще восстановиться…в благоприятных условиях …но где же ей было такие условия взять? Обстановка в доме продолжала оставаться напряженной, на санаторно-курортное лечение денег у нее не было, а социальная помощь была ей не положена…
Герде тогда казалось, что она потеряла в жизни все. Откуда ей тогда было знать, что потерять все ей еще только предстоит? Даже в то время у Герды были все-таки кое-какие деньги, на которые она собиралась сделать кое-что в своей квартире: кое-что отремонтировать, кое-что заменить. Ведь она ушла с работы так «скоропостижно», что не успела ни сделать ни ремонт, ни заменить мебель, ни заменить электроприборы… в ее квартире постоянно все рвалось, ломалось, и отклеивалось….
Не начала она ремонт тогда только потому, что КК пообещала провести в их доме капремонт. Герда подумала, что дождется его окончания, а потом займется уже своей квартирой. Но затем началась эпидемия, и капремонт заглох.