— Они ушли! — кричу я, — вот почему ты здесь, не так ли? Я ждала тебя. Ты должен спасти меня.

— Ты думаешь, я позволю, чтобы с тобой что-нибудь случилось? Думаешь, я брошу тебя, Лили? Никогда.

Слёзы наворачиваются на глаза.

— Я не верю тебе.

Он наклоняется и прижимает мой лоб к своему.

— Ты думаешь, я не хочу вставить в тебя свой член? Ты на расстоянии одного гребаного слова от того, чтобы потерять то, что никогда не сможешь вернуть. Я защищаю тебя от всего, даже от себя.

Я провожу руками по контурам его пресса, спускаясь к пульсирующему жару его твердого члена.

— Пожалуйста, папочка. Ты мне нужен.

— Не называй меня так.

— Но я хочу, — я провожу рукой по его эрекции, и мышцы его тела напрягаются. Он хватает меня за запястье и отдергивает руку. Сев на диван, он тянет меня к себе на колени, задирает юбку и шлепает меня по попе. Я визжу и трусь о его член, когда его сильная рука проводит взад-вперед по моей заднице, обжигая кожу огненными полосками.

Шлепок. Шлепок. Шлепок.

Его член словно раскаленная сталь.

— Ты будешь вести себя хорошо? — требует он, — ты перестанешь меня дразнить?

— Нет!

Он дергает за заднюю часть моих трусиков, разделяя ягодицы и обнажая их перед его ладонью, и снова шлепает меня, кожа к коже, раскачивая мои обнаженные ягодицы, пока его эрекция упирается мне в ребра. Я стону и сжимаю кулаки, когда его рука ослабевает с каждым шлепком.

— Тебе это нравится, да? — говорит он.

— А тебе нравится меня шлепать, — вздыхаю я.

Далтон издаёт рык и поднимает меня на руки, а я колочу кулаками по его груди. Он снимает штаны и несёт меня наверх, в мою комнату. Он знает этот дом так же хорошо, как и я. В последний раз он приезжал сюда на Рождество три года назад, и я до сих пор помню, как он нежно поцеловал меня в подбородок, после того как я поймала его под омелой.

Теперь в нем нет ничего нежного.

Он укладывает меня на кровать и раздвигает мои ноги, одновременно даря мне мой первый настоящий поцелуй. Задыхаясь, он задирает верхнюю часть моего платья и проводит языком по соскам, сжимая мою грудь, пока его член скользит между моих дрожащих бедер.

— Твоя пизда принадлежит мне, — его рука ложится на моё горло, — не кончай, пока папочка не разрешит, слышишь?

Он назвал себя папочкой. Я откидываю голову назад и киваю.

— Да, я твоя, — и добавляю шепотом: — я всегда была твоей.

Он погружает в меня свой член, и когда его кончик прижимается к моим складочкам, он делает толчок, лишая меня девственности. Мои ноги обхватывают его бедра, всё тело содрогается, и я ничего не могу сделать, кроме как принять то, что он мне даёт.

— Твоя маленькая киска принадлежит мне, — рычит он мне в ухо, — ты завела меня слишком далеко, Лили. Ты заставила меня сделать это.

От резкого растяжения я выгибаюсь.

— Ох.

Он вводит свой член глубже, погружаясь в моё лоно, и удерживает себя внутри, пока мои стенки пульсируют вокруг его ствола, а восхитительный жар, поднимающийся в моём животе, заставляет меня извиваться и загибать пальцы ног. Он сглатывает мои крики поцелуем.

Я провожу руками по его бокам, чтобы почувствовать его дрожь, дрожь его мышц.

— Я собираюсь войти в тебя до самого основания, Лили, вогнать в тебя весь свой член. Я хочу, чтобы ты приняла меня целиком. Я хочу, чтобы ты почувствовала каждый дюйм моего члена и поняла, кому ты принадлежишь.

— Да!

Он обхватывает меня руками и прижимает к кровати. Его бедра толкаются всё сильнее и сильнее, когда его член входит в мою киску, и с каждым толчком он трётся об узел нервов внутри меня, заставляя меня дрожать от удовольствия.

— Моя, — хрипит он.

— Папочка!

— Кончи для меня. Я хочу почувствовать твой первый оргазм.

Моя киска сжимается, напряжение в животе становится невыносимо острым, и стеночки пульсируют вокруг его члена, когда я выгибаю пальцы на ногах и впиваюсь пальцами в его спину. От оргазма я задыхаюсь.

Я чувствую, как он напрягается внутри моих стенок, заливая меня горячей, переполняющей спермой, которая вытекает из его ствола.

— Хорошая девочка.

Я стону, когда Далтон отстраняется, а его всё ещё твердый член выплескивает потоки спермы.

Он стягивает с меня измятое платье, и его глаза на мгновение смягчаются, когда он впервые видит меня обнаженной. Он снимает с меня промокшие трусики и откладывает одежду в сторону, пока его глаза изучают моё тело.

— Тут будут действовать новые правила, — рычит он.

Глава 4

Далтон

Что я наделал? Я отгоняю эту мысль. То, что я сделал, было неправильно, но когда я смотрю вниз на её востребованную киску, мокрую от наших усилий, я чувствую, насколько это было правильно.

Я жажду большего.

От доверия в её ярких глазах, всё ещё таких невинных, у меня щемит в груди, а я не заслуживаю ни того, ни другого. Но теперь уже нет пути назад. Я лишил её девственности в её собственной постели, и вместо того, чтобы размышлять о том, как это чертовски неправильно, я могу думать только о том, насколько плотно её девственная киска обхватывает мой твердый член. Её запах. Её мягкое тело, которому я собираюсь поклоняться.

Лили жалобно хнычет, когда я касаюсь её клитора, и хватает меня за руку, разрываясь между тем, чтобы оттолкнуть меня и притянуть к себе. Её тело всё ещё чувствительно, и она не может решить, нужен ли ей ещё один оргазм.

Я решаю за неё. Убирая её руку, я подношу палец к её рту, и от того, как она пытается его сосать, у меня закипают яйца.

— Прекрати, ангел.

Она отпускает мой палец и дуется в ответ, а от мысли о том, что я могу засунуть свой член ей в рот, у меня болят яйца. Я поднимаю её запястья над головой и тянусь к её щели. Она сводит бедра вместе, стонет и дрожит.

— Раздвинь ноги, Лили, — её киска выглядит влажной и розовой, и мне нужно успокоить её, — я сделаю так, что тебе станет лучше.

Мой голос звучит как голос другого мужчины, какого-то зверя. Я никогда раньше не терял спокойствия с женщиной, не говоря уже о том, чтобы наброситься на неё сверху.

Лили — другое дело.

Она моя, вся моя. А я — её. Я буду таким, каким она захочет меня видеть, каким пожелает её сердце. Я буду оберегать её и заставлять кончать на мой член. Каждый день я буду глубоко входить в эту сладкую киску, и никто не сможет меня остановить. Никто не сможет мне в этом отказать. Я уничтожу всё, что встанет между нами.

Она открывает во мне ту сторону, о существовании которой я и не подозревал, и я не хочу ничего, кроме как держать её в своих объятиях — до тех пор, пока я не подомну её под себя и не сделаю с её нежным телом всё самое непристойное и грязное.

— Ты всё ещё твердый, — шепчет она.

— Из-за тебя, ангел.

На её щеках проступает румянец, от которого у меня замирает сердце, а член напрягается. Я смотрю на следы, оставленные мной на её груди, плече, мою сперму на её бедре и набухшие губы её киски, и мне хочется снова оказаться внутри неё. Моя маленькая принцесса. Вся моя. Её лицо ещё больше краснеет от моего взгляда, и я понимаю, что моё выражение не способствует успокоению. Она потеряла девственность с мужчиной, который вонзил свой член в неё так глубоко, но я всё ещё смотрю на неё так, будто хочу её съесть.

Когда я сосредоточен, когда я хочу добиться своего, я выгляжу как зверь, как хищник на охоте. Я знаю это. Вот почему мои деловые партнеры говорят, что я не умею работать с клиентами. Я не умею скрывать свои чувства.

— Что случилось? — Лили наклоняет голову и прикрывает ладонью свою киску. Она смущена. Теперь, когда она отошла от оргазма, тень сомнения омрачает её милое лицо. Она хватает меня за запястье, — не оставляй меня.

Я подношу её руку ко рту и целую её пальцы.

— Я никогда не оставлю тебя, ангел.

Она позволяет мне поцеловать все костяшки её пальцев.