— Просто чувствуй. — Я слышу его низкий голос сейчас с каким-то новыми интонациями и уже через минуту забываю обо всем, потому что его руки, оказавшись на внутренних бедрах широко развели мои ноги, и пальцы мнут мышцы, то усиливая, то ослабляя давление. Я уверена, что сейчас он смотрит на мое лоно, такое развратно открытое. И мне хочется, чтобы он поцеловал меня там, но не смею просить. Чуть подаюсь бедрами вперед и опять слышу, как он хмыкает. А потом вообще убирает руки. А мне так хочется вернуть их обратно! Странно, завязаны глаза, а мне кажется, что и рот закрыт и я не могу сказать вообще ничего, только чуть мычу и изгибаюсь. Пугаюсь, что он ушел и так от этого холодно становится, что мурашки бегут по телу, и меня передергивает.

Но Егор берет одну руку, и я слышу щелчок. Наручник – догадываюсь и эта мысль так вдруг волнует, что в пояснице появляется холодок, а когда он заводит обе руки вверх, защелкивая и на второй руке этот аксессуар, внутри появляется протест и желание, чтобы с меня их сняли.

— Верь мне. — Выдыхает в ухо и трется щекой о мою скулу. Целует лицо и уводит нас в страстный поцелуй. Очень хочу обнять его, но он держит мои руки над головой и посасывает губы.

Переворачивает на живот и ложится рядом сбоку, прижимаясь ко мне, и я чувствую его желание, но он не торопится. Одной рукой держит за наручники, вытягивая руки, а второй гладит спину, идет пальцами от шеи вниз до поясницы, мнет ягодицы и снова возвращается выше. Наши дыхания глубже и чаще. Пальцы, скользя вниз проходятся по анусу и ныряют дальше, в лоно. Я напрягаю мышцы и стараюсь сжать его пальцы, так хочется, чтобы он остался во мне подольше. Несколько движений, звуки уже смачно-хлюпающие, я теку. И безумно хочу его в себя. Дергаю попой, сжимаюсь, ну давай, догадайся уже! Егор ложится сверху и сразу входит на всю длину. Немного больно, но это такая сладкая боль, знаю, что сейчас она растворится. Несколько глубоких движений и меня размазывает, так горячо и так хорошо сейчас, стремлюсь совпасть в такт с ним и чуть подаюсь навстречу, поднимая ягодицы, словно сама насаживаюсь.

Егор перехватывает меня снизу, поднимает за живот, проталкивает подушку. Он мнет ягодицы, мне сладко и чуть стыдно, а он разводит половинки и проходится между ними большими пальцами, трогая колечко ануса. Мне страшно, и я хочу попросить этого не делать, но именно в этот момент он повторяет, с придыханием и волнением в голосе.

— Верь мне, больно не будет. — и я чувствую, как он поднимается, почти вынимая из меня член, но все же оставаясь самой головкой и тянется к тумбе.

Я замираю в осторожном ожидании, а дальше звук открывания крышки, легкий пшик и между ягодиц мне течет прохладный гель. У меня замирает дыхание. Он хочет так? Мурашки пробегают по коже. В первый момент хочу оттолкнуть его руку от себя и понимаю, что это невозможно, руки вытянуты и в наручниках. И немота еще сильнее накрывает, я не могу сказать ни слова.

— Хорошая, страстная девочка, мы только чуть поиграем, расслабься!

И я отдаю себя в его руки, несколько моих вздохов, его движений руками по телу, и я успокаиваюсь и принимаю его желание. Егор делает пару толчков в лоно, при этом лаская большим пальцем анус, заходя на фалангу. И выходит из меня, оставляя палец там и чуть проталкивая. Непривычно, натянуто, но не больно, гель, видимо с анестетиком. А затем он вынимает палец, и я чувствую, как по коже спины ведет прохладным предметом. Пробка? Я ее помню, в коробке я перебрала все предметы, пока Егора не было дома. И сейчас ясно представляю ее металлический блеск и яркий розовый камушек на ручке. Жду, опасаюсь. Чувствую давление, еще смазки и как расширяет пробка мое маленькое отверстие, и проскальзывает внутрь. Егор чуть тянет ее обратно, играет на этом странном ощущении, а я стону. И он входит, оставляя пробку в анусе, а сам заполняет мое лоно. И это очень-очень плотно и сильно. Он подрагивает, толкаясь в меня, его руки на моей талии, он держит плотно, и я уже не пойму, то ли он все еще движется сам, то ли насаживает меня по полной.

Тугая сладкая спираль закручивается внизу, чувствую, как подступают волны оргазма и через несколько мгновений меня сносит в экстаз, я ничего не понимаю, кроме этой выпущенной силы энергии удовольствия, что разливается во мне. Хорошо! Как же мне хорошо. Выпадаю из реальности.

Когда он снял наручники и повязку, я не заметила. Мы лежим на кровати лицом друг к другу. Его рука гуляет по моим ягодицам, задевая ручку пробки.

— Играешься? — спрашивая шепотом. Ко мне вернулась возможность готовить, но в полный голос не хочется, хочется продлить эту глубокую интимность, что сейчас, между нами.

— Да, и еще хочу. Тебя хочу. — Целует меня медленно, водя языком во рту и также медленно толкаясь за ручку пробки в анусе. Это какие-то странные ощущения, стыдные и горячие. Хочу отодвинуться, но Белов не пускает, наоборот, сильнее прижимает к себе.

— Вечер был у нас так себе, зато ночь хороша!

***

Днем после лекций, я позвонила Василию и сказала, что мой курс самообороны завершен.

Нет, сама идея активных занятий мне понравилась. Тело откликнулось на эту нагрузку, давая сначала болезненные ощущения в мышцах, а через несколько недель радуя новой для меня энергией и впечатлениями от занятий. Так что я попрошусь к Белову за компанию, будем ходить в его клуб, это ближе к дому и меньше ему поводов для ревности. И пусть я не отработаю до автоматизма движения блокировки и никогда не поставлю удар, как того хотел Василий, я безмерно благодарна ему за все инструктажи, что он нам с Дианой провел. Странно, но я стала осторожнее и спокойнее одновременно.

Егор ревнует. Сложно сказать, что я по этому поводу чувствую. Ведь ревность – собственническое чувство. Ему не все равно, я это знаю, я это чувствую и это как маленький ребенок радуюсь любым проявлениям искреннего неравнодушия. У нас с ним есть отличный секс, общий быт, его сын, и что-то еще. И мне так хочется верить, что это серьезнее и глубже, чем наша первоначальная договоренность. Но он не говорит о чувствах. Свои эмоции он выпускает только в постели, и там я могу услышать нежности и комплименты. На за пределами спальни он обычно сдержан и прохладен.

Он — мужчина, я — женщина. И я не могу сказать первой, что люблю его. Потому что первым должен это сделать мужчина. Ну и еще потому, что я боюсь, что обманываюсь и мои чувства окажутся невзаимными. И тогда… я не знаю, что тогда.

Договор, с которого все началось, стоит между нами. Тогда, летом мне казалось, что я соглашаюсь на добровольное сексуальное рабство, лишь бы не стать женой Бахтияра. И корила себя за это решение. Боже! Самой смешно сейчас так думать. Мой «господин» так трепетно ко мне относится в постели, дает такие эмоции, я счастлива в его руках! Вспоминаю вчерашнюю ночь и чувствую, как краснеют и щеки, и уши, по телу проходит волна. Я готова в этом «рабстве» жить вечно. Еще бы быть уверенной, что и для Белова я значу намного больше, чем просто выбранная им любовница на год.

Рассматриваю парковку, куда привезло меня такси. Я приехала по адресу, что скинул Егор, на плече спортивная сумка, шагаю к входу. Сегодня занимаемся вместе. Не знаю, почему, слегка волнуюсь.

Вижу, как на парковку выруливает мерс Егора. Он выходит из машины, меня не видит. Расстроен, лицо хмурое, разговаривает по телефону и мнет переносицу. Что-то последнее время мой мужчина часто не в духе.

Он завершает звонок. Подхожу, сама тянусь и целую в щеку.

— Что случилось? Расскажешь?

Кривится. Не хочет делиться, кивком показывает, мол «давай иди». Но я стою на месте и просто жду, глядя ему в глаза. Пусть уж или пошлет, или скажет.

Тяжелый вздох.

— Несколько очень негативных отзывов в интернете. Разбирался с врачами. Где-то явная ложь, где-то непонятный клиент был на самом деле. Но сама знаешь, сейчас пациенты часто смотрят оценки и рейтинги, особенно если собираются идти в первый раз. Плохо все это для клиники.