– Ладно тебе! – засмущалась та. – Нашла с кем меня сравнивать. Ты когда-нибудь видела Деву воды?

Инжаня прыгнула в Челновую и уже там ответила.

– А вот видела! Потому и сравниваю. Лица у вас разные, а вот тела не отличишь. Даже изъян один – ноги тонковаты.

– А вот мой Денис не видит в этом изъяна, – надула губы Варвара. – Говорит, женщина не должна выглядеть как лошадь-тяжеловоз.

– Может, он и прав. У богини ведь ноги такие же, как у тебя. И волосы, кстати, тоже светлые. Только у Ведь-авы они всегда сухие, сколько бы она ни ныряла. Запомни это, и ты её легко узнаешь.

– Думаешь, я когда-нибудь её встречу?

– Тебе же являлась Вирь-ава. Вдруг и Деву воды когда-нибудь увидишь? – заговорщически подмигнула ей Инжаня.

«Пошутила или на что-то намекает?» – засомневалась Варвара. По пути к бане она всё время оглядывалась на реку: вдруг оттуда выйдет белокурая владычица воды?

В парильне Инжаня вытащила из кадки веники и сбросила в неё второй камень. Поднялся пар, уже не такой горячий, как первый. Он не жёг кожу Варвары и не заставлял её сердце мелко биться.

– Давай, Толганя, хлестать твоего мужа! – скомандовала ёнц-ава. – Потом ещё друг друга отстегаем – и опять в речку!

В парильне заметались мокрые берёзовые ветви, роняя листья на полок и на спину Дениса. «И Рая никакого не надо!» – радовался он.

После третьего пара Инжаня бросила тяльме в печь, чтобы там истлела болезнь. В предбаннике она отдохнула, достала из мешочка склянки, смешала их содержимое с мёдом и начала втирать в щиколотку Дениса. Подвывая как волчица, она вполголоса выводила заклинания и повторяла после каждой мормацямы: «Подпевай, Толганя!»

– Что так тихо поёте? – полушутя спросил Денис.

– За баню боимся, – засмеялась Инжаня. – Как запоём вдвоём во весь голос – так и развалится она.

Инжаня колдовала над ногой Дениса, пока не стала мокрой от пота.

– Теперь натри меня мёдом, Толга! – сказала она, в изнеможении присев на скамью. – Потом я тебя…

Выбившись из сил, они расположились по обеим сторонам от Дениса и принялись пить холодную брагу.

– Тебя муж ни в чём не заподозрит? – осторожно поинтересовалась Варвара.

– «Удава – равжа ава» [1] , – вздохнула Инжаня. – Первого мужа зарезали, второй умер от жара и кашля, третий от лифкста… а меня зараза не берёт.

– Трёх мужей похоронила… А сколько детей у тебя?

– Ни одного. Сколько ни молила Ведь-аву, так и не зачала.

– Как же ты теперь живёшь? Без сыновей, без мужа…

В ответ Инжаня лишь усмехнулась.

– Пошли на воздух, Толганя! – сказала она.

Оставив Дениса лежащим в предбаннике, Инжаня и Варвара вышли во двор, прихватив по ковшику позы.

– Теперь каждый день будешь греть ведро воды, – сказала Инжаня, присев на скамейку. – Как закипит, бросай туда травы. Когда чуть остынет, пусть твой муж суёт туда ногу и терпит, сколько сможет.

– За травами к Офтаю сходить?

– Нет, ко мне. Тут шагов триста, не больше.

– О каких пришельцах из Тона ши ты вчера говорила? Разве кто-то может вернуться в наш мир?

– Владыка Тона ши сочувствует горящим в огне вайме колдунов и разрешает им посещать по ночам наш мир, воплощаться в мужские тела и овладевать красивыми женщинами. Поэтому-то я и поставила метлу в ваши сени, поэтому-то и заманила в избу Куд-аву. Она будет тебя охранять.

– Разве кто-то может вернуться из Тона ши в наш мир?

– На время может…

----

[1]«Удава – равжа ава» (мокш.) – «вдова – чёрная женщина». Женщина, похоронившая больше двух мужей.

Глава 18. Побег из мира мёртвых

Лёгкая лодка везла Мину по реке, где вместо воды текла чёрная смола. Справа к урезу примыкала угрюмая каменистая равнина. Левый же берег был крутым и скалистым, а на острове за ним мерцали огненные всполохи.

Дул ровный ветер, настолько горячий, что Мина перестал чувствовать, как леденеет его плечо. Судёнышко, врезаясь носом в смолу, поднимало невысокие волны, и из-под поверхности реки то здесь, то там показывались… нет, не концы коряг и не стебли водной травы, а острия кинжалов и копий. Лодка иногда натыкалась на них, однако они не могли не только повредить, но и даже поцарапать её корпус.

Неба над головой не было. Остров, равнину и реку накрывал купол, грубо вытесанный из бурого камня. При виде его Мину посетила страшная догадка, которую он тут же стал гнать от себя. Ведь ни его ум, ни всё его существо не могли с ней смириться.

Управляла лодкой девушка – ладная и стройная, но с лицом тёмным, безобразным и хищным, напоминающим совиное. Она улыбнулась Мине, заметив, что тот очнулся и открыл глаза.

– Где мы? – спросил он.

– Это Равжа ляй, – приветливо ответила девушка.

– Чёрная река? Мы плывём в Тона ши?

– Да, Пиняй! К мосту, который туда ведёт.

– Ты Кулома? [1]

– Да, Пиняй!

– Я умер? – никак не мог поверить он.

– Первый раз, но и вторая твоя смерть не за горами. Ты будешь ещё раз убит, как только окажешься перед владыкой Тона ши. Твоя вайме полностью освободится от тела, и мы им полакомимся.

– Что со мной будет дальше?

– Ты ведь колдовал, Пиняй. Значит, твоя вайме будет гореть в огне. Как у всех колдунов, самоубийц, пьяниц… Однако у всего есть хорошие стороны, даже у адских мук. Тебе разрешат по ночам превращаться в змея из холодного огня. В этом облике ты сможешь на время покидать Тона ши, вползать в покои спящих женщин, даже цариц, а затем воплощаться в живого мужчину и овладевать ими…

– Велика радость! – хмыкнул Мина. – Неужели я никогда не встречусь с женой, отцом, матерью?

– Почему же? Когда-нибудь тебя помилуют, и тогда ты поговоришь с вайме своих родных. И твоей Полё тоже.

– О каком помиловании ты говоришь? Я ведь никогда не колдовал. Никогда!

– Это ты объяснишь Ему. Может быть, тебе удастся Его убедить.

– Кому Ему?

– Будто не понимаешь?

– Живому мертвецу, закованному в железные латы?

– Какой ты догадливый, Пиняй! – рассмеялась спутница. – Да, мы плывём к Мастор-ате, владыке Тона ши. Слово за слово, а мы уже прибыли…

Она причалила лодку к пологому берегу, помогла Мине сойти на сушу и за руку повела его к узкому верёвочному мосту, который раскачивался на ветру.

– Осторожно, не свались! – предупредила его Кулома. – Если упадёшь в Чёрную реку, она поглотит не только твоё тело, но и твою вайме. Так что крепче держись за меня. Помни, что смерть – ещё не самое страшное.

Она пошла по полуистлевшим доскам моста, одной рукой хватаясь за верёвочный поручень, а другой прижимая к себе Мину.

– Не оступись, – сказала Кулома. – А то не знаю, удержу ли я тебя.

Их лица обдувал ветер, который становился всё горячее по мере приближения к Тона ши. Мост раскачивался всё сильнее, и Мину всё больше охватывал ужас, с которым не мог совладать рассудок.

«Так ли страшно небытие по сравнению с муками в огне? – шептал он сам себе. – Если меня поглотит Чёрная река, я просто перестану думать, чувствовать, ощущать этот мир. Мне уже никогда не будет больно. Надо ли этого бояться?» Однако безотчётная страсть к существованию пересиливала шёпот разума.

Они подошли к крутому берегу Чёрной реки, и на фоне оранжевых языков пламени Мина увидел чёрный силуэт богатыря, держащего на коротких поводках трёх омерзительных псов.

– Это Мастор-атя? – спросил Мина.

– Что ты! Это всего лишь страж. Он не позволяет покойникам сбежать в мир живых.

Они пошли в направлении всполохов, которые вырывались из-под земли и освещали каменистую почву, опутанную тёмными корнями гигантского дерева, ствол которого виднелся у горизонта.