Вот если бы это была не просто точка, а, к примеру, судно с алыми парусами, все бы смотрели только на него. Глаз бы не отрывали. Думали бы о нем. Хотели бы разглядеть.

Только как стать парусником, если ты просто точка?

Может, набить на лице тату? Вставить штангу в нос? Или сделаться крутой серфершей?

«А что, это идея! Разбрасывать брызги на шорт-борде. Делать кросстепы на лонге. И улыбаться. Все время улыбаться. Как те девчонки, которых я видела на побережье в Зеленоградске в прошлом году. Вот уж кто точно не невидимки. Да они просто купаются во внимании парней! И друзей у них наверняка сколько угодно».

Лера вскочила на ноги и начала мерить шагами пляж. Песок под ее ступнями насвистывал веселую мелодию, но девушка, ушедшая с головой в подсчеты, ее по достоинству не оценила. Не до песни песка ей было. Она судорожно пыталась сообразить, как долго ей придется работать на турбазе, чтобы купить доску для серфинга.

«Самую простую. Может, бэушную. Сколько это будет стоить? Сколько смен отработать нужно?

Жалко, конечно, что санкнижки нет, а то бы меня официанткой взяли. У официанток заработок больше. Еще и чаевые».

«Будешь плохо учиться – пойдешь в дворники». Лера миллион раз эту страшилку слышала. А кто не слышал? Для учителей фраза про дворника – как дудочка для заклинателя змей. Маст хэв.

Нет, персонально Лере такого никогда не говорили – она повода не давала. И вот в чем ирония – Лера-то и пошла в дворники. Первая из класса.

Ладно, не в дворники. Официально ее должность именовалась «помощник администратора по хозяйственной части». А что, работа не хуже прочих. Подмести дорожки, вынести мусор из беседок, следить, чтобы цветочные клумбы не зарастали сорняками. Четыре часа – и свободна.

Лера свернула на тропинку между дюнами и стала удаляться от моря, продолжая размышлять о серфинге:

«А еще мне ведь придется научиться терпеть холод. Денег на гидрокостюм я уж точно не насобираю. Ну и что. В купальнике даже эффектнее. А холод… Что ж. Как-нибудь справлюсь. Пересилю себя. Привыкну».

Лера не заметила, как песня песка сменилась шелестом травы под ногами, не почувствовала, как тени сосен принялись гладить лицо.

«Так… А ведь еще нужно, чтоб кто-то научил меня ловить волну. Те девчонки в Зеленоградске наверняка из какого-то серферского клуба. Уверена, занятие в нем стоит как крыло самолета. Где деньги взять? Хм… А если я все время падать буду? В воду мешком плюхаться. Прямо на глазах у всех… Да…»

Хоровод мыслей закружил голову, приправленный йодом аромат хвои опьянил и заставил забыться. Лера вернулась в реальность, когда бежать было уже поздно. Поздно и некуда, потому что дорогу ей преградил огромный серо-бурый вепрь.

Лерин взгляд скользнул по жесткой на вид щетине, пробежался вдоль массивного рыла, заканчивающегося внушительным пятачком, и уперся в грязно-белый клык, торчавший слева из пасти зверя.

Перед мысленным взором поплыли заголовки:

«Кабан ранил охотника и убил гончую».

«Что делать при нападении дикого кабана».

«В окрестностях Гурзуфа на Южном берегу Крыма дикие кабаны держат людей в страхе».

Статьи в газетах? Материалы в Интернете? Лера не помнила, когда и где видела эти заголовки раньше. Они неожиданно всплыли на поверхность памяти, как трупы после наводнения.

Лера закрыла лицо ладонями и приготовилась умереть.

И тут…

Она могла бы поклясться, что он упал с неба, возник из ниоткуда, появился благодаря магии. Сначала Лера услышала хлопок справа – будто что-то ударилось о землю. Потом убрала от лица руки и увидела рослого, отлично сложенного блондина в защитного цвета штанах и коричневом поло.

– Пошел, пошел. Нет у нас ничего.

Парень громко свистнул, кабан развернулся и потрусил прочь.

– Все, все, не бойся, – обратился к Лере ее спаситель. – Куршские кабаны – животины смирные. Они тут, в нацпарке, к человеку привыкшие. Туристы их подкармливают все время, вот они и повадились попрошайничать. Ну, рисковать, само собой, не стоит – руки тянуть, пытаться погладить.

Лера молчала и оцепенело смотрела на парня широко раскрытыми глазами. Молчала и дрожала.

– Да тебя трясет всю! – заметил он наконец. – Пойдем отсюда. Ты здесь одна? С маршрута сбилась?

– Я… я в… в… Лесс… сном живу, – пробормотала Лера. – Одна, да.

– Местная, что ли?

– Не, я на каникулах. Отдыхаю.

– Понятно. Меня Владик зовут, кстати. А тебя?

– Лера.

– Очень приятно познакомиться, Лера. А я студент. Я тут на практике – на станции «Фрингилла» работаю. Слышала о такой?

– Это что-то о птицах, да? Туда еще экскурсии из Зеленоградска возят. Мы с тетей прошлым летом поехать хотели, но потом Люба заболела, и… не попали мы туда, в общем.

– Правильно, орнитологическая станция. Полевой стационар Биостанции Зоологического института Российской академии наук. Мы там миграционное поведение пернатых изучаем. За год, между прочим, по тридцать-сорок тысяч птиц окольцовываем.

– Это ж сколько сотрудников надо, чтобы столько птиц наловить? – Лерины брови взметнулись, словно крылья внезапно вспорхнувшего с ветки грача.

– Да нет, мы не вручную это делаем. А у нас специальные ловушки есть. Кстати, ты обязательно должна их увидеть. Это нечто! Загляни к нам как-нибудь, я тебе все покажу. На любом автобусе за полчаса из Лесного доедешь.

Беседуя, Лера и Владик вышли из леса и медленно двинулись в сторону поселка. Когда на горизонте показался красно-белый маяк Лесного, девушка с удивлением сообразила, что ее давно перестала бить дрожь. Встреча с кабаном казалась далекой и невзаправдашней. Реальной виделась лишь прогулка вдоль шумной пенящейся воды да голос, вдохновенно рассказывающий о вертишейках и корольках, соколах-перепелятниках и чижах, ушастых совах и зябликах.

– «Фрингилла» в переводе с латинского означает зяблик. Это ведь самая распространенная здесь птица, – сообщил Владик перед тем, как вскочить в автобус. Приплюснутый толпой туристов к стеклу двери, он улыбался. В его голубых глазах плескалось море. Не Балтийское, нет. Теплое и ласковое – Средиземное.

– Фрин-гил-ла, фрин-гил-ла… – напевала Лера по дороге к дому Варвары Ильиничны. В этом слове слышалась музыка. Мелодия из фильма про Робин Гуда. Песня о смельчаке из Шервудского леса, который появляется из зарослей всякий раз, когда слабые нуждаются в защите и помощи.

Колибри, яркая, как сокровищница неприлично богатого падишаха, зависла в воздухе над алым тропическим цветком.

– Можно я возьму вот этот эскиз? – поспешно спросила Лиза у Зои Витальевны, испугавшись, что понравившийся рисунок заберет кто-нибудь другой.

– Бери, конечно. Колибри – символ радости, любви и легкости. Ты знаешь, творческим людям рекомендуют обзавестись талисманом в виде колибри. Он поделится с ними жизнелюбием и вдохновит на свершения.

Лиза улыбалась. Это ведь было именно то, что она искала. Ослепительная, как искра. Воздушная, как мечта. Колибри создана, чтобы служить маминым тотемом.

– Ты должна меня понять, Лизонька. Мне не обойтись без кислорода, без глотка свободы. Мне нужно, чтобы мою жизнь хотя бы изредка освещали огненные всполохи. Иначе я зачахну, истлею, потеряю себя. Ты же не хочешь, чтобы твоя мать окончательно сломалась? Ты же видишь, я работаю как вол, с тех пор как твой отец нас предал.

Лиля снова трудилась в агентстве «Вспышка счастья» – вела корпоративы, свадьбы и юбилеи. Она часто задерживалась допоздна, оставляя Лизу с няней, которой платила почасово.

– А что делать, Лизок. Папаша твой квартирой откупился. Денег присылает – не разгуляешься. Все на мне. И твоя модельная школа, и театральная студия, и клуб любителей иностранных языков в том числе. Знаешь, сколько все это стоит? А кастинги? Кастинги! Ты хоть представляешь, в какую копеечку влетают? Дорога, визажист, приличная одежда…