Я согласилась бы на всё. Только бы чувствовать его внутри себя, требовать меня, заставлять меня страдать самым сладким образом. Я дрейфую в горячей дымке, моя попка плотно обхватывает его огромный член.

— Да!

— Хорошо, я бы предпочел, чтобы ты была моей пленницей, а не в тюрьме.

Я открываю глаза.

— Что ты имеешь в виду?

— Тише. Кончи для меня ещё раз.

Я стону и гонюсь за ощущением жара, проникающего в мой живот. Он обхватывает меня обеими руками за талию, прижимаясь грудью к моей спине. Его член толкается в мою попу, а его тяжелые яйца шлепаются о мои складки. Я хочу видеть его. Я хочу кончить ради него как следует, глядя ему в глаза, но его хватка крепка, и я теряю дар речи, когда моё тело начинает биться.

— Папочка!

— Вот так. Кончи для меня.

Горячая струя вырывается из моей пустой киски, а моя задница трепещет. Он двигается во время моего оргазма, стонет, упираясь в моё плечо, вдавливает в меня свой вес, пока его член не вздрагивает, и он не заливает мой проход обжигающей спермой. Отстранившись, он поворачивает меня, упираясь в диван.

Его рубашка распахнута, и пот стекает по груди ручейками. Из его члена вытекает ещё больше спермы. Он сжимает мою грудь, заставляя меня кричать и стонать. Затем он приподнимает меня за бедра, подносит мою киску к своим влажным губам и высасывает мои соки, трахая меня языком, пока я не кончаю ещё раз ему в рот.

Я едва не теряю сознание, но он не отпускает меня, засыпая поцелуями.

Далтон держит меня в своих объятиях несколько минут, и я чувствую, как он снова твердеет. Он стягивает с меня влажное платье и заключает меня в объятия, его кожа горит на фоне моей, а мышцы под ней напрягаются.

Он тянет меня на диван, раздвигает мои бедра и снова входит в мою киску, зажав мне рот одной рукой. Лежа сверху, он прижимает меня к себе, погружая свой член до основания.

Мои веки трепещут, и я обхватываю его коленями.

— Ты ответишь на несколько вопросов, — говорит он.

Глава 8

Далтон

Лили обхватывает мой член, и я чувствую, как дрожат её стенки, когда она извивается подо мной. Её большие, невинные глаза смотрят вверх в недоумении, всё ещё притупленном её оргазмом. Она полностью доверяет мне, принимая всё, что я ей даю, и я ненавижу себя за то, что собираюсь сказать.

Моё тело всё ещё испытывает голод, шелковистое ощущение её влажной пизды заставляет мои яйца кипеть. Я никогда не смогу насытиться. Я никогда не смогу отказаться от неё.

Но мне нужны ответы, и она собирается их дать.

Лили откидывается назад и трется о мой торс, её задыхающиеся вздохи становятся всё быстрее и быстрее. Сегодня она кончила дважды, но её тело жаждет большего. Моя хватка на её шее ослабевает, когда она поворачивается и шепчет:

— Так лучше.

Её невинность пронзает мои внутренности, и всё, чего я хочу, — это заключить её в объятия и сказать, что всё будет хорошо. Но я не могу. Не после того, что я узнал от мэра Элайджи. Поэтому я поощряю зверя внутри себя, монстра, который требует всего от моей маленькой девочки. Я концентрируюсь на ощущениях её пизды, на покраснении сисек от моей ладони и на мягком, девственном ощущении её тела. Я заставляю своего зверя работать.

Она твоя, — рычит он.

Мои мускулы напрягаются, и я становлюсь тверже. Лили хмурится, чувствуя ярость, которая заставляет меня напрячься.

— Посмотри на меня, — рычу я.

Она медленно поворачивает голову и прикусывает губу.

Я двигаю бедрами по кругу, и она выгибается подо мной, стоная между агонией и наслаждением.

— Ты отравила Роуз?

Имя её бабушки заставляет её вздрогнуть, и я чувствую, как её тело холодеет и напрягается.

— Ч-что?

— Ты слышала меня, Лили, — я целую её подбородок, — ответь мне. Ты знаешь, что я искал в шкафах? Бутылки с цианидом. То, от чего на самом деле умерла Роуз, и я нашел их. Пустые бутылки из-под цианида. Ты была единственной, кто жил с ней. Что ты сделала, Лили?

Она не понимает, и от странного, невинного взгляда на её лице мой член становится мягким. Затем в её глазах вспыхивает понимание того, что я обвиняю её. Но всё равно её тело прижимается к моему, наши желания слишком остры, чтобы ослабеть.

Я нежно трусь основанием члена о её клитор, пока она не кусает меня за плечо и не кончает еще раз.

Всё кончено. Дымка похоти исчезает из её глаз.

— Слезь с меня, — шепчет она. Потом громче: — слезь с меня!

Я следую её приказу.

— Скажи мне правду, Лили.

— Всё, что я тебе сказала, было правдой. Всё!

Лили выбирается из — под меня и поднимается на ноги, и вид моей спермы, стекающей по её кремовым бедрам, заставляет меня чувствовать миллион вещей. Она натягивает на себя платье, её волосы растрепаны, а яркие глаза сверкают.

— Ты никогда не любил меня. Никогда не любил! Ты даже не знаешь меня, не так ли? Ты пришел сюда как рыцарь, но ты им не являешься.

Я не стал одеваться. Сидя прямо, я удерживаю её взгляд.

— Я не видел тебя три года, Лили. Как я могу тебя знать?

Я жалею об этих словах, как только они вылетают из моего рта.

— Прости меня, ангел.

— Не называй меня так!

Я встаю и смотрю ей в лицо.

— Ты всё ещё под моей ответственностью.

Она дает мне пощечину. Потом ещё раз. Она бьёт меня в грудь и кричит, а я позволяю ей сделать это, принимая всё самое худшее, на что она способна. Я держу её, пока она не вырывается.

— Убирайся! — её глаза полны ненависти, — убирайся, ты мне не нужен.

— Лили…

— Убирайся, или я позову шерифа!

Она бросается на кухню, и я следую за ней по пятам.

— Лили, остановись!

Она оборачивается.

Я достаю пустую бутылку из-под цианида, которую нашёл под кухонной раковиной.

— Как ты это объяснишь?

— Я никогда в жизни этого не видела!

— Оно само сюда попало? Роуз отравилась цианидом, Лили. Я читал отчёт о вскрытии. Элайджа прикрыл тебя.

Она встаёт чуть поодаль и берет нож из ящика стола.

— Я ничего не знаю. Элайджа никогда мне ничего не рассказывал. Я хочу, чтобы ты сейчас же ушёл, и я серьёзно. Если ты этого не сделаешь, я…

— Опусти нож. Давай поговорим об этом.

— Нам не о чем говорить, — холодно говорит она, и слезы стихают, — ты не тот, за кого я тебя принимала. Уходи из моего дома. Ты мне не нужен.

И это её дом. После смерти бабушки Лили может унаследовать всё. Элайджа сказал мне, что это её мотив.

Она подносит нож к запястью.

— Уходи, Далтон! Или я покалечу себя.

Я медленно отступаю из кухни и поднимаю руки.

— Никогда не возвращайся!

Эти слова пронзают мою грудь, и я хочу выхватить нож и убедить её, что я лишь хотел защитить её, несмотря на то, что она сделала.

Но я не смогу дотянуться до неё вовремя.

Когда я смотрю ей в лицо, я вижу там боль. Отчаянный гнев. Она воспользуется этим ножом, если я сделаю хотя бы один шаг. Теперь у меня нет выбора.

Я отступаю к входной двери и ухожу.

* * *

Темно.

Я никогда не был на маленьком кладбище в Уиллоубруке, но, обнаружив фамилию Лили в книге для посетителей, нашел дорогу к трём самым новым участкам. Две мемориальные доски для Джозефа и его жены Шэрон. И настоящая могила Роуз Дюшамп, бабушки, которая хоронила родителей Лили до того, как ушла сама. Элайджа позаботился о деталях похорон.

Я опускаюсь на колени и прикасаюсь к табличке Джозефа.

— Прости меня, брат.

Есть так много вещей, за которые я должен просить прощения. До сих пор я не мог заставить себя навестить его. Какая-то часть меня всегда надеялась, что спасатели найдут его и Шэрон на каком-нибудь острове, выживших, их спасут, и всё будет хорошо.

Такой судьбы они заслуживают. Но не это.

Я качаю головой и встаю.

Теперь я подвел и Лили.

Она говорила правду, я в этом уверен. В армии меня хорошо научили видеть правду, но я верю ей не из-за своей подготовки. Между нами существует связь, которую я не могу объяснить. Я вижу её мысли и чувства, и в душе знаю, что она сказала мне правду.